улыбка на долю секунды застыла. Но Тони уже понял, что дальнейшее ему не понравится.
– Мне пора уходить.
Нет. Не после такой ночи, когда она заставила его чувствовать себя дома, чего он не ждал от Уишклиффа, и когда он подумал, что влюбляется в нее.
– Тони, мне пора.
Ее тон не допускал возражений, но он собирался спорить изо всех сил.
– У нас был контракт. Три месяца еще не истекли.
Ему нужно больше времени. Чтобы разобраться, что, черт возьми, происходит в его жизни. С поместьем, с Максом, со своим будущим, со своим сердцем. Он ничего не сможет, если она сейчас откажется от их сделки.
– Все почти закончилось, и ты знал, что я уйду, – мягко заметила она.
– Да, но…
– Но что? Таковы условия нашей сделки.
Она пожала голыми плечами, будто для нее это вообще ничего не значит, будто ей так легко уйти. Хотя, может быть, для нее это так. Просто он не осознавал, что решает свое будущее голым, в постели с ней. Снова. Его обручальное кольцо казалось тяжелым и напоминало о том, как все началось. Казалось, все другое в жизни утратило смысл с той ночи в Вегасе.
– Так что было прошлой ночью? – спросил он, отчаянно пытаясь понять.
– Я думаю, прощание.
Значение ее слов медленно доходило до него. Он похолодел.
Вчера она знала, что уедет, просто не сказала ему. Она флиртовала с ним, целовала его, затаскивала в постель, зная, что это в последний раз.
Нет. Он не хочет и не может принять это. После такой‑то ночи!
– Ты сказала, что поедешь со мной на встречу с моим братом.
Теперь он терзал ее чувством вины и знал это. Судя по тому, как она смотрела на простыни, прикусив губу, казалось, это может сработать. Он был в отчаянии, чувствовал фальшь. Если бы она действительно хотела уйти, он бы ей позволил. Но последняя ночь, похожая на начало чего‑то нового, доказывала обратное. И если она просто убегала, опасаясь этого… Ну, это совсем другая история.
– Я действительно так сказала, – призналась она, глядя вниз. – И мне жаль, что я не могу сдержать обещание. Думаю, это к лучшему. В конце концов, если бы я появилась там с тобой, он бы ожидал, что мы будем настоящей парой, верно? Но мы‑то знаем, что я скоро уйду. Ты же не хочешь начинать отношения с братом с очередной лжи.
Впервые за очень долгое время пребывание в Уишклиффе и брак с Отэм казались более реальными, чем что‑либо, хотя и начались как ложь.
– Прости, – повторила она.
– Ты так сильно ненавидишь это место?
Он наклонил голову, чтобы увидеть ее глаза. Судя по всему, этим ярко‑зеленым глазам никогда не удавалось ничего скрыть от него. Как бы сильно Отэм ни связывала себя правилами, контрактами и ложью, глаза всегда выдавали ее.
Сегодня утром они излучали грусть.
– На самом деле наоборот, – прошептала она.
Тони покачал головой.
– Ты же знаешь, в этом нет никакого смысла, верно?
– Для меня это имеет значение.
– Тогда объясни. Пожалуйста.
– Здесь, с тобой, в Уишклиффе, я почувствовала себя как дома.
Она глубоко вздохнула, заглянула ему в глаза. То, что он в них увидел, поразило его.
– Тогда почему?
– Это твой дом, а не мой. Поэтому я не могу остаться.
Замешательство на лице Тони ранило ее сердце, но она не видела другого способа объясниться. Отэм подошла к окну, пытаясь найти правильные слова, чтобы он понял.
– О чем ты говоришь, Отэм? Клянусь, я не понимаю. Я влюбляюсь в…
– Не надо, – она развернулась и уставилась на него, – не говори так!
Если бы он сказал это, она бы никогда не ушла. Как она могла? Они долго молча смотрели друг на друга, наконец Тони отвел взгляд, потянулся за брюками, надел их. Такие разговоры не ведутся голышом.
– Я усвоила уроки обеих, мамы и бабушки. Это понятно? Бабушка научила меня быть верной себе. Она знала, что я всегда буду искать новые приключения.
– А мать? Чему она тебя научила?
В голосе Тони таилась горечь, которую Отэм не могла игнорировать.
– Ничто не вечно, – тихо сказала она, – мир вращается, все меняется. Я могу остаться здесь, но надолго ли? Ты продашь все и уедешь, или я захочу вернуться к путешествиям по миру, и что тогда? – Она пожала плечами. – Лучше покончить с этим сейчас, чем ждать, пока что‑то другое положит этому конец за нас. Как это случилось с Барнаби и Викторией. Как это было с моими родителями.
Она надеялась, что теперь он понял. Не только смерть может испортить отношения и положить им конец. Он поймет, что она приняла правильное решение. За них.
– Знаешь, после смерти бабушки и дедушки я пообещала себе, что буду жить по собственным правилам. Продолжать двигаться, верная своей кочевой природе, как моя мать. Буду наслаждаться всем, что может предложить жизнь, ведь, как знать, не притаилось ли за углом новое приключение. – Она глубоко вздохнула. – Жизнь за пределами Уишклиффа гораздо интереснее, чем в нем, и я не хочу оставаться здесь навсегда.
«Я боюсь, что останусь здесь навсегда. И мое сердце разобьется, когда это кончится. Я не могу пережить это снова».
Она потеряла мать, когда та оставила ее, бабушку и дедушку, когда они умерли, и даже Робби, когда он оказался не тем человеком, которого она любила.
Она не могла потерять и Тони!
Тони повернулся к ней лицом, бледным и осунувшимся.
– Так вот в чем дело. Тебе надоел Уишклифф, надоел я, ты решила двигаться дальше, даже если нужна мне.
Он говорил абсолютно ровно, бесстрастно. Такого Отэм раньше не слышала от него.
– Если так, то, думаю, ты права. Тебе нужно уйти.
Он предложил идеальный выход, однако она не могла оставить все вот так. Это явно причиняло ему боль. И он почти признался в том, что любит ее.
И она теперь поняла, что тоже любит его. Истина эта открывалась в течение нескольких дней. Отэм всякий раз казалось, что она осознает масштаб всего этого. Но только сейчас, ощутив его боль, она поняла, насколько увязла.
Нужно убегать, наполнить жизнь свежими впечатлениями, приключениями, неожиданными возможностями и удовольствиями. Пока не стало слишком поздно.
– Тони…
– Не надо, – отрезал он и посмотрел на нее. Она впервые увидела пылающий гнев в его глазах. – Ты уходишь не потому, что я люблю тебя, а потому, что ты боишься любить меня. Я тоже боюсь, Отэм. Я в ужасе оттого, что от меня хотят в этом мире. Я пережил
