— Не сомневаюсь в нашей изобретательности, — подтвердила я.
— Готов? — Я вставила ключ в замок зажигания и повернулась к Джорджу, сидевшему на пассажирском сиденье. Он скрючился, словно взрослый дядя, забравшийся в детский автомобильчик.
— Разве тебе не надо поначалу раскрутить моторчик этой игрушки резинкой?
— Тебя никто не просил глумиться над Одри. Молись, чтобы завелась.
Я вспомнила душещипательный момент вчерашнего вечера. Джордж, обычно заводной и добродушный, явился в мрачном настроении. У его внедорожника сдох генератор, и, если мы едем на день рождения его бабушки, старушка Одри — наша последняя надежда. Только он не называл ее Одри, обзывал ее «та куча металлолома, что присохла к твоему коттеджу».
Я втайне нервничала, вдруг Одри не пожелает заводиться, но она сделала одолжение с первой попытки, и я удобнее откинулась в водительском кресле, стараясь ничем не выдать безмерной радости. Знала, Джордж напряженно ожидает встречи с семьей.
— Не верится, что въеду к Летиции в этом игрушечном авто, — ворчал он, пока мы громыхали по проселку.
— Можешь считать себя счастливчиком, красавец, если мы вообще туда доедем.
Я мысленно скрестила два пальца, тьфу-тьфу, надеюсь, Одри переживет дальнее путешествие на юга. Конечно, крошка мило прыгает по сельским улочкам, но даже я не берусь предвидеть, какие она разовьет способности на шоссе. Надеюсь, довезет нас, если надо.
— Так что же ты все-таки собрался подарить бабушке?
За последние шесть недель мы чего только не напридумывали, но Джордж все колебался с выбором.
— Хочешь сказать, ты не в счет?
— Надеюсь, ты не мечтаешь повязать мне на шею бантик?
— Что ж, образный кадр! Остается только хранить как зеницу ока! Нашел старое фото, где я с Мейбл, — ответил он на мой вопрос по существу. — Вставил в рамочку. Очень скромно, но, думаю, она поймет и оценит.
— Великолепная идея!
— Надеюсь, ей понравится. — Он искоса взглянул на меня; я гордо вцепилась в руль и сосредоточенно смотрела на дорогу. — Возможно, эта идея с ленточкой вокруг шеи сгодится для моего дня рождения.
— Когда наряжаться? — Я подавила улыбку.
— В октябре.
— Вряд ли еще буду здесь. — Моя улыбка угасла.
— Что так?
— Хью, несомненно, вскоре поправится. И я уже начала рассылать запросы на вакансии.
Я глянула в зеркальце, его брови резко сошлись на переносице.
— Какие еще вакансии?
— Я же говорила: следующая ступенька в моем плане работа на большой стройке. А вчера мне пришел ответ от консультантов по строительству нового аэропорта в Шофраре. Просили связаться с ними, когда освобожусь и смогу выехать туда, так что новости неплохие.
То есть я большую часть ночи проворочалась без сна, пытаясь убедить себя, что новости и в самом деле хорошие.
И пока я не теряю головы до полного безрассудства, пока достаточно ясно стою на своих позициях и четко держусь в рамках, все прекрасно и замечательно. Примерно так я уговаривала себя. Но первая ночь с Джорджем растянулась на весь уик-энд, а он плавно перетек в неделю, и чем дальше, тем тяжелее становилось на душе, когда я вспоминала о надвигающемся отъезде.
В тот день, когда я, встрепенувшись, обнаружила, что сижу и тупо смотрю на Франка, который пытается обсуждать технические вопросы, поняла: пора жестко браться за ум. Предполагалось, на этом этапе положено думать о профиле армированных стальных балок, но мысли отдыхали на Джордже, на том, как он умеет довести меня до блаженства и затем смешит. Должно быть, на моем лице блуждала глупая улыбка, потому что Франк примолк и как-то странно посмотрел на меня. Я помертвела: надо же повести себя так непрофессионально, — после чего отправилась домой и принялась рассылать запросы на вакансии.
Пункт два в моем плане.
— И когда ты собиралась сообщить мне? — Голос Джорджа звучал как никогда напряженно.
— Ты и так знаешь, что я скоро уеду. Думала, будешь доволен.
— Доволен? И как же ты ухитрилась сделать такой вывод?
— Ладно тебе, Джордж, ты же знаешь, я не твоя женщина. Тебе нужна милая и нежная, которая печет булочки и носит фартучки, она будет сидеть на кухне и ждать, когда ты заявишься домой ближе к ночи. И это не я.
Он развернулся в кресле и уставился на мой профиль.
— В жизни такого не говорил.
— Но имел в виду. Тебе нужна сельская девчонка, наподобие твоей бабушки.
— В жизни бы не сказал, что Летиция такая конфетка!
— Сам знаешь, что я имею в виду. Фактически наши планы не совпадают. Тебе по нраву лошади, собаки и жизнь в глубинке, а мне нужно делать карьеру.
— О да, план поисков жизни памяти Фриз Тейлор! Как же я мог забыть?
— Зато у меня есть память, — поквиталась я равнодушным тоном. — Давно научилась не доверять никому свое счастье, Джордж. Слишком рискованно. Уж лучше с головой окунуться в работу. Карьера дисциплинирует. Зодчество начинается с идеи, потом разрабатываешь дизайн, собираешь детали в одно целое, реально это и есть твой след на земле. План тоже четок. Эмоциями его не подменишь.
— Я прочувствовал.
Я никак не могла понять, почему он так угрюм.
— Ты прекрасно знал о моих чувствах. Я и не думала привязываться.
— Я понял, ты боишься привязаться.
— Возможно, я и трушу, но это лучше, чем безрассудно сложить все яйца в одну корзину; личные отношения непредсказуемы. Не желаю отрываться. Не желаю закончить свои дни в одиночестве, как моя мать.
— Оторвемся вместе.
— Разве что в постели. — Я покраснела.
— Отсюда и принято стартовать.
— Я отстаиваю свою точку зрения, знаю, такие, как я, тебе определенно не нужны. Ведь ты всегда понимал, рано или поздно я уеду отсюда. В смысле, думала, ты знаешь.
— Знал. Но виноват, забылся.
— Ничего, с кем не бывает. Мы великолепно скоротали время, но ведь ничего не изменилось, правда? Я по-прежнему делаю карьеру и мечтаю о заграничной командировке, а ты хочешь остаться в Уэллерби и построить конюшни. О компромиссе и речи быть не может.
— Ты права, мы обречены.
Я услышала, как его тон смягчился улыбкой, и обрадовалась.
— Но мы все равно сможем приятно общаться до моего отъезда, ведь так?
— Так. Правда, не могу обещать, что этот уикэнд будет соответствовать.
— Ты нервничаешь?
— Могу и укротить свое возбуждение. Ради Летиции. А через двадцать четыре часа выпущу пар.
— Ты знаешь, кто еще там будет?
— Только прямые родственники Летиции, то есть мой отец и дядя, естественно с женами. И Гарри.
Голос Джорджа изменился, когда он вспомнил о брате. Скупо говорил о Гарри, но я чувствовала: он очень болезненно переживает разлуку.
