Он бросил кейс с ноутбуком на пол и подошел к ней. Последняя более-менее связная мысль, пришедшая ему в голову, была насчет Сэма, надо бы прочитать тому мастеру лекцию по технике безопасности.
Он так страстно хотел ее, что опасался, сумеет ли сдерживать себя хотя бы полминуты. Но в ту секунду, когда его губы встретились с ее губами, его язык почувствовал вкус клубники и его ладони напитались теплом ее нежной кожи, что-то изменилось. Вся Вселенная замерла.
Он заглянул ей в глаза: чувствует ли она то же самое? Но солнечные лучи плясали в голубых омутах слишком яркими бликами. Он отвел пряди волос с ее лица, и, когда она судорожно всхлипнула, он понял. Желание, потребность, предвкушение. Некое религиозное благоговение. Пиво, подогретое эмоциями, — адская смесь, способная довести до удара, и в таком напряженном состоянии он просто не мог себе позволить тратить время на дешифровку древних языческих символов. Он делом докажет ей свои чувства.
Боль уже едва не прожигала его, он подхватил ее под колени и понес в спальню, неотрывно глядя ей в глаза. Она взмахнула ресницами. Тяжело задышала. И сомкнула руки в замок на его затылке.
Он осторожно уложил ее в свою огромную кровать. Ее белая кожа засияла на рисунчатых темно-коричневых простынях, светлые волосы неровно обрамляли красивое лицо, глаза, потемневшие от страсти, жадно наблюдали за ним. Она смотрела… Он хотела… Он знал…
Дьявол.
Он сорвал с себя одежду, осторожно склонился над ней. Не отрывая от него взгляда, она обхватила его голову ладонями и притянула к себе, чтобы он целовал ее. Глубоко, медленно, всю-всю. Она забросила страждущую длинную ногу на его поясницу и нежно застонала, он уже не мог больше сдерживаться. Вжался в ее открытое лоно и вошел быстро и сильно.
Их кожа. Их жар. Скольжение упругих тел. Внутри. Божественно, как никогда. Их зачарованные глаза… Не расцепить нить, связавшую их, он так глубоко в ней, что уже и сам не уверен: сумеет ли когда-либо пойти на попятную.
Она вскрикнула, напрягая шею, глаза постепенно закрывались, и он чувствовал, как она сжимает его крепче и крепче. Она судорожно вскрикнула в его объятиях, пространство откликнулось эхом. Он дошел до пика, когда она все еще извивалась, и наслаждение, бескрайнее, как океан, затопило все островки его сознания. Давящий прибой схлынул с него.
Он прилег щекой на ее разметавшиеся волосы, положив руку меж ее грудей и прижимая изящный задок к своим чреслам. Вскоре ее дыхание умерилось до тихих сонных вздохов.
Он лежал, постепенно вбирая в себя сигналы окружающего мира, все его чувства обострились, как никогда. У него есть Bona Venture. Это означает тесное сотрудничество с Нейтом. И дальние командировки в ближайшее время ему не светят.
Пейдж никогда не скрывала, что ее вполне устраивает непродолжительность их интрижки. Он полностью с ней согласился. Но оседлый образ жизни вносит свои коррективы. Надо делать выбор, так или иначе.
Она пошевелилась во сне, почесала пяткой его ступню, прижалась губами к его губам, еще глубже зарылась в его подушку. Придется ей сказать. Но не теперь, когда все тело сладко ноет от последствий интимно-любовных отношений. Ничего, ему не привыкать терпеть, выдюжит и дождется подходящего момента.
Пейдж медленно приходила в сознание. Дурман и сладкая ломота в теле, глаза едва открываются. Но когда уловила запах Гейба, то вспомнила, где находится. Ее грандиозная задумка с искусительной сценой растаяла как дым, едва она посмотрела ему в глаза и поняла, что очень надеется быть с ним. Когда он нежно погладил пряди ее волос и завел их за уши, она позабыла обо всем, кроме своих чувств к нему. Надежно, божественно, горячо, как само солнце.
Все рычаги самовластия, которыми она надеялась овладеть, проскользнули сквозь пальцы, теперь было весьма неуютно, словно ее разобрали на части и снова собрали, перепутав все детали. Нет, не в путанице дело, а в ином ощущении. Она повернулась, и его большая, тяжелая рука соскользнула по ее грудям. Она отвела прядь темных волос, чтобы лучше разглядеть его, пока он спит. Мимо ее губ пронесся ветерок — вестник неизбежности.
Она потратила столько времени, убеждая себя, что накал интрижки обязан сложившейся ситуации, отчаянно хотелось быстрее запрыгнуть в постель, а ему недосуг задерживаться в городе. Она положила ладонь над его сердцем, вздохнула и позволила себе немного вслушаться в расцветавшие чувства. Защемило в груди, потеплело в животе, легкие сдавило. Гейб беспокойно пошевелился, мускулы на груди пошли волнами, приподнимая ее ладонь. Именно так. Этот мужчина. Этот жар. Это чувство. Наверняка существует понятие, вбирающее в себя все это. Да, существует, и она узнала его, когда легкая рябь устремилась к ее средоточию, и все соединилось — тепло, надежно, прекрасно — сладкой болью в сердце. Понятие, которого она всю свою жизнь чуралась, страшилась, над которым смеялась. Любовь. Она так долго шла к ней, что ее появление не вызвало шока. Оказалось, она удивительна. Прекрасна. Всеобъемлюща. Просто чудо.
«Я люблю тебя, Гейб», — шепнула она мысленно. На этом силы ее иссякли, она калачиком свернулась под одеялом и снова заснула.
Пейдж покусывала ноготь мизинца, точнее, то, что от него осталось, и наблюдала, как артикулируют губы Мей, брызгая слюной на пару белых, запредельно навороченных со всех сторон колодок, выставленных в обувном магазине экономкласса на Бридж-Роуд. Она ничего не слышала кроме сплошного потока мыслей, прорывающегося сквозь ее голову. Поток, глубину которого она начала вымерять той ночью, после чего ее мысли обрели крылья и улетели. Да, она по уши, глубоко и искренне, в потоке любви к Гейбу. Ни один мужчина никогда не вызывал у нее желания откровенничать без опасений. Она желала, чтобы у них сложились отношения, как у всех нормальных людей. Хотела, чтобы он остался. Не высосала же она все это из пальца. Гейбу она нравилась. Он доверял ей, хотел ее. Она знала это наверняка. Кроме того, она честно предоставила ему кучу удобных предлогов отделаться от нее, однако он остался и продолжает требовательно искать ее общества. Означает ли это, что ее желания вполне исполнимы, и вера ее матери — вовсе не фантазия, а реальность?
— Что думаешь? — спросила Мей, подкалывая ее каблуком-шпилькой, боль окончательно привела ее в чувство.
— О чем?
— Вот. — Мей потрясла туфлями перед лицом Пейдж.
— Зачем они?
Мей захлопала ресницами:
— Для… моей… свадьбы. Очнись, слышишь? Ты явно не в себе, клянусь своей свадьбой.
Пейдж вытащила палец изо рта:
— В себе. Всецело твоя. Ну-ка, давай к ноге. Что ж… смотря с чем носить. Ты решила вырядиться к Рождеству сексапильным эльфом?
