- Я поеду с тобой!
На бледные, искажённые болью черты невыносимо смотреть. Моё сердце захлёбывалось в испуганном беге. Я даже не могла вспомнить, когда последний раз была в таком отчаянии!
Врач сказал, что с виду ничего жизненно важного не задето, но в больницу надо ехать срочно.
- Лесана, пожалуйста, возвращайся домой! Леська перепугается одна. Скажи Виктору, чтобы забрал Снежану в усадьбу, если переживаешь. Серый?.. - вопросительный взгляд на эльфа с прокуренным голосом.
- Иди уже, Кнес, довезу я твою зазнобу. Ключи в тачке?..
Глеб, покачнувшись, кивнул. Недовольный медведоподобный мужик, врач, усиленно тянул его к машине скорой.
Он прав. Леся очень привязана к отцу, она перепугается. Но что я могу сделать? Я не умею утешать детей. Мне самой до дрожащих пальцев страшно!
"Придумай, чёртова эгоистка" - фыркнул внутренний голос, - "в конце концов, он тебе жизнь спас!"
Спас. Кнесину досталось охотничьим ножом в плечо, я бы получила удар в грудь. Как минимум.
- Глеб! - голос сорвался на противный дребезжащий крик. Он обернулся у машины: - Ты тоже... возвращайся домой!.. Мне же нельзя нервничать, помнишь!
Он слабо, с заметным трудом, улыбнулся. Я медленно опустилась на колени, на помятый и уже не такой девственно-белый снежок. А что если эта улыбка - последнее, что мне останется на память?..
- Ну не реви, красотка, с Кнесом ещё не то случалось. Пустяковая рана! Ты не видела, что мы в школьные годы устраивали! Помню, в десятом классе за глебовскую девчонку ходили втроём на целую свору!
- За какую девчонку?! - аж подскочила я. Ничего себе, за мной хвостом бегал - и ещё налево успевал!
Собака побитая!
Но следующие слова Серого заставили меня вздрогнуть.
- Девчонка, одноклассница его, первая любовь! Её хмырь один развёл на трах-тибидох, ребёнка заделал и ославил на всю школу. Ну мы и пошли мстить, идиоты. Этот хмырь с такими отморозками водился, что прилетело нам знатно. Но Кнес тоже отличился, харю тому хмырю хорошечно начистил!
Я упала пятой точкой в снег и завыла.
- Постой, это про тебя что ли? - проявил удивительную проницательность Серый и заржал: - Ма-ать, везучий Глеб! Второй раз на те же грабли!
Я завыла громче. Буду лелеять, оберегать и сильно-сильно любить - только выживи!..
- Ладно-ладно, ничего с ним не сделается. Поехали, красотка. Поработаю личным водителем на полставки.
В усадьбе Ярских меня уже ждали. Оказывается, Глеб позвонил Виктору из больницы. Тихонько выдохнула. Всю дорогу я крутила в голове, как бы рассказать Лесе про отца. Но пронесло.
- Лесана-а! - встретило меня хнычущее чудо: - Что с папой?!
Виктор материализовался за её спиной как мини-версия демона.
- Леся, вы обещали папе, что не будете докучать Лесане! - важно заявил он, принимая у меня верхнюю одежду.
Девочка замерла, размазывая слёзы по щекам. Я испытала неимоверное желание стукнуть Виктора и Кнесина за компанию!
- Господи, я не сахарная, мне можно докучать! Леся, зайка, папа чуть полечится и вернётся... - под конец голос сел, всеми силами намекая, что утешитель из меня аховый: - Я тоже боюсь, но он справится. Обязательно справится!
Слёзы полились градом, и Леська бросилась ко мне - утешать. Мы обе ревели на полу в прихожей и никак не могли остановиться. Виктор вздыхал рядом, предлагая то тортик, то мороженку, то "ну хоть что-нибудь, только не плачьте".
Но мне кусок в горло не лез.
- А шкатулка? - нашёлся дворецкий: - Глеб Павлович собрал одну лилию а вторую оставил вам, Лесана Дамировна.
Шкатулка! Совсем про неё забыла!
- Точно, Лесь! - очнулась я: - Поплакали - и хватит! Давай займёмся шкатулкой! Будет чем перед папой похвастаться!
- Давай, - посопев носом, она взяла меня за руку.
Виктор в холле аж перекрестился от облегчения.
Огненную лилию я собирала минут десять, высунув от усердия язык. Леська, слава богам, переключилась с папы и постоянно заглядывала мне через плечо. Виктор отправился за Снежкой, но перед уходом принёс нам чай и печеньки-рафаэлки. Мы не удержались. После печенек на слёзы больше не тянуло, и мы договорились смиренно ждать папу и не плакать.
Я усиленно гнала дурные мысли прочь.
Наконец оба цветка встали на место. Щёлкнул замочек, и павлин медленно распушил свой хвост. Едва не столкнувшись носами, мы с Леськой склонились над шкатулкой.
Но внутри я увидела то, что никак не ожидала увидеть!
- Ой, - воскликнула Леся, - это же папа!
- Не папа... - потянула я, доставая фотокарточку.
Мужчина, даже юноша, на старой бумаге действительно был похож на Глеба. Забавный, со сдвинутой на бок кепкой и лукавой кнесинской улыбкой.
Кате на память от Никиты Кнесина!
Кате?! Катерине Ярской?!
Я чуть не занырнула в шкатулку. Кроме фотокарточки внутри лежали золотые серёжки-лебеди с жемчугом, сиреневая книжица и конверт.
Письмо.
И опять - Кате от Никиты.
С скрежетом продираясь через дореволюционные "ятЬ", я грызла этот кактус. И чем дальше, тем яснее понимала - передо мной обычное любовное письмо.
"Ты приходишь ко мне с метелью, в ночи, со снегом, с бурей. Я согреваю окно, пытаюсь разглядеть твой образ, и просыпаюсь от ноющей боли в груди. Даже во сне ты ускользаешь от меня..."
- Наверное, это мой пра-пра! - радостно возвестила Леся: - Бабушка говорила, что папа очень похож на её деда в молодости.
- Леся! - вцепилась я в девочку: - А ты что-нибудь знаешь про этого деда?
- Ну-у-у, он был сыном старосты, главного в деревне, и учительницы из Петербурга. Мама его с детства учила грамоте и арифметике, и он знал французский! Они жили в большом крепком доме, бабушка мне даже фотокарточки показывала, - Леся наморщила лоб и неожиданно вскрикнула, - ой, а ещё была история, что он влюбился в прекрасную дворянку и тайно женился на ней! Но когда они обвенчались, мимо церкви проходили разбойники и напали на батюшку. Мой пра-пра вмешался, и один из разбойников выстрелил в него. Его спасла та дворянка - закрыла собой и мгновенно умерла. Они безумно друг друга любили! Подожди! - как и Кнесин, Леся соображала на редкость быстро: - Получается, Катерина Ярская и есть та дворянка?! Раз мой прапрадедушка писал ей любовные письма?!
Я не особо верила совпадениям, но... Катерина и вправду хранила письмо Никиты Кнесина!
Кнесина, мать его!
Ты приходишь ко мне во снах...
Во времена моего детства была популярна песня Алсу "Зимний сон". Именно эта мелодия играла в голове сейчас. Именно под эту песню Кнесин пригласил меня танцевать в четвёртом классе. Я смотрела на одноклассника и думала, что в жизни не видела таких красивых глаз. Глубоких, чистых, ярких, как капелька на цепочке у мамы. А ещё он мило краснел и отводил взгляд. У меня даже скулы свело от желания сдержать улыбку. Он был таким забавным, открытым, совсем не похожим на себя из школьных будней!
В тот день, когда ты мне приснился...
Ночью я увидела во сне бал. Огромную блестящую залу, полную танцующих пар, и настоящую разлапистую ёлку, украшенную сладостями и блестящими шариками. Новый год. Праздник в до боли знакомой усадьбе.
Я всё придумала сама...
"Какой странный юноша" - крутилось у неё в голове. Совершенно не похожий на снобов из аристократии. Крепкий, приятный внешне, держится уверенно, хоть и побаивается. Потом Катерине сказали, что это сын наставницы её матушки. Та наставница в деревенского старосту влюбилась и навсегда покинула Петербург. Положа руку на сердце, Катерина понимала наставницу - юноша, пусть и не благородного происхождения, привлекал всех молоденьких девиц в зале. Было в нём что-то... аура спокойствия, сдержанный силы, прямой взгляд с хитринкой. Маменька Катерины пригласила юношу в подарок бывшей учительнице - может, приглянётся кому-нибудь в подмастерья, лакеи. Но рассматривая его, младшая Ярская чуяла - не приглянётся. Не лжец и подхалим, а таких выскочек из деревни не любили.
