— Я должен посоветоваться с врачом...
— Папа, или ты приведешь Джека, или я встану и сама к нему выйду.
Отец заморгал и сделал строгое лицо.
— Как ты со мной разговариваешь, юная леди? Я мог ожидать такого тона от твоих сестер, но не от тебя. Ты всегда была доброй, чуткой девочкой.
— О, Генри, ради Бога! Успокойся и позови парня.
— Спасибо, мама, — сказала Лорелей, когда отец с царственным видом вышел.
— Пустяки. Иногда отца бывает трудно прервать. Сейчас он участвует в римейке старого фильма Спенсера Трейси. Он там играет всего лишь гостя на свадьбе, но, боюсь, влияние старика Трейси слишком велико.
Лорелей невольно засмеялась. Ее родители неподражаемы. Прожив вместе всю жизнь, увлекаясь работой в кино, они до сих пор любят друг друга так же, как в молодости. Такая вот нескончаемая любовь. Вот если б у них с Джеком было так же...
Мать отвела ей с лица волосы.
— Ты любишь его?
— Да. Люблю всей душой. Думаю, всегда любила, даже когда ненавидела.
Мать улыбнулась.
— Так бывает. Хотя временами твой отец сводит меня с ума и я готова убить его, я не представляю себе жизни без него. И не хочу жизни без него.
— Вот и я тоже. Не хочу ни минуты жизни без Джейка.
— Тогда тебе придется потрудиться. Он ужасно винит себя за то, что случилось в горах.
— Но разве он виноват, что меня укусил паук?
— Тебе придется его в этом убедить. Если любишь, борись за него, Лорелей.
Все-таки ее мать — замечательная женщина. В свои пятьдесят два года она еще очень красива — золотые волосы, карие глаза. И не только красива — изящна.
Лорелей не успела ей это сказать — вошел Джек. Он выглядел измученным, убитым, как человек, приговоренный к виселице. Красивое лицо было мрачно, не осталось ни следа дерзкой улыбки, которую она так любила. Глаза по-прежнему были безумно синими, но исчезла озорная искра, смешинка — они стали тусклыми и мертвыми.
— Привет, красавица. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, оставаясь в дверях.
— Лучше. Как заново родилась.
— Пойду скажу врачу и сестрам, что ты очнулась, — сказала мать и выскользнула из комнаты, буркнув: — Желаю удачи.
— Ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера, — сообщил Джейк.
— Жаль, что этого не скажешь о тебе. Когда ты последний раз спал?
Он пожал плечами.
— Соснул на кушетке в приемном покое.
— И, насколько я тебя знаю, все это время бичевал себя за то, что случилось со мной.
— Вовсе нет. — Лорелей подняла брови, и он решил не врать. — Да, ну и что из того? У меня есть для этого все основания. Я чуть не погубил тебя.
— Может, ты закроешь дверь и войдешь?
— Ну, как вы себя чувствуете, мисс Мейсон? — спросил молодой врач, входя в комнату. На кармашке халата можно было прочесть имя Стивенс. — Вчера вы нас напугали. Особенно Джека. Медсестры и сейчас судачат, как полуголый горец притащил вас на руках и грозно потребовал врача.
Он вставил ей в рот градусник, проверил пульс, сделал отметку на температурном листе и приказал открыть рот.
— А-а, лучше. Гораздо лучше. Я думаю, внутривенное можно прекратить.
— Когда мне можно будет уйти? — удалось наконец задать вопрос Лорелей.
— Если основные показатели останутся в норме, думаю, завтра можно выписывать. Скажу вашим сестрам, что они могут войти. — Врач положил руку Джеку на плечо. — Последите за нашей пациенткой, Джек. Не давайте ей утомляться.
— Постараюсь.
В комнату ворвались сестры.
— О, Лорелей, простишь ли ты меня?
Актриса по натуре, Дезире плакала и вообще вела себя как героиня романа.
— Закрой водопровод, Дезире, — приказала Клер. Нахмурившись, она посмотрела на Джека и повернулась к Лорелей. — Хочешь, я его вышвырну?
Видя серьезное выражение ее лица, а также зная, как мало старшая сестра ценит мужское племя, Лорелей сказала:
— Спасибо, не надо. Я решила оставить его при себе.
Клер нахмурилась.
— А Герберт?
— Уехал с матерью в Европу, чтобы избежать скандала, — объяснила Дезире.
— Скандала? — повторила Лорелей.
— Ну да. Из-за того, что Герберт остался стоять у алтаря. — Дезире хихикнула. — Моя вина!
— Клер, Дезире, я хочу поговорить с Джеком. Наедине.
Клер обвела обоих взглядом.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Уверена. — Только Джек ей и нужен.
— Ладно. Пошли, сестренка. — Клер отерла слезы с лица Дезире. — Тебе надо навести красоту, а то этот красавчик доктор уже спрашивал маму про тебя.
— Да что ты! — И они вышли.
— Джек...
— Лорелей...
— Сначала ты, — сказала Лорелей.
— Я хотел извиниться. Я понимаю, что поздно и что слова не исправят зло, которое я тебе причинил. Видит Бог, его хватило бы на две жизни. — Он шагал взад-вперед у кровати.
— За что же ты извиняешься, Джек?
— За все.
— И за то, что сказал, как ты любишь меня? За то, что занимался со мной любовью? Да?
— Нет. — Джек остановился и провел руками по волосам. — Об этом я не могу жалеть. Ты — самое лучшее, что у меня в жизни было.
Когда он в следующий раз проходил мимо, она поймала его за руку. Посмотрела ему в глаза. Как ей хотелось убрать из них эту боль, это чувство вины!
— А ты — самое лучшее, что есть у меня, Джек. Самое лучшее.
— Как ты можешь это говорить?
— Очень просто. Я люблю тебя.
Он опять было шагнул, но она его удержала.
— Джек, я не отпущу тебя. Ты сказал, что, если мы найдем шахту, ты на мне женишься. Ну вот, я нашла шахту. Только из-за меня ты потерял золото...
— Не хочу слышать про это проклятое золото. Я тебя чуть не погубил.
— Ты спас мне жизнь.
Джек фыркнул:
— Ага, после того, как чуть не погубил.
— Я не дам тебе улизнуть, Джек Сторм. Ты должен на мне жениться.
Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Ты в своем уме? Неужели все еще хочешь выйти за меня замуж? Я приношу тебе только горе. Я бросил тебя десять лет назад. Я не был с тобой, когда ты... — он резко выдохнул, — потеряла ребенка. Не дал тебе выйти за хорошего человека. Человека, который что-то сделал в жизни. Который может дать тебе больше, чем безрассудные мечты. — Он помотал головой. — Ты чуть не поплатилась жизнью из-за меня. Я не дам тебе все потерять из-за меня. Я слишком тебя люблю. Я собираюсь поговорить с ван Оуэном. Объясню ему, что во всем виноват только я, что ты не хотела сбегать со мной. Тогда вы сможете все наладить.
Он готов пожертвовать собой, поняла она.
— Я не хочу ничего налаживать с Гербертом.
— Хочешь. Я поговорю за тебя. А теперь отдохни, я еще навещу тебя до выписки.
— Трус! — крикнула Лорелей ему вдогонку.
