— Ты в порядке?
— Да, конечно. — Он поцеловал ее в губы, желая обратить все в шутку. — Более того, я в порядке впервые за последние несколько лет. И все благодаря тебе.
— А ты действительно не можешь мне сказать, в чем причина такой таинственности? — робко спросила Шери. — Ты не думай, я не болтушка, как многие женщины. Я умею хранить тайны. Еще в школе девочки говорили…
— Очень скоро я все тебе объясню. — Парис снова поцеловал ее, но поцелуй его был горьким на вкус. — А пока, прошу тебя, не спрашивай ни о чем.
— Но, может быть, я могла бы помочь…
— Нет, здесь ты помочь не можешь, ma cherie, — грустно засмеялся Парис. — Но обещаю, скоро все будет хорошо. Ты мне веришь?
Она в ответ улыбнулась, гладя его по щеке.
— Да, любимый. Верю.
Шери так безоглядно отдала свою судьбу в руки этого мужчины, что теперь оставалось только слепо ему довериться. Полчаса назад она стояла на тротуаре и самозабвенно целовалась с ним, невзирая на изумленные взгляды прохожих. Потом, в спальне, едва не сошла с ума от страсти… И вот теперь Парис требует от нее сохранить в тайне их отношения. Что же, она готова на такую жертву.
Если бы выбор остался за ней, она предпочла бы кричать о своей любви на каждом перекрестке, писать о ней в газетах крупным шрифтом: «Шери Макдугал и Парис Вилье решили пожениться! Ура! Да здравствует любовь!» Настолько сильно Шери гордилась своим возлюбленным, так хотела поделиться радостью с близкими. Но судьба, увы, рассудила иначе.
Правда, Дженни с детства умела распознавать, когда у подруги есть от нее тайна. И поэтому для Дженни надлежало придумать подходящую легенду о том, что произошло. Но Шери готова была солгать даже лучшей подруге.
Я люблю Париса, думала она. Значит, надо уметь доказать свою любовь.
Шери о многом хотелось расспросить возлюбленного, но она умела ждать.
А Парис тем временем начал опять целовать ее, ласковые теплые пальцы нежно коснулись груди, заставляя все тело трепетать и наливаться жаром. И Шери забыла обо всех сомнениях, отдаваясь неге его объятий.
Позже вечером они поужинали в маленьком уютном ресторанчике. Затем дома посидели перед телевизором, смеясь над ужимками Чарли Чаплина.
Шери почему-то была уверена, что Парис останется на ночь у нее. Но он разочаровал невесту, сказав ей; что ночевать намерен у себя.
— Мне предстоит деловая поездка на пару дней, — объяснил он. — Нужно собраться, чтобы с утра выехать пораньше.
— А тебе обязательно уезжать прямо сейчас? — робко спросила Шери. — Мы же, можно сказать, только что обручились…
— Чем скорее я уеду, тем скорее вернусь обратно, — утешил ее Парис, но от слуха молодой женщины не ускользнула тревога в его голосе.
— Хорошо, пусть так. — Шери прижалась к нему и поцеловала в щеку. — А что у тебя за квартира? Там уютно?
Она надеялась услышать в ответ приглашение поехать с ним, помочь собраться в дорогу, а также провести вместе ночь перед отъездом.
Но Парис почему-то нервно вздрогнул.
— Обыкновенная меблированная комната вроде гостиничного номера. Тебе там не понравится.
— Вообще-то я ничего не имею против гостиничных номеров, — игриво протянула Шери, намекая на паб в Коррингтоне. — Наоборот, они вызывают у меня приятные воспоминания. Но если тебе не нравится твое жилье, почему бы не переселиться ко мне? Нам вдвоем не будет тесно.
— А как же твое обещание сохранить все в тайне? — спросил Парис суховато. — Кроме того, ты узнаешь меня слишком близко, посмотришь, как я разбрасываю одежду по квартире… и раздумаешь выходить за меня замуж. Я не хочу так рисковать. Куда благоразумнее подождать до свадьбы.
— Кто тут опять говорит о благоразумии?
— Кажется, пришло время вспомнить о нем, — ответил Парис, не глядя ей в глаза. — А то, неровен час, случится беда.
— Какая беда? Кроме разве что твоего отъезда на целых два дня! — Шери пыталась обратить все в шутку, но на самом деле ей было как-то не по себе. — Да еще не позволяешь мне перемыть тебе косточек в компании подружек!
Парис взял ее лицо в ладони и серьезно посмотрел в светло-голубые глаза. Его взгляд излучал нежность.
— Как только поженимся, — заверил он, — ты будешь рассказывать про меня гадости кому угодно. Придумывать про меня анекдоты. Писать обо мне в газеты. Только потерпи до свадьбы, любимая, прошу тебя.
— Это, конечно, глупости, — потупилась Шери, — но я боюсь тебя потерять. Мне надо привыкнуть к мысли, что ты есть в моей жизни. Хочется схватить тебя обеими руками и никуда не отпускать хотя бы несколько дней.
— Ты меня и не потеряешь, потому что я увезу тебя с собой, в моем сердце. Я буду тебя видеть, как только закрою глаза. А когда вернусь, мы больше не расстанемся до конца жизни… если ты этого захочешь.
Шери прижалась щекой к его груди, слушая удары сердца под шелком рубашки.
— Ты в этом сомневаешься? — шепнула она чуть слышно, закрывая глаза.
О да, думал Парис, входя в свою квартиру. Я в этом сомневаюсь, и еще как. Можно сказать, тащу на плечах гору сомнений. Потому что за последние сутки он несколько раз был на волосок от того, чтобы открыть Шери всю правду.
Хотя, по сути, это был единственный способ покончить с ложью, не дающей ему соединиться с возлюбленной. Однако исход мог оказаться и прямо противоположным: вполне возможно, после его признания Шери просто укажет ему на дверь.
Правду нужно было сказать прежде, чем предлагать руку и сердце. Только полный идиот мог поступить так, как он. Похоже, что любовь к этой белокурой девочке лишила его способности мыслить здраво. Сделала полной противоположностью своему идеалу — сдержанному, расчетливому мужчине, никогда не теряющему голову от женской красоты.
Почему-то теперь все старые принципы потеряли свою ценность. Важным казалось только одно: чтобы Шери принадлежала ему. Так было в Коррингтоне, когда весь остальной мир за стенами гостиничного номера — даже картинная галерея — перестал существовать. А потом Парис проснулся и увидел, что Шери рядом нет.
Дорога в Эдинбург превратилась в сумасшедшую гонку, дважды Парис едва не попал в аварию. Он без конца спорил с собой, пытаясь понять, где же правильный выход. Убеждал себя, что Шери сделала единственно верную вещь. Им надо расстаться, все равно ничего хорошего из их союза не получится. Давняя вражда семей не даст им быть счастливыми. Да что там — не даст просто жить спокойно.
Шери больше всех на свете любит своего деда — не нужно быть психологом, чтобы это понять. Как она отреагирует, узнав, что Парис — внук его злейшего врага? Что Лесли заплатил ему за услугу — опозорить, морально уничтожить Нормана Макдугала? Шери просто решит, что все гадости, которые она слышала про семейство Лесли, — чистая правда. И Парису нечего будет ответить. Вряд ли он даже осмелится посмотреть ей в глаза.
