— Никогда! Мы были врозь почти два месяца, и подобное никогда не должно повториться. Я не жил все это время. И я мучился оттого, что не знал, любишь ли ты меня вообще. Теперь знаю, любишь. Это главное…
— Да, главное, Франческо.
— И я понимаю твою тревогу. Мысли о будущем не оставляют тебя. Ты поверишь мне, если я поклянусь в том, что ты никогда не пожалеешь, что вернулась ко мне, поддавшись моим уговорам.
— Мне бы очень этого хотелось, и пусть так и будет.
— Но ведь есть еще что-то, что тебя все еще тревожит, Эрин. Я чувствую, нечто стоит между нами.
— Не понимаю, о чем ты?
— Мы условились, больше не будет лжи и тайн.
— Я не лгу тебе, милый. Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь? Объясни…
— Когда ты лежала в больнице, звонила твоя мать… Мы разговаривали. Она сама изъявила желание объяснить мне причину нашего с тобой разрыва.
— И как же ей это представляется? — не без интереса спросила Эрин.
— Другой мужчина.
— Что?
— Она сказала, будто у тебя роман, — открыл причину своего беспокойства Франческо.
Эрин в ответ захохотала.
— Тебе незачем притворяться, милая, — снисходительно заметил Франческо.
Она не могла поверить, что ее муж говорит всерьез.
— Мы справимся с этим, родная, — настаивал на своем Франческо.
— Справимся с чем, милый? — передразнила его Эрин.
Франческо тяжело вздохнул. Эрин сказала:
— Ты думал, будто у меня интрижка, и тем не менее отказался разводиться со мной, настоял на моем возвращении! Я впечатлена, Франческо! Понятия не имею, для чего моей матери понадобилось внушать тебе эту глупость. Возможно, таким способом она хотела оказать мне услугу. Затрудняюсь с ответом. Ее поступки порой неподвластны пониманию.
— Это означает… — подвел ее к ответу Франческо.
— Нет никакого другого мужчины. Моя мама бесстыдно тебе солгала. Она не могла не знать, что я одинока. А сам ты должен был понять, до тебя у меня не было других мужчин. Если ты, конечно, до сих пор не забыл всех подробностей нашей встречи.
— Я готов был лопнуть от злости, когда услышал этот бред. Как твоя мать могла так оклеветать тебя передо мной? Почему она тебя так ненавидит, Эрин?
— Странно, что ты ей поверил, Франческо, но, мне кажется, дело не в ненависти. Вряд ли она способна осознавать, что причиняет боль другим людям. Мои родители всю жизнь были зациклены только на себе, до других им нет дела.
— Окажись она права, я бы, не раздумывая, убил того мужчину, встань он между нами.
— Теперь мы все прояснили? — Эрин обняла мужа за шею.
— Уверен, что да…
— И ты не сомневаешься, кто отец моего малыша? — улыбнулась она.
— Ни на мгновение, — не раздумывая, ответил Франческо.
— А позволь-ка узнать, откуда у тебя такая уверенность, милый?
— Ты никогда не стала бы выдавать чужого ребенка за моего. Я успел достаточно хорошо тебя узнать, чтобы не сомневаться в этом.
— Значит, не во всех грехах мы склонны подозревать друг друга. Это прогресс, любимый, — пошутила Эрин. — Если отбросить все твои недостатки, Франческо, ты очень славный!
— Даже моя мама не считает меня славным, — признался он.
— Должно быть, ты шутишь. Мне показалось, она очень сильно тебя любит.
— Любит, как и положено матери, но славным все же не считает.
— Франческо, раз уж мы теперь все говорим начистоту, признайся… Когда ты понял, что любишь меня?
— Когда остался один. Когда осознал, что теряю тебя. До этого все казалось мне азартным приключением, способным отодвинуть в глубину мою тоску по брату. Да, я всегда хотел тебя, я забывался в твоих объятиях. Когда ты ушла, я думал, будто потерял всего лишь свою лучшую любовницу. Но я быстро осознал, что от меня ушел родной человек. И я часто вспоминал нашу первую встречу, тогда для меня весь мир померк, осталась только ты. Твои огненные волосы, веснушки, волшебный фиалковый взгляд, атласная кожа и сочные губы заполнили все мое сознание. Я понял, что никогда не смогу освободиться от влечения к тебе. А твои дерзкие шутки, бесстрашие и решительность покорили меня окончательно. Моей ошибкой было желание подчинить тебя себе, продемонстрировать свое превосходство, дать тебе почувствовать мою мужскую силу. Но все мои победы бессмысленны, если я теряю тебя, любовь моя.
— Я все время ощущала страшную неловкость, когда мой дрянной язык задевал твое мужское самолюбие.
— Потому что я всего лишь вспыльчивый болван. Я знаю, как ты любишь подтрунивать над моими недостатками, но все равно каждый раз сержусь, когда ты это делаешь.
— Я постараюсь беречь твою мужскую гордость, если ты не будешь…
— Манипулировать тобой и пытаться подчинить тебя себе, — закончил за нее Франческо.
— Ты понимаешь меня с полуслова, дорогой муж, — Эрин нежно его поцеловала.
Он провел рукой по ее огненным волосам.
— О чем ты задумалась, любимая?
— О нас, о малыше…
— Не надо. Подумай просто о себе. Ты прекрасна, но ты выглядишь очень усталой. И перелет, и обилие новых впечатлений, должно быть, сильно тебя утомили. Назначаю нам обоим постельный режим, — строго распорядился Франческо.
— Надолго? — насмешливо поинтересовалась она.
— Дня на два, на три.
— Как скажешь, ты ведь босс, — рассмеялась Эрин.
— Покорная ты гораздо красивее.
— Когда ты назначаешь мне постельный режим, у меня это не вызывает возражений.
— Меня начинает пугать твое образцовое послушание. Надеюсь, ты не станешь слишком хорошей?
— И не надейся!
В зале раздались аплодисменты, и на сцену вышла изящная рыжеволосая женщина, ее вел под руку стройный широкоплечий мужчина. Она улыбнулась и склонила голову в приветствии.
— Нью-Йорк признал тебя, — шепнул ей на ухо ее спутник.
— Все как во сне, — шепотом отозвалась она.
— Нет, любимая, это не сон, это реальность. Ты заслужила успех, так наслаждайся им.
— Без тебя этого всего не было бы…
— Подари этим людям свою обворожительную улыбку и свой самый загадочный взгляд. Сегодня ты их королева, — улыбнулся он.
— У меня губы судорогой сводит от страха, — еле слышно призналась героиня вечера.
— Что я слышу?
— Да. Признаюсь, я боюсь этих людей, собственной славы и популярности. Мне кажется, будто я самозванка на этом вечере. Страшно представить, что будет, когда меня разоблачат.
— Моя жена не может быть самозванкой! Моего признания ты тоже боишься?
— Нет.
— Тогда считай, что я им заплатил и они хорошо играют свою роль, — поддразнил Франческо Эрин.
