его пальцах тот выглядел крайне неуместно. Огонек снял защитные резинки и затянулся. Лицо его изменилось, глаза округлились, и он с недоверием уставился на небольшой прибор в своих пальцах. — Ох, Тэссен…
— Что? — полюбопытствовал Стокер, наблюдая за тем, как вытянулась физиономия Огонька, и тот будто решал, смеяться ему или возмущаться.
— Леденец. Она выбрала мне электронку со вкусом сладкого леденца… Бать, у меня ощущение, что мне три года… Кажется, твоя жена только что надо мной жестоко посмеялась, — он снова затянулся, решая, нравится ли ему подобное.
— Мне кажется, что Тэсс тебе так намекает, что пора бросать, — улыбнулся Стокер.
— Сговорились они с Карабиной… и Наги туда же, кстати! «У нас ребенок, он этим дышит! Фу, вонища!..» Обложили! — проворчал Огонек.
— Так может, пришло время покориться? — засмеялся Стокер.
— И стать таким же подкаблучником, как вы с Троттлом? — Огонек затянулся, поморщился, и выпустил сладко пахнущее облачко дыма.
— А что плохого? В мирное-то время. Дом, уют, покой…
— Ничего, бать. На самом деле, ничего плохого, — Огонек сполз сильнее на кресле, разваливаясь и устраиваясь удобнее. Коммуникатор на его запястье загудел, и он лениво глянул на сообщение. — О, Троттл с Карабиной домирился. Пишет, что через десять минут они оба придут.
— Уговорил, бес рыжий, — рассмеялся Стокер.
— Угу… потрудился во славу родины, — фыркнул Огонек, и двое мужчин рассмеялись. — Давай-ка, бать, проветрим как следует. Не будем нервировать мою тещу. Мне ей еще Праймер нужно сдать в эту пятницу.
— Успел добыть билеты на концерт?
— Ага. Пока в пультовой сидел. Хочу обнаглеть и попросить забрать дочку с ночевкой. Мы с Наги сто лет не высыпались.
— Ты когда высыпаться будешь… следи за камерами, — хохотнул Стокер.
Огонек только фыркнул на эту фразу, в последний раз затянулся и убрал электронную сигарету в карман. Подошел к окну и потянул носом свежий воздух. Скрипнуло кресло, и Стокер встал рядом. Плечом к плечу они смотрели на то, как шелестит сочными листьями Сад Надежды. На то, как Солнце клонится к закату, на то, как порхают между цветами насекомые. Где-то зычно застрекотала белка, и от этого резкого звука с ветки сорвалась небольшая оранжевая птичка.
Марс больше не походил на пустыню. Он снова был живым.
Спустя 18 лет после победы над Плутарком.
Окруженное голубым ореолом солнце клонилось к закату, когда Стокер, всем телом потянувшись, убрал газонокосилку в небольшой хозблок, пристроенный к дому. Каждый раз, выгоняя этот аппарат, он трепетал, так трогало его то, что на Марсе снова растет трава. А в клумбах, что он лично поливал и рыхлил, распускали яркие бутоны цветы, саженцы которых были взяты из Сада Надежды.
Планета расцветала, с каждым годом все меньше требуя внимания к своей экосистеме от населявших ее существ. Тонкая, но сочная трава росла почти везде, кроме пустыни и отдельных участков, которые особенно сильно изуродовали плутаркийцы. Но и там ученые обещали лет через десять первые зеленые побеги. Делиться цветами теперь было принято, а пакетик семян марсианских растений считался модным подарком. Вокруг каждого дома, каждого здания разводили цветы и кустарники, и все чаще, идя по городу, можно было увидеть тонкие, но раскидистые деревца. Марсианские белки свободно перелетали от полянки к полянке, от клумбы к клумбе, вдоволь наедаясь семенами розовоцвета и перенося на своем густом меху пыльцу растений.
Марс становился таким же, каким был до вторжения.
И даже, пожалуй, лучше, ведь его дети больше не сражались друг с другом.
Стокер посмотрел на диск солнца, плывущий за горизонт, и улыбнулся, расправив все еще крепкие плечи. Ветер играл с длинными, собранными в небрежный хвост, волосами. Сколько ни билась Карабина, а заставить его сделать «приличную» стрижку так и не смогла, в итоге смирившись, что на всех официальных церемониях их мир представляет лохматая мышь.
Размяв уставшие кисти, Стокер еще раз проверил, аккуратно ли прибран двор. Не стремление сделать дом уютнее руководило им сегодня — просто чувствовал: его посетит важный гость. Тот, про которого они с Тэссен никогда не говорили, но тот, кто уже многие месяцы занимал особое место в ее сердце. И что-то подсказывало Стокеру: она наконец отважится пригласить его к ним… чтобы никогда не отпускать.
Неожиданно чуткое ухо уловило рев мощного двигателя, и мышь развернулся в сторону дороги. Знакомый звук мотора без труда позволил определить того, кто решил навестить Стокера. Не совсем тот, кого он с волнением ожидал, но тоже всегда желанный гость в доме. «Дрэгстер» показался из-за поворота парой секунд спустя, свернул на подъездную дорожку и затормозил в нескольких метрах от крыльца. Его наездник, высокий, широкоплечий, так похожий на дядю, скинул подножку, заглушил двигатель и сдернул с головы шлем, улыбаясь:
— Привет, бать!
У Стокера, как всегда при виде Огонька, потеплело на душе.
— И тебе привет, сынок! Я не ждал тебя, и тут такой сюрприз!
— Накопились документы, решил привезти их тебе и заодно повидаться, — мышь снял мотокуртку и небрежно кинул ее на седло байка. Прихватив толстую папку, двинулся к старшему.
— Я всегда тебе рад, ты же знаешь. На чай останешься? — Стокер кивком пригласил его в дом.
— Останусь. Но давай на крыльце посидим, вечер уж больно хорош… Тэсс дома?
— Нет, я один. Она снова уехала в волонтерский лагерь. Жду ее только к ночи.
— Ясно. А я все утро вместе с нашим новым главным механиком принимал поставку запчастей. Эх, как жаль, что Тэсс переключилась на гуманитарные вопросы! Так не хватает ее на приемках, а то от этих плутов с Кассиопеи можно ждать чего угодно! Помню, они в прошлый раз пытались впарить нам недокомплектные двигатели на крейсеры! В присутствии Тэссен они не рисковали так делать — знали, она их на куски порвет! — Огонек поднялся на крыльцо, и Стокер отечески хлопнул его по плечу.
— Да уж! У моей девочки хватка похлеще, чем у твоей тещи, если дело касается зоны ее ответственности, — Стокер, горделиво приосанившись и блеснув глазами, кивнул гостю на одно из кресел, стоявших у входа в дом, и тот удобно развалился в нем, перекинув ногу через подлокотник. Огонек едва сдержал улыбку, отметив про себя «мою девочку» применительно к Тэсс: хотя и по возрасту, и по характеру на девочку та совсем не походила, Стокер не отказывал себе в удовольствии так ее называть. Друзья в такие моменты улавливали хвастливые нотки в его голосе и искренне радовались, что эти двое наконец обрели друг друга. Впрочем, все, даже сама Тэссен, прощали ему
