— Хорошо, я слушаю.
— Я решила позволить Энди с января заняться каратэ. На самом деле эти занятия — подарок ему.
— И?
Кэсс посмотрела ему в глаза.
— Я не уверена, что приняла правильное решение. Я имею в виду, он никогда раньше не занимался спортом, а ты как-то упомянул боевые искусства, и я подумала...
Иногда ей казалось, что она приняла это решение лишь для того, чтобы услышать одобрение Рэйфа.
— Не знаю, Кэсс. Я уверен, что спорт полезен детям, но не представляю, как он подействует на Энди. Боевые искусства приучают к дисциплине, и я гарантирую, что он больше не ослушается тебя, когда ты прикажешь не покидать дом.
— Но правильное ли это решение?
Он посмотрел на нее, и на его лице отразилась масса противоречивых чувств.
— Не спрашивай меня, Кэсс. Я не его отец. У меня нулевой родительский опыт. Ничем не могу помочь.
Кэсс встала и подошла к перилам. Любой их спор, похоже, возвращается к одному.
— Рэйф Сантини, ты сводишь меня с ума.
— Я знаю. — Он подошел сзади и обнял ее. — Знаю, крошка. Но не могу давать тебе какие-то советы. Честно говоря, я не имею права предлагать тебе свое мнение.
Она прижалась к нему.
— Хорошо. Я не хотела давить на тебя.
— Мы закончили разговор? — спросил он, играя кромкой ее кофты, и Кэсс поняла, о чем он думает. — Пойдем в дом?
— Да, — проговорила она, пытаясь развернуться в его объятиях, но Рэйф не пустил. Расстегнув пуговицы ее теплой кофты, он начал ласкать чувствительную кожу под тонкой тканью рубашки. — А как же Энди?
Он коснулся ее сосков, и они затвердели от прикосновения, потом поцеловал в шею. Кэсс хотелось сорвать с себя одежду и немедленно отдаться ему.
— Думаю, нам придется подождать следующей ночи, — разочарованно проговорил Рэйф, застегивая ее пуговицы и усаживая вместе с собой в кресло-качалку. Кэсс устроилась поудобнее, и мерное покачивание начало убаюкивать ее.
— Хочу надеть для тебя мою соблазнительную ночнушку, — проговорила она через несколько минут.
— Отложим до уик-энда, — предложил Рэйф.
— О, здорово. — Она представила, как замечательно уехать куда-нибудь с Рэйфом. Но в глубине души знала, что он никогда не научится воспринимать ее вместе с ее семьей и будет обращаться как с одинокой женщиной.
— Мне кажется, что ты не собираешься сказать «да».
Кэсс посмотрела на него. В призрачном лунном свете он не выглядел обиженным или разочарованным. Словно знал, что она не может постоянно уезжать и бросать сына у своей матери.
— Подслащу пилюлю, — проговорил Рэйф, целуя ее в лоб. — Мы можем взять с собой Энди и отправиться в Буш-Гарден в Тампре.
— А можем никуда не ехать и осмотреть местные достопримечательности.
— Местные достопримечательности? Диснейленд? Океанариум? Ты предпочитаешь пробиваться сквозь толпы людей?
— Не знаю. Но я не хочу уезжать далеко на Рождество. Нужно сделать миллион дел.
— Можно подождать окончания праздников.
Кэсс согласилась, и на террасе повисло молчание. Так они сидели, пока холод не разогнал по домам. Рэйф поцеловал ее на пороге, прежде чем отправиться к себе.
Кэсс знала, что собирается делать. Накануне Рождества она попросит Рэйфа Сантини жениться на ней.
Рэйф обожал ощущать на своем лице свежий ветер, когда бегал по дорожкам квартала. Тундра то бежала впереди, то отставала. В эти моменты он как никогда был в мире с самим собой.
Как игнорировать те вопросы, что постоянно вертелись в его голове? Вопросы о жизни и любви, о которых заставила его думать Кэсс... Не нужно ли создать дистанцию между ним и Кэсс?
Рэйф пытался все расставить по местам в их отношениях, но инстинкты трудно подавить. Ему нужна семья, как алкоголику стакан спиртного. Мысль о приближающемся Рождестве только все усугубляла. Каждый раз, когда он пытался отдалиться от Кэсс, всплывали воспоминания об одиночестве последних лет.
Ежедневно он убеждал себя, что не навредил Кэсс и Энди, но боялся, что в любой момент это может произойти, ожидал беды за каждым углом. Прошлый опыт научил его остерегаться близости.
Рэйф замедлил бег и повернул к дому. Взгляд машинально упал на дом Кэсс. Рэйф выругался про себя: женщина стояла на стремянке и пыталась повесить рождественскую гирлянду. Она просто ищет неприятностей, занимаясь этим сама. Какого черта не попросит его?
Кэсс сводит его с ума! Похоже, она вознамерилась выполнять все работы сама. Конечно, она долго жила одна и привыкла обходиться своими силами, но пора научиться просить помощи.
Тундра объявила об их прибытии, и Кэсс вцепилась в стремянку, прежде чем взглянуть на Рэйфа. Ее улыбка согрела его сердце, и Рэйф забыл свое раздражение, наблюдая, как она покачивает бедрами при каждом шаге вниз по лестнице.
Джинсы обтягивали ее попку, и Рэйфу захотелось протянуть к Кэсс руки и ощутить под ладонями ее тело. Не в силах удержаться, он обнял Кэсс за талию и привлек к себе. Она повернула голову, требуя поцелуя.
С физической стороны их отношения полностью устраивали Рэйфа. Ему недоставало ночей с ней, но она всегда отвечала на его поцелуи и объятия со страстью, не перестававшей удивлять его. Не секса ему недоставало, а близости, уюта, любви.
Он приподнял ее на руках.
— Что это ты делаешь?
Кэсс взглянула на него своими большими карими глазами и пожала плечами.
Потрясающе разносторонняя женщина! Самая горячая любовница, какая у него была, но и самый надежный, заботливый человек, какого он встречал. По представлениям Рэйфа эти две личности не могли совпадать.
Его прежние романы состояли из бурной страсти. Короткие, ничего не значащие знакомства с женщинами, когда общим было лишь лихорадочное желание. Но жгучая потребность общения, которую он испытывал с Кэсс, — была постоянной, непреходящей. Сейчас он не мог припомнить даже лиц и имен тех женщин. Всех их заслонила Кэсс.
Она — словно вторая половина его души, та пустая половина, которую он пытался похоронить. Каким-то образом она проникла сквозь его защитные барьеры и заставила заботиться о себе. Честность вынуждает признаться, что Кэсс не делала никаких усилий. Потребность в ней жила в его сердце и напоминала обо всем, что он старался забыть.
— Помочь тебе с гирляндой? — спросил Рэйф, пытаясь прогнать вереницу воспоминаний о собственном доме. Не о здании, где вырос, а о дружной, любящей семье, частью которой он был.
Рэйф вспомнил, как отец читал матери те же лекции о необходимости научиться просить помощи. Сами слова не всплывали, остался лишь один образ: отец говорит, что женщина зависит от мужчины и нуждается в защите и ласке.
