— Устала? — спросил он.
— Ничуть, — бодро отозвалась она.
Симона действительно совершенно не ощущала себя уставшей. Ей хотелось еще и еще…
Но это должно было кончиться. Рано или поздно…
От этой мысли Симона чуть не зарыдала. Она почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза.
— С тобой все в порядке? — насторожился Блю.
— Все в порядке, — поспешно заверила она его. — Я хочу тебя, Блю.
Он молчал.
— В чем дело, Блю?
— Я не могу, — пробормотал он.
Симона в удивлении уставилась на него. Блю — и не может?
— Видишь ли, — объяснил он, — я, признаться, не ожидал, что наша ночь будет такой бурной… короче, я исчерпал весь свой запас презервативов.
— Может быть, — кокетливо улыбнулась она, — послать Нэнса в аптеку? Или лучше миссис Драйзер?
— Не беспокойся, родная. До понедельника у нас еще уйма времени.
— До понедельника? — удивилась Симона.
— Именно. В субботу и воскресенье люди отдыхают, работа начинается с понедельника. Зачем нарушать правила?
Миссис Драйзер постучала в дверь в половине одиннадцатого.
— Кофе не желаете, мистер Блюделл?
Блю повернулся к Симоне, но той на кровати не оказалось. Он ошалело завертел головой, пытаясь отыскать ее.
— Ты спишь как сурок! — раздался голос Симоны со стороны двери, разделявшей их комнаты.
Блю обернулся. Симона стояла в дверях, расчесывая волосы. На ней был коротенький халатик-кимоно, едва прикрывавший бедра. Увидев ее, Блю почувствовал, как все его тело напрягается, переполняясь желанием.
— Мистер Блюделл! — Мэри постучала снова, на этот раз настойчивее.
— Спасибо, Мэри, не надо. Попозже, может быть…
Блю снова повернулся к Симоне, но той уже не было.
Однако не успел он встать с кровати, как она вернулась, неся поднос с фруктами и дымящимся кофе. Блю взял поднос из ее рук и поставил на тумбочку рядом с кроватью.
— Забудь о кофе, — произнес он. — Иди сюда.
Он притянул ее к себе, но в этот момент его «оружие», давно уже бывшее на взводе, «выстрелило» гораздо раньше, чем он сам того ожидал.
— Может быть, лучше кофе? — улыбнулась она.
— Давай кофе, — смущаясь, пробормотал он.
Блю задумчиво смотрел на Симону, попивавшую из своей чашки маленькими глоточками. Теперешняя мисс Дукет, как казалось ему, не имела ничего общего с той женщиной, которая грозилась выбросить его в океан всего несколько дней назад. Впрочем, Блю и сам, пожалуй, сильно изменился за это время…
— Чем сегодня займемся? — произнесла Симона. — Я уже успела перенести все встречи, что были назначены на сегодня, на понедельник…
— Не знаю… У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Знаешь что? Давай, пожалуй, покатаемся на метро по Лондону! Я никогда не была в лондонском метро! Надену-ка я брюки… и что-нибудь без каблуков — ходить нам сегодня придется много. А когда вернемся…
Он ждал, глядя на нее.
— А когда вернемся, я хочу заниматься с тобой любовью хоть всю ночь, а завтра утром проснуться в твоих объятиях…
Блю улыбнулся, но затем вдруг посерьезнел, подумав о том, что никогда не ожидал, что любовь к кому-то может оказаться для него такой важной. Он не мог себе представить, что Бог — или кто там наверху заправляет всем этим — подарит ему такую женщину, как Симона…
Во всем этом была одна проблема. Симона, несомненно, дама капризная, из тех, у кого, как говорится, семь пятниц на неделе. С такой ему будет непросто… И главное — как заставить ее не ограничивать то, что сейчас между ними происходит, всего лишь уже прошедшей субботой и наступающим воскресеньем?
Симона прервала его размышления.
— Как тебе мой план? — спросила она. Сейчас она гораздо больше была похожа на деревенскую девочку, чем на президента международной корпорации.
— Идет. Еще, пожалуй, одну чашечку кофе, душ — я и полностью в твоем распоряжении.
— Блю, — Симона рассеянно потерла подбородок, — я должна кое-что сказать… насчет прошлой ночи…
— М-м-м? — заинтересованно пробормотал он.
— Это было великолепно. Ты был великолепен. Я понимаю, что это слишком слабое слово, но любое слово здесь будет неподходящим… Я знаю, мы не должны были уезжать от Хэллама… но я ни о чем не жалею. — Она закрыла глаза. — Да что я говорю, — мне никогда не было так хорошо…
Он притянул ее к себе, и она склонила голову ему на плечо. Он погладил ее волосы.
— Мне тоже, тигренок, — прошептал он.
Драйзер принял их куртки с величайшей аккуратностью, словно они были из тончайшего шелка. Симона сбросила туфли и посмотрела на часы. Девятый час. Блю, должно быть, умирает с голоду… Они слонялись по Лондону с двенадцати часов и, кажется, нигде даже не перекусили…
Им было не до этого.
— Я попрошу приготовить вам ужин? — произнес Драйзер подчеркнуто вежливо.
— Да, пожа… — Симона вдруг остановилась. — Как ваше имя, Драйзер?
— Харолд, мисс.
— Вы не возражаете, если я вас буду так называть?
Лицо Драйзера, обычно почти всегда каменное, расцвело улыбкой.
— Почту за честь, мисс.
Блю подошел к Симоне и обнял ее за талию. Она продолжала:
— Харолд, если это не затруднит Мэри, пожалуйста, легкий ужин, только, — она подмигнула Блю, — без салата.
— Хорошо, мисс, — ответил тот, собираясь удалиться.
— Одну минутку, Харолд! — остановил его Блю. Он наклонился к Симоне и прошептал ей в ухо: — Зачем беспокоить Мэри? Мы и сами справимся…
— Боюсь, я не справлюсь… — призналась Симона. Она даже не знала как следует, где именно находится кухня.
— Нет проблем, — быстро произнес Блю. — Я уже успел досконально изучить весьма щедрое содержимое холодильника Мэри.
Харолд стоял, вытянувшись в струнку и ожидая дальнейших распоряжений. Если он и был удивлен всем происходящим, то это никак не отражалось на его лице.
— Хорошо, — кивнула наконец Симона. — Не стоит беспокоить Мэри, Харолд. Мы с Блю… мистером Блюделлом и сами справимся.
— Как вам угодно, мисс. — Драйзер, кивнув, удалился. Симона рассеянно смотрела ему вслед, лихорадочно вспоминая, какая же из шести дверей в коридоре ведет на кухню.
— Сюда, — рассмеявшись, указал ей Блю.
Через несколько мгновений они уже были в просторной, обставленной по последней моде кухне. В то время как Симона рассеянно оглядывалась по сторонам, чувствуя себя чужой в собственном доме, Блю уверенно направился к холодильнику. Симона тщетно пыталась вспомнить, когда — и, главное, зачем — она приобрела этот огромный, едва ли не на сто предметов, набор всевозможных кастрюль и сковородок, сверкавших, как серебряные.
