стал целовать ее живот, постепенно продвигаясь ниже, чтобы еще раз услышать его.
— Алессандро…
Она выгнулась, когда его губы добрались до самой потаенной части ее тела.
— Пожалуйста… — выдохнула Лиан, инстинктивно требуя большего, — пожалуйста.
— Я стараюсь не спешить, — сказал он, с трудом противостоя желанию ворваться в нее.
— Не надо, — прошептала Лиан. — Не надо. Я схожу с ума… пожалуйста… войди в меня, полностью.
Алессандро так и сделал, он застонал, ощущая, как она принимает его в себя.
— О… — Лиан резко подняла ему навстречу бедра, обхватила его руками и задвигалась в первобытном ритме. — О… я не представляла.
Он тоже не представлял, что можно испытывать подобные ощущения. Ему показалось, что они соединились не только телами. Ускоряя темп, они достигли высшего наслаждения одновременно и вместе поднялись в небывалые выси.
Когда наступило расслабление, на Алессандро снизошло озарение. Он понял, что нашел нечто большее, чем физическое удовольствие. Как будто до этого момента его мир был разобран по кусочкам, а теперь стал цельным.
Может, это то, чего он так долго боялся? Вот этого четкого видения мира и глубокого счастья, наполнившего его? Не от этого ли он бежал?
Секс для него всегда был связан с использованием — приятным использованием друг друга, но все же с использованием. Со сделкой, с взаимовыгодным обменом. Сегодня же все было по-другому, сегодня это было не сделкой, а добровольной капитуляцией. Вместо того чтобы использовать кого-то, он отдал самого себя.
Это открытие и встревожило, и удивило его, и ужаснуло, потому что все это было внове для него. Даже держа в объятиях Лиан, он не был в полной мере уверен, что рад этому.
— Мы обязательно займемся этим еще раз, прежде чем я уеду, — сказала она, и Алессандро рассмеялся.
И только потом осознал ее слова. «Прежде чем я уеду»? Это прозвучало как предупреждение. Почему это он вдруг решил, что все эти новые чувства — реальность, а не плод его воображения? Лиан знает правила, он тоже должен их знать, так как сам их установил. А он ведет себя как одуревший от любви глупец, подумал он. Делает именно то, против чего предостерегал Лиан, — выискивает нечто большее в самом примитивном физическом соитии, которое было умопомрачительно приятным… но не более.
Однако в душе было ощущение, что все это… большее для него. И эта мысль не только ужаснула, но и обрадовала его. Он не хотел всего этого — риска, боли, страха. Счастья. Он не хотел любить Лиан — и все же любил, как он этого ни боялся.
Возможно, его сказка и стала явью, а вот ее?
Вопрос продолжал мучить Алессандро и после того, как Лиан, выбравшись из его объятий, встала с кровати и скрылась в ванной. Сев, он провел рукой по влажным от пота волосам. Возможно, лучше вернуться к прежнему, сказал он себе. К тому, к чему он привык. К тем условиям, на которые согласилась Лиан. И перестать гадать, изменился ли мир, когда он совсем не изменился.
Лиан вернулась через пять минут, спокойная и сдержанная, и, подняв с пола, надела халат.
— Что дальше? — спросила она с легкой улыбкой. — Боюсь, я не знаю, каковы правила. Мы посидим и побеседуем? Или ты вернешься в свою комнату?
Его задел ее деловой тон. Он тоже не знал правил, во всяком случае, не знал, каковы они после того, что было между ними. Однако он точно знал, чего хочет, — чтобы Лиан была в его постели до самого утра.
— Ты снимаешь этот нелепый халат и возвращаешься в кровать, — ответил Алессандро. — И остаешься там до утра.
Лиан явно была удивлена.
— До утра?
— Да, до утра. Как минимум. — Он протянул к ней руки, и она, после минутного колебания сбросив халат, подошла к нему.
Алессандро обхватил ее и со смехом повалил на кровать, а потом подмял под себя.
— Я думала… — начала Лиан, но он зажал ей рот поцелуем.
— Хватит думать, — заявил он, отрываясь на секунду. — Это вредно.
Он тоже не будет ни о чем думать. Он займется этим потом, у него будет время на то, чтобы переживать и размышлять. Сейчас ему нужна только Лиан, которая отдается ему вся, без остатка.
Следующая неделя была окутана дымкой счастья и наполнена радостными моментами. Лиан уже не в первый раз после знакомства с Алессандро Росси хотелось ущипнуть себя. Ей казалось, что она видит сон наяву.
Они проводили дни в саду на вилле, бродили по холмам, гуляли по залитым солнцем городкам, играли в боулз или карты, мокли в бассейне. Их часто сопровождала София, у которой установились дружеские отношения с Лиан. Кристина днем работала, а по вечерам присоединялась к ним, и они подолгу засиживались за интересным разговором.
— София в восторге от того, что Алессандро живет с нами, — однажды вечером сказала Кристина Лиан. — Обычно он приезжает на день или два, а сейчас прожил целую неделю.
— Вот как? — Для Лиан каждый день был драгоценностью — кто знает, когда они закончатся? Она говорила себе — и Элле, когда писала ей сообщения, — что она просто получает удовольствие оттого, что происходит, наслаждается моментом. И она действительно наслаждалась.
За наполненными событиями днями следовали наполненные желанием ночи… ночь за ночью они с Алессандро изучали друг друга, познавали новые высоты близости и страсти.
Смогла бы она испытывать такое к человеку, не раз спрашивала себя Лиан, и при этом не любить этого человека? С каждым днем она все сильнее убеждалась в том, что не смогла бы. С каждым днем ее любовь к Алессандро становилась все глубже. Она уже перестала оберегать себя от этой любви, зная, что смысла в этом нет, и поняла, почему Элла с таким энтузиазмом бросалась в новые отношения.
Потому, что это замечательно — смотреть на человека и млеть от предвкушения. Лежать в его объятиях и слушать биение его сердца. Есть ли в мире нечто более прекрасное? Такое же волшебное, как любовь?
Да. Лиан знала, что есть. Это сознание, что тебя любят в ответ.
Иногда, когда она замечала, как Алессандро смотрит на нее, или когда он держал ее в объятиях и гладил по голове, она была почти уверена в том, что он любит ее. Или хотя бы может полюбить.
Иногда, когда они бродили по рынку и покупали банку оливок и хрустящую булку для импровизированного пикника, Лиан убеждала себя в том, что для нее не важно, любит он ее или нет.
