Мне стало жарковато. Засыплюсь! Точно засыплюсь. Деревенские девушки не носят распущенных волос. Деревенская девушка замёрзла бы в лесу насмерть, если б вздумала выйти из дома босиком. На самом деле, единственное, что пока спасает меня от немедленного обвинения — неправильный цвет платья. Инквизитор, кажется, обескуражен и не совсем понимает, с чем имеет дело. Достаточно ли этого, чтобы сбить его со следа?
— Так почему белый, Эби? Ни разу не видел ведьму в белом.
Глава 3
— Может, потому что я не ведьма? — делаю робкую попытку улыбнуться. Лицо Инквизитора по-прежнему бесстрастно, линию твёрдых губ не изгибает даже слабое подобие ответной улыбки.
— Или потому, что по какой-то странной причине твоё платье не потемнело, хотя должно было, — хмурится он.
Есть только одна причина, по которой платье ведьмы могло остаться белоснежным. Но если я её озвучу, тем самым косвенно признаю, что я ведьма и мне прекрасно известны все особенности нашей магической одежды. Вдруг тем самым подпишу себе приговор? Нет, попробую обойтись без этого. Авось сам не догадается. Время, тянем время! Чем дольше потяну, тем больше вероятности, что придумаю способ выбраться из этой передряги и оставить Инквизитора с носом.
Я вижу, что он глубоко задумался и размышляет над загадкой, которая досталась ему в лице меня. Надо срочно сбить его с линии размышлений!
— А вы не представились, кстати! Вас-то как зовут?
— Тебе не за чем знать моё имя, — отозвался мужчина ровным голосом, по-прежнему изучая моё платье. Далось оно ему! Меня в жизни так не рассматривали. Чтоб аж до мурашек. Простые крестьяне стараются побыстрее отвести взгляд от ведьмы при встрече, чтобы не разозлить. Все знают, чем это чревато. Даже если обращаются к нам за помощью — всё равно боятся, инстинктивно отторгают и прячут глаза, словно мы не люди, а дикие звери какие-то. Я впервые встречаю того, кто меня не боится. Ну а что, логично — самый крупный хищник в лесу не станет опасаться всякую мелочь.
— Мне интересно! Скажете?
— Хм… интересно ей, надо же! Ну хорошо. Родерик Алантер. Добавил бы, что к твоим услугам, но это вряд ли, — усмехается аккуратно кончиком губ и ждёт моей реакции. Узнаю — не узнаю.
Ух ты, ничего себе! Естественно, я узнала. Доля секунды ушла на то, чтобы решить — как будет правдоподобнее для деревенской дурочки, и в конце концов я пришла к выводу, что даже деревенская дурочка должна слышать об одной из высших дворянских фамилий Королевства, которая по крови даже старше правящей династии. Лет десять назад, во время Большой Смуты, когда не оказалось наследников по прямой линии в королевской семье, род Алантеров и вовсе претендовал на то, чтобы посадить своего ставленника на престол, как утверждали слухи. В тот раз не удалось, но богатство и мощь древнего рода по-прежнему вызывают священный трепет. Из их гнезда выходили самые сильные Инквизиторы.
Интересно, а он женат? Жаль, кольца не видно — руки Инквизитора затянуты в плотные чёрные перчатки. А хотя мне-то какое дело!
— И чего вы только в нашей дыре забыли? — кисло поинтересовалась я. Надо же, Алантер! Плохи мои дела. — Неужели в таком затрапезном городишке Инквизиторам много платят…
— А я из любви к искусству, — вкрадчиво ответил синеглазый. — Эта «дыра» на углу Тормунгальдского леса — одно из последних мест в Королевстве, где ещё не перевелись ведьмы. Но мы, кажется, поменялись ролями… Эби. Ты и правда решила, что можешь допрашивать Инквизитора? Ты или слишком глупа, или слишком умна. Напомню свой вопрос. Так почему белое?
На этот раз сталь в голосе явно даёт понять, что Инквизитор не шутит. Кажется, у меня не осталось выбора — меня припёрли к стене во всех смыслах. Придётся ответить. Потому что козырь в рукаве я достану только в самом крайнем случае, и как могу постараюсь оттянуть этот момент. Ведь эта тайная магия — особая магия ведьм — слишком сложная и непредсказуемая штука, кто его знает, как подействует, и подействует ли вообще. Может, только разозлит Инквизитора до чёртиков, и тогда мне придётся совсем худо. А по правде сказать, я ни разу её не испытывала на ком-нибудь. Хотя, с этим синеглазым я могла бы отважится…
Перед моим внутренним взором вспыхивает картинка. Вот он встаёт с места, на лице больше нет высокомерной маски. Синие глаза смотрят тепло, лёд в них растаял, и я согреваюсь в этом тепле, как птица в ладонях. А моё сердце бьётся так же часто. Ближе, ближе… Инквизитор сражается с собой, но проигрывает этому притяжению. Рука на моей талии — непривычное чувство! Хочу его обнять тоже, но мешает проклятая цепь. И я привстаю на цыпочки — тянусь, тянусь, как цветок к солнцу, как дерево к небу, как…
Вздрагиваю, трясу головой, смахиваю наваждение. Это что было?! Это я что же, только что битый час… пялилась на губы Инквизитора и мечтала о поцелуях с ним?! Я совсем с ума сошла?! Не зря синеглазый смотрит так подозрительно!
Краснею до корней волос. Срочно надо отвести подозрения! Не то как я потом козырь буду доставать, если он заранее догадается, что я задумала?
Ой, а я что, и правда задумала?.. Стоп, стоп! Опять мысли не туда утекли.
Что там у меня оставалось из арсенала отвлечения внимания? Ага, ну да.
Правда. Моё… предпоследнее оружие. Загружу этому настырному Инквизитору мозг, пусть дальше голову ломает над загадочной мной.
Вскидываю голову, громко и чётко заявляю:
— Моё платье бело как снег, потому что я никогда в жизни никого не убивала!
Глава 4
Выдержке этого Инквизитора можно позавидовать. Даже бровью не повёл, зараза синеглазая! А я тут, между прочим, страшные тайны свои раскрываю.
— Не бывает ведьм, которые к твоему возрасту никого бы не убили!
— А вот и бывают! — запальчиво отвечаю я.
— То есть ты признаёшь, что ты ведьма? — немедленно подбирается Инквизитор, как собака, почуявшая след.
— Ничего я не признаю. Никакая я не ведьма. Просто у меня… одежда такая же, с такой же магией.
Так тебе! Буду путать, пока не запутаю окончательно.
Синеглазый прищуривается.
— Если девушка выглядит, как ведьма, одета, как ведьма, и колдует, как ведьма, — он снова бросает красноречивый взгляд на лампочку, — то она ведьма. А ведьмы должны быть наказаны за свои преступления. Ты не находишь мои рассуждения логичными?
— Нет, не нахожу! Потому что ваши рассуждения не учитывают возможность того, что существуют ведьмы без преступлений. Ведьмы… в белых платьях.
Опа, а Инквизитор, оказывается, умеет раздражаться! Кро-охотный такой огонёк раздражения мелькнул в синих глазах, но он там был! Я видела, видела! Кажется, его раздражает всё, что не вписывается в привычную схему. А я, очевидно, не вписываюсь. Возможно даже, я её ломаю своим существованием.
— Общеизвестно, Эби, что ведьмы тренируют дочерей сызмальства. Они не долго остаются невиновными. Их одежда быстро темнеет и чернеет, как и их души — с каждой новой жертвой. Не бывает ведьм без преступлений. Не бывает ведьм… в белых платьях.
Он осекается и хмурится. Я внутренне торжествую.
Что, съел?!
Вот же она я, прямо перед ним! Ошибка в логической цепи. Живое доказательство возможности невозможного. Потому что одно из двух — или бывают ведьмы в белых платьях, или я не ведьма. Он не может утверждать и то, и то одновременно, и не свихнуться при этом своим трезвым, рассудочным мужским мозгом.
Жаль, что эта магическая одежда так сильно нас связывает. Прикрывая тело, обнажает душу. Какое-то древнее заклятье, никто уже не помнит, кто его наложил — сами ли ведьмы, или первые Инквизиторы, чтоб проще было искать добычу. Да только с рождения и до смерти, что бы ни надела ведьма, оно превращается в платье — простая тонкая ткань, округлый вырез, длинные рукава, слегка расширенные у запястий, юбка в пол. Ни единого украшения, узора, никакой вышивки — лишь ровный цвет. Который так трудно сохранить незапятнанным за всю жизнь.
