Глава 4
Лера сама не знала, что на нее нашло: мало того, что пригласила в дом незнакомого мужика, да еще и мыться его пустила. Дура же. Вдруг он сейчас вместо мытья выйдет из ванной с ножом? Или под кайфом? Она же не обыскивала его, кто знает, что у него там под одеждой спрятано. В общем, дура, да. И ведь самое странное: подобное жалостливое отношение к незнакомцам ей свойственно не было. Она могла пожалеть соседей, родню, животных. Но чтобы так, человека с улицы…
Но уже пустила, что уж. И Лера направилась в спальню — искать халат на пару с чистым полотенцем. Параллельно с поисками она настороженно поглядывала в сторону коридора. Но там было тихо. Только в ванной шумела вода.
И халат, легкий, ситцевый, Лере длиной до щиколоток, и махровое желтое полотенце, нашлись быстро. Лера засунула их в пакет и повесила на ручку двери ванной, снаружи. Затем, поколебавшись, прошла на кухню, задумчиво посмотрела на кухонный нож.
«Выйдет тот «бомж» из ванной, в твоем халате, а ты его ножом встретишь. И куда ему? Под дождь? Звать соседей, чтобы вас обоих в дурку упекли?», — насмешливо поинтересовался внутренний голос.
Лера обладала живым воображением. Представив себе эту картину, она хмыкнула и вернулась в спальню.
«Бомж» вышел из ванной минут через двадцать, лохматый, но уже чисто вымытый. И как-то сразу стало видно, что, несмотря на халат, он выглядит очень ничего: и симпатичный, и широкоплечий, и мускулистый. Приодеть — и совсем мачо станет.
Лера ухмыльнулась про себя: мачо, угу. С амнезией.
— На «ты» или на «вы»? — косясь на не прекращавшийся ливень за окном, спросила она.
— Какое «вы» после того, как я мылся здесь? — изумленно спросил «бомж».
Действительно. Практически породнились. Через ванную комнату, правда.
— Как к тебе обращаться?
— На содранном шевроне куртки было что-то типа «Слав». Славик, значит.
Логику Лера не увидела, но спорить не стала. Ей все сильней хотелось выставить за дверь этого Славу. Но теперь, когда он вымылся в ее ванной, вроде и стыдно указывать ему на дверь, когда на улице такая отвратная погода.
Настроение у Славика было отвратительным. Дважды он во время купания чуть не обжегся, стоя под душем. Один раз полилась буквально ледяная вода. Смеситель однозначно следовало менять. И давно.
Полотенце оказалось чересчур жестким, словно наждачка. А халат… Позорище! Он, мужчина, расхаживает по дому в женском халате! Во время мытья Славик тщательно осмотрел свое тело, где достал, конечно. Ничего, кроме мышц, не увидел. Ни шрамов, ни наколок. Ничего. Чистое тело неизвестного человека.
— На «ты» или на «вы»? — спросила Дорская.
И Славик с трудом сдержал нервный смех. Он мылся в ее ванне, и она предлагает «выкать» дальше?!
— Какое «вы» после того, как я мылся здесь?
Дорская помолчала, осмысливая его слова, затем уточнила его имя и встала:
— Я — ужинать. Тебя кормить?
Естественно! Славик уже больше часа хотел есть. Желудок бурчал практически непрерывно.
— Да, — Славик искренне надеялся, что в ее холодильнике окажется что-нибудь более существенное, чем яйца и маргарин.
В принципе, так и получилось. На практически пустых полках, кроме семи яиц и маргарина, стояла еще банка с непонятно из чего приготовленным вареньем и мирно почивал уже подсыхавший укроп.
— Это все? — не выдержал Славик, заглядывавший в холодильник.
Как они вдвоем смогут наесться вот этим всем?!
Дорская иронично посмотрела на него:
— Если тебя что-то не устраивает, можешь прогуляться в магазин и купить любые изыски. За свои деньги.
Славик поджал губы. Идти по ливню?! Да и какие деньги у него могут быть?!
Яичница из четырех яиц, на маргарине, конечно же, посыпанная сверху укропом, вчерашний белый хлеб, лежавший на столе, к чаю — варенье в пиале и старое печенье, остававшееся на одной из висевших на стене полок — еды было откровенно мало.
Вдвоем они съели практически все. И на утро оставались три яйца и две веточки укропа.
— Завтра получу деньги, прогуляемся в магазин, — Дорская поднялась. — С тебя мытье посуды.
— У тебя нет посудомойки? — изумился Славик.
— Откуда, — Дорская зевнула. — Я и стиралку-то приобрела недавно. Ты, кстати, вещи свои почему в стирку не кинул?
— Решил после купания их снова обыскать. Может, найду что-то, — ответил Славик.
Обыскивали оба. И в джинсах, и в рубашке ничего не обнаружилось. А вот куртка…
— Что-то есть. Под подкладкой, — сообщила Дорская.
Славик тщательно прощупал подкладку, ничего не обнаружил, но решил поверить Дорской. Вдруг там действительно что-то важное. Правда, зачем зашивать это что-то в куртку…
Аккуратно распаров подкладку, Дорская подала куртку Славику.
Пятитысячная купюра радовала глаз. Новенькая. Не мята. Жаль только, что никаких документов не обнаружилось.
— Что ж, — заметила Дорская, — по крайней мере, ты при деньгах. Но посуду все равно мыть тебе.
Славик недовольно фыркнул и получил в ответ насмешливый взгляд.
Глава 5
Посуда мылась недолго, судя по звукам текущей воды из кухни. Лера вообще сомневалась, что ее нежданный гость умеет это делать, и собиралась утром за него перемывать. Минут через двадцать он появился в комнате, служившей Лере и залом, и спальней, сел на стул, напротив вязавшей Леры, с легкой иронией в голосе заметил:
— Люблю видеть хозяйственных женщин.
— Потому что сам ничего не умеешь? — уточнила Лера, не отрываясь от спиц.
Ответное сопение она проигнорировала. Пусть злится.
— Может, все же вызвать «скорую»? — внезапно пришло в голову предупреждение трусливого электрика. — Вдруг у тебя и правда сотрясение?
— Оно уже проявилось бы. Не надо никаких «скорых», — отрезал Славик.
— Боишься? Беглый зэк, что ли?
Молчание. Лера аж от вязания оторвалась, недоумевая, неужели догадалась правильно. Нет, Славик смотрел на нее с немым изумлением.
— С ума сошла, да?! — наконец-то выдал он. — Какой зэк?! Я ненавижу больницы! Ты сказала о «скорой», а меня всего передернуло.
— Ну не зэк, так не зэк, — равнодушно пожала плечами Лера. — Был бы фотоаппарат, можно было бы сфотографировать тебя и фото в Интернете разместить.
— А с телефона?
— Что с телефона?
— Сфотографировать с телефона?
Лера хмыкнула и кивнула на кровать, на которой валялось ее средство связи:
— Ему лет семь, если не больше. Камера есть, но перенести с телефона фотки на комп не получится. У соседей то же самое. Вокруг меня люди бедные живут. Так что… Что ты вообще о себе помнишь?
— Ничего. Ни имени, ни адреса. Но вот знаю, например, что люблю пасту и ореховое мороженое. Это память?
— Если и память, то избирательная какая-то. Да и ведешь ты себя как барин.
Возмущение в глазах Лера проигнорировала. Она привыкла всю жизнь говорить то, что думала. Потому и на работах долго не задерживалась. Потому и пошла в конечном счете в репетиторы.
— Может, я — разорившийся миллионер, — проворчал Славик.
— Ага. Решил после разорения ко мне наведаться, денег занять.
— Не смешно.
— Так чушь не пори. Смеяться не буду. А кстати… — Лера задумалась ненадолго. — Ноги не болят?
— Нет, — покачал головой Славик. — Думаешь, я сюда приехал на чем-то?
— Похоже, что так.
— Тогда как я оказался в канаве?
— Отказался платить таксисту? Не пыхти ты. Шучу я. Машину у нас вряд ли сперли бы. А вот мотоцикл могли бы.
Славик проворчал что-то о ворах, дачах и своей нелегкой судьбе. Лера хмыкнула и вернулась к вязанию.
Зэк, барин. Дорская не выбирала слов при общении со Славиком. Его раздражала ее прямота. Да и то, как она смотрела на него, тоже раздражало. Не было в ее взгляде ни обожания, ни любви, ни нежности, ничего из того, к чему, как казалось Славику, он привык. Только насмешка вместе с легким презрением. Взгляд Дорской, казалось, говорил: «Слушай, ты, человек без имени, у меня и без тебя много дел. Поэтому сиди тихо и не мешай мне работать. Или выгоню под дождь».
