— Да, слишком много тайн, — согласилась Мэг. — Я плохо знала сестру. — Она говорила медленно, уставившись на стол, он видел только густые черные ресницы. — Мама и папа расстались, когда мне было восемь, а Шерри три года, — продолжала она.
Адам изумленно слушал. Адвокатам не положено открывать свою душу клиентам. Но совершенно очевидно, что в такой ситуации, как эта, ей еще не приходилось бывать. А что касается самого Адама…
— Они решили поделить детей. Папа забрал меня, а Шерри осталась с мамой. Я всегда винила себя за это.
— Винили?
— Мне было лучше, чем ей. Я не знаю, рассказывала ли она о своем детстве…
— Немного, — ответил Адам. — Так, крохотные кусочки жизненной мозаики, которые я не мог собрать вместе, как бы мне ни хотелось.
Мэг слегка улыбнулась:
— Да, это в характере Шерри. Мама была такой же: всегда в поиске, но никогда не объясняла, кого или что она ищет. Она объездила всю страну, таская за собой Шерри. Папе всегда стоило больших усилий разыскать их. Он никогда не знал, сможет ли забрать Шерри к нам на каникулы или планы сорвутся в последнюю минуту, потому что они переедут и не оставят нового адреса. Так продолжалось долго, а потом он сдался.
— Сдался? — прервал ее Адам, чувствуя, как его отношение к этой милой женщине и эмоции меняются каждую секунду. На какое-то мгновение он даже забыл о собственных проблемах.
— Он постарался спрятать подальше свою любовь к Шерри, не думать о ней, ибо эта любовь причиняла ему боль. Своеобразная самозащита. — Мэгги развела руками, словно показывая, что не может подобрать подходящее объяснение случившемуся.
— Мне кажется, я понимаю.
— Это слишком тяжело, — продолжала она. Папа — чуткий и надежный муж, а мама… она умерла несколько лет назад. — Мэг сейчас выглядела опытным, зрелым человеком. — Что теперь говорить… Только не верьте, если услышите, что противоположности притягиваются.
— Почему же? — Адам подумал о Шерри и о себе, об их первой случайной встрече в магазине в Филадельфии, их мгновенном безумном влечении. Но он никогда не раскаивался.
— Ладно, допустим, противоположное привлекает. Но только вначале, — продолжила Мэг. — Так произошло с мамой и папой, они были абсолютно не похожи. Но такие отношения не могут стать серьезными.
— С этим я согласен.
— Так что я выросла, не зная своей сестры и почти не зная матери. И тут невероятное известие, что у Шерри остался ребенок. Как вы нашли папу? Мы были изумлены, тем более что вы указали не ту фамилию.
Адам колебался, внутренний голос запретил ему раскрывать душу сейчас. Прежде всего он не собирается рассказывать о болезни Эми. Это слишком серьезно. Он все еще не доверял этому адвокату, хотя она так мило волновалась и так доверчиво все рассказала незнакомцу. Может, это одна из профессиональных уловок, в том числе и попытка выудить побольше денег.
— Мне нужно было связаться с Шерри, — начал он, избегая подробностей. — И я не знал как. Обратился в ее старое модельное агентство, но там не смогли или не захотели помочь мне.
— Похоже, что так, — тихо вставила она.
— Я… я пытался связаться с другими, более крупными агентствами, — признался Адам. И до, и после рождения Эми… Все говорило о том, что карьера Шерри пошла вниз.
— Видите ли, она нашла силы изменить свою жизнь, занималась любимым делом и была на грани настоящего успеха, когда самолет разбился.
— Я ничего об этом не знал и собирался нанять частного детектива, боясь, что она начнет бродяжничать на улице.
— Знаю, — снова кивнула Мэг. — Мы тоже этого боялись.
— Я нашел старый блокнот, где наткнулся на неразборчивую запись, сделанную ее рукой около года назад, и с трудом прочитал: «Папа будет во Фриско после первого ноября». И адрес. Она раньше не упоминала об отце, я не знал, общаются они или нет, поэтому я просто адресовал письмо мистеру Фонтэйну, не зная, что это псевдоним Шерри.
— Не совсем псевдоним. Мама изменила фамилию официально, когда сестре было семь лет.
— Эми тоже Фонтэйн, но и Кэллахан, — произнес Адам. Эми Фонтэйн Кэллахан. Его дочь.
Старается ли хорошенькая сестричка Шерри смягчить его? Ну, конечно, но он не верит ей и не должен забывать об этом. Так он поверил вначале Шерри, считая, что она искренняя и открытая девушка, знающая, чего хочет от жизни. И что из этого вышло?
Они не были похожи, эти две сестры, хотя губы их — одинаковой формы. Шерри обладала идеальной внешностью модели. К двадцати годам она достигла совершенства, усвоив уроки матери по использованию всех женских уловок. Именно тогда он встретил ее, очень высокую и стройную, даже тощую, с огромными томными глазами, плавными кошачьими движениями и роскошным чувственным ртом.
Да, определенно у Мэг та же форма рта. Но во всем остальном она не была похожа на сестру. Невысокая шатенка. И отнюдь не тощая, наоборот, очень женственная. Возможно, ее внешность и не соответствовала современным канонам красоты, но Мэг Джонс дышала невинностью и свежестью. И была очень чувственной.
Лучше остановиться, спохватился Адам. Что это с ним? Кого он обманывает? Эта женщина невинна? Адвокат должен быть жестоким, циничным и беспринципным, к тому же она сестра Шерри и собирается отнять у него дочь.
Допустим, Мэг сказала правду и эти печальные слова, произнесенные нежными губами, эта грусть в огромных серых глазах искренние… Но все может быть и частью игры, хорошо продуманного стратегического плана. Ее отец хотел получить опеку, и она помогала ему.
Адам теперь понимал чувства Берта Джонса. Внучка заменит ему погибшую дочь. Возможно, Мэг пытается вызвать в нем сочувствие к их семейному горю? Заставить отказаться от дочери ради несчастной семьи Шерри?
Сколько я пережил — все эти недели в больнице после преждевременного рождения Эми, когда доктора опасались, что она не выживет, горько подумал он. И потом, когда Шерри, выдержав только три месяца, испарилась вместе с малышкой и когда снова появилась, чтобы оставить ребенка, пачку памперсов и записку: «Возьми ее, Адам. Я не могу больше выносить ее». Я был с Эми все эти месяцы, с тех пор, как Шерри бросила ее, заботился о ней, учил говорить, кормил, лечил, наблюдал, как она растет. И наконец — страшный удар, когда четыре недели назад я получил результаты анализов, из которых узнал, что моя девочка серьезно больна!
Мэг услышала в голосе Адама Кэллахана стальные нотки, когда он назвал полное имя своей дочери, и поняла: папа и Пэтти зря надеялись, что он отдаст малышку без борьбы. Но ведь она тоже надеялась на это, когда писала ему письмо, приглашая на встречу. Надеялась, когда звонила папе и Пэтти в Сан-Франциско. Они были счастливы, что у Шерри остался ребенок. Теперь все эти надежды испарились.
