— Да, мисс Пархэм?
Розали невольно поежилась, услышав в его голосе неприязнь. Неужели она ему настолько несимпатична?
— Мой… мой отец поручил мне пригласить вас на ужин завтра вечером.
Казалось, он был поражен.
— О… думаю, я откажусь, спасибо. Мне бы не хотелось беспокоить вашу мать.
— Я думаю, он хочет обсудить с вами книгу, и моей матери тоже понадобится ваша помощь. Ей попалась сложная математическая задача, которую она не может решить. — Розали кисло улыбнулась. — Так что, как видите, вам придется отработать свой ужин.
На его лице почти появилась улыбка, но он тут же подавил ее, и она исчезла, так и не успев толком родиться.
— В любом случае, — продолжила Розали, — вы не обеспокоите мою мать. В нашем доме еду готовлю я.
— Понятно.
Он прищурился, и выражение его лица подстегнуло ее съязвить:
— Не нужно так на меня смотреть, доктор Крэйфорд. Еще не было случая, чтобы я отравила гостя — даже не очень желанного. Но для вас я вполне могу сделать исключение.
Он все-таки рассмеялся:
— Хорошо, мисс Пархэм, вы победили. Несмотря на прозрачный намек, что вы не горите желанием меня видеть, а возможно, и благодаря ему, я рискну принять ваше приглашение. Смею надеяться, в данный момент я представляю для вашего отца слишком большую ценность, чтобы вы попытались от меня избавиться, даже учитывая вашу неприязнь ко мне.
— По-моему, нет сомнений в том, что это чувство взаимно?
На этот вопрос он не соизволил ответить. Только, уже удаляясь по коридору, спросил через плечо:
— Во сколько мне приезжать?
— В любое время после окончания занятий, — отозвалась она.
На следующий день Розали, как обычно, вошла в кабинет отца, чтобы подождать, когда они вместе поедут домой. Но на этот раз скромно примостилась в уголке, листая журнал об образовании, позаимствованный в библиотеке колледжа. Поэтому, когда дверь открылась и вошел Адриан Крэйфорд, он ее даже сразу не заметил.
— Привет, — тихо произнесла она. — Вы кого-то ищете?
Подпрыгнув от неожиданности, он бросил на нее сердитый взгляд. Неужели решил, что она нарочно прячется от него?
— Да, вас. Вашего отца задержали на собрании руководителей факультетов. Он попросил меня отвезти вас домой. — Тон его голоса свидетельствовал, что он вовсе не горит желанием исполнить эту просьбу.
Розали подняла свой портфель, запихнула в него журнал. Потом с той же неохотой, что и он, вышла из кабинета, — спустилась по лестнице к главному входу.
Крэйфорд молча открыл дверцу машины, знаком показал ей, чтобы она садилась, и, усевшись за руль, быстро выехал со стоянки. Казалось, он куда-то торопится.
— Сначала я заеду домой, возьму кое-какие бумаги, нужные вашему отцу, — коротко объяснил он. — Это не займет много времени.
Ей показалось, что надо придумать какую-нибудь тему для разговора, и она выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Вы женаты, доктор Крэйфорд?
Он бросил на нее убийственный взгляд:
— Если бы был, разве я жил бы один?
— О, а почему бы и нет? — беспечно откликнулась она. — У вас вполне может быть где-нибудь припрятаны жена и дети. Для мужчины вашего возраста это естественно.
— Вас послушать, так я уже древний старец. Если бы у меня была жена, уверяю вас, она жила бы здесь, со мной. — Он на мгновение умолк, потом на его губах появилась невеселая улыбка. — Но я вполне доволен моей жизнью волка-одиночки. Живу так, как мне больше нравится.
Она не смогла удержаться от расспросов:
— Разве вы никогда не были влюблены?
— Когда-то у меня была девушка, но она предпочла другого, — ответил он так небрежно, будто это не имело для него значения. — С тех пор у меня не было никого, я хорошо об этом позаботился. — Взгляд, которым он одарил Розали, обжег ее, словно удар бича. — Ни одна женщина больше не проникнет в мою душу и сердце. Я женонепроницаемый.
Она улыбнулась и попыталась его спровоцировать:
— Интересно, это предупреждение или вызов?
— Ни то, ни другое, просто констатация факта. Давайте закроем эту тему, хорошо?
Он остановил машину возле небольшого современного домика на тихой улочке.
— Вы здесь живете? — удивилась Розали. — Весь дом ваш?
— Нет. Я снимаю второй этаж с обстановкой — две комнаты, кухня и ванная. — Крэйфорд вышел из машины и направился к дому.
Она опустила стекло машины и спросила:
— А можно я войду с вами? Пожалуйста!
Он заколебался, потом неохотно разрешил:
— Ну хорошо, если вы так хотите, но я ненадолго. Вряд ли пара минут стоят ваших усилий.
Однако Розали не была намерена позволить ему так просто от нее отделаться и побежала за ним к входной двери. Он открыл ее своим ключом, пропустил девушку вперед в холл, и она начала подниматься по лестнице.
— Предупреждаю, там жуткий беспорядок. Я не ждал посетителей.
Он оказался прав. Гостиная была завалена книгами, журналами и бумагами. На столе стояла грязная посуда. В комнате было так душно, словно сюда не пускали свежего воздуха уже несколько недель.
— Я вас предупреждал, — заметил Крэйфорд растерянность на ее лице.
— Я вас не осуждаю, — пожала она плечами. — Просто все это пробуждает во мне женские инстинкты — так и тянет взяться за работу.
— Даже не думайте об этом, — предостерег он. — Мне нравится мой беспорядок. Я не позволю его нарушить. Ни одна женская рука не посмеет здесь ничего коснуться. Порядок меня душит, парализуя мыслительные способности.
Они впервые улыбнулись друг другу, и Розали почувствовала, как где-то внутри нее шевельнулось какое-то странное чувство. Она поспешно отвернулась, отошла к маленькому столику, заваленному книгами и газетами. Там, почти скрытая этими завалами, стояла фотография в серебряной рамке. Она подняла ее и стала разглядывать, пока он искал нужные бумаги. Наконец нашел их и в ожидании Розали встал у двери.
Но она вместо того, чтобы присоединиться к нему, спросила:
— Эта женщина ваша мать, доктор Крэйфорд?
Он кивнул.
— Вы похожи на нее. — Она сравнила их лица. — Тот же взгляд, тот же прямой нос, те же высокие скулы…
— Когда вы закончите анализировать мою лицевую структуру, будьте так добры, поставьте фотографию туда, где она стояла, и мы сможем ехать.
Однако Розали продолжила расспросы:
— А какая она, ваша мама?
Он подошел к ней, глянул на фотографию через ее плечо.
— Как вы и сами можете видеть, невысокая, полная, добрая и веселая. И совершенно не эгоистичная — в общем, обычная мать.
— А где она живет?
