Очень скоро он уже мчался в аэропорт. До вылета рейса «Барселона — Лондон» оставалось каких-нибудь три часа. А сам перелет был не из долгих. Клайв рассчитывал переговорить с отцом еще до полудня. Анхела же, проснувшись, обнаружила, что рядом с нею никого нет… а на столе белеет записка.
«Прошу, не пугай меня больше, любимая, — гласило послание. — Будь на месте, когда я вернусь».
«Не пугай… — дважды прочла она. — Будь на месте…»
Как трогают душу эти слова! Но что они значат помимо того, что Клайву жаль с ней расставаться? Записка эта ровным счетом ничего не решает. И не заглаживает обиду, нанесенную ей, Анхеле, надменной миссис Риджмонт.
После вчерашнего публичного унижения она никогда больше не дерзнет появиться в кругу друзей Клайва и бросить им вызов. Раньше со стыда умрет. Хотя, попытайся она все объяснить Клайву, тот наверняка не поймет. Наверное, решит, что она снова забрасывает удочку насчет женитьбы. Господь свидетель, одного такого предложения ей более чем достаточно!
Так что неизвестно, окажется ли она «на месте», когда Клайв вернется.
Как показательна подобная нерешительность! Анхела стояла на распутье. Уйти от Клайва — значит обречь себя на невыносимую муку. Остаться — значит обречь себя на невыносимую муку. Следует лишь понять, какой из вариантов сулит меньше боли.
Встав с постели, молодая женщина надела простенькую светло-серую юбку и вишневый топ и спустилась вниз, расспросить Лусию, не знает ли та, куда делся Клайв.
В конце концов, сегодня суббота. А по субботам Клайв, как правило, не работает. Он предпочитает выспаться, отдохнуть хорошенько…
Просторную столовую заливало солнце. Услужливая Лусия поставила на стол кофейник, вазочку с нарезанными фруктами, тарелку с тостами. Насчет Клайва она не смогла сказать ничего определенного.
Ноздри защекотал аппетитный запах тостов, и Анхела вдруг осознала, что со вчерашнего обеда у нее крошки во рту не было. Впрочем, голод — проблема не из серьезных, утолить его — пара пустяков.
С замирающим сердцем молодая женщина снова и снова спрашивала себя, куда исчез Клайв. Не он ли угрожал пойти повидаться с Луисом Дорадо? Ему также предстоит объясняться с матерью по поводу вчерашнего скандала. Что еще? Призвать к ответу Ренана Бенавенте? Уличить его в обмане и потребовать назад деньги за «Женщину в зеркале»? Список неотложных дел можно было продолжать до бесконечности.
При одной мысли о встрече Клайва с сеньором Дорадо по спине Анхелы пробежали мурашки. Впрочем, негодяй скорее всего повторит Клайву то же самое, что вчера поведала она…
Что до объяснений с миссис Риджмонт, то здесь результат предсказать сложнее. Все зависит от того, кто из двоих больше разобижен. Но в любом случае, беседа будет не из приятных. Кроме того, Анхелу слегка мучила совесть: ведь она стала причиной раздора между матерью и сыном.
Нельзя забывать и про Ренана Бенавенте. Взбалмошный, непредсказуемый Ренан, если загнать его в угол, способен выболтать многое… А ведь художник знает о ней практически все! Так что и эта встреча внушала Анхеле немалое беспокойство.
И что же мне остается? — спрашивала себя молодая женщина, подливая в чашку кофе. Все эти люди обсуждают ее на все лады, словно у нее самой права голоса нет. Хотя всего-то и надо, что, глядя Клайву в глаза, рассказать всю правду как есть. А там будь что будет!
Наверное, так и следует поступить. Наверное, она и впрямь дождется Клайва и все ему расскажет.
В дверях снова появилась Лусия.
— В прихожей дожидается некий сеньор Дорадо, — сообщила она. — Он спрашивает, не уделите ли вы ему несколько минут своего времени?
Сеньор Дорадо. Сердце молодой женщины заныло от дурного предчувствия. Неужели он догадался?.. Нет, откуда бы! — успокоила себя Анхела. Небось, зашел расспросить про Росауру. Любопытствует, как там поживает его бывшая любовница — ведь со времени их последней встречи прошло без малого двадцать пять лет!
Что ж, она все ему расскажет. Все как есть! Анхела решительно встала из-за стола.
— Проводите его в малую гостиную, Лусия, будьте так добры.
Экономка, не привыкшая к подобным церемониям, недоуменно нахмурилась. Лицо Анхелы превратилось в каменную маску. И, благоразумно прикусив язык, Лусия отправилась исполнять поручение.
Снова оставшись в одиночестве, Анхела заставила себя сесть и допить кофе. Вот теперь она готова к встрече, что запоздала на четверть столетия!
На нем был темный костюм, ослепительно белая рубашка и темный галстук. Первое впечатление от гостя Анхела выразила бы двумя словами — холодный и чопорный. Ничего общего с человеком, изображенным на газетной вырезке, что некогда хранилась у матери. Там он выглядел молодым и энергичным, под стать Клайву.
Но, с другой стороны; та фотография была сделана давным-давно. Возможно, через два десятка лет Клайв с его циничным взглядом на жизнь вполне уподобится Луису Дорадо. При этой мысли Анхела внутренне похолодела и обратилась с короткой молитвой к Небесам: «Господи, пусть этого не произойдет!»
— Доброе утро, сеньор, — церемонно приветствовала она гостя. — Чем обязана?
Анхела держалась любезно и вежливо, делая вид, что ровным счетом ничего не знает о нежданном визитере. Пусть сеньор Дорадо сделает первый шаг — сам себя выдаст.
Здороваться гость не стал. Сощурившись оглядел Анхелу снизу доверху, точно некий любопытный музейный экспонат. Лицо сеньора Дорадо казалось отлитым из бронзы, а тонкие губы, судя по всему, давным-давно разучились улыбаться. Еще не зная этого человека, Анхела испытала к нему подсознательную неприязнь, и, похоже, самые худшие ее опасения вполне оправдались.
— Ты дочка Росауры, — объявил гость наконец, удовольствовавшись осмотром.
— Да, — подтвердила Анхела. — Вы пришли расспросить меня о матери?
Сеньор Дорадо переступил с ноги на ногу. Он явно чувствовал себя до крайности неуютно.
— Si, — неохотно ответил он. — Да… и нет. По твоему ответу я заключаю, что ты обо мне знаешь.
— Да, о ваших отношениях с моей матерью мне известно, — кивнула Анхела, не видя необходимости скрывать очевидное.
Гость цинично сощурился.
— Вплоть до вчерашней нашей встречи я был убежден, что на полотнах Ренана Бенавенте изображена твоя мать. Это и неудивительно: ведь о твоем существовании я понятия не имел.
В кои-то веки нашелся человек, правильно идентифицировавший натурщицу Ренана Бенавенте. А теперь — что за ирония судьбы! — он вдруг решает, что ошибся и склоняется ко всеобщему мнению.
