— А управление комплексом? Опять поручишь родственникам?
Бернард фыркнул.
— Кэтрин, дорогая, об этом тебя никто не просит беспокоиться. Подумай лучше о другом: как замечательно мы провели бы вместе время!
— Ладно, — невозмутимо ответила Кэтрин, будто они разговаривали о чем-то обычном и давно надоевшем. — Давай встретимся в Венеции.
— Отлично! Я закажу номер в гостинице.
— Нет, — уверено возразила ему Кэтрин. — Этим займусь я.
Бернард рассмеялся.
— Хочешь доказать мне, насколько ты независимая и самостоятельная?
— Вовсе нет. Просто мне необходим особый номер, со, всеми удобствами для подготовки к съемкам.
— Что ж, раз так, занимайся гостиницей сама. Я буду ждать нашей встречи с огромным нетерпением!
Последующий месяц показался Кэтрин годом. Она считала дни и часы, желая ускорить ход времени. Никогда в жизни ей не доводилось ездить в столь приятные командировки.
Бернард ждал Кэтрин на улице у центрального входа в аэропорт. Погода в Венеции этой весной была особенно чудесной. Ярко светило солнце, а небо было чистым и прозрачным.
Кэтрин шла к Бернарду грациозной походкой, неторопливо и с чувством собственного достоинства. Она была воплощением красоты и элегантности. Рыжие волосы ее восхитительно поблескивали, романтично-строгий костюм идеально сидел на точеной фигуре.
Она не хотела, чтобы Бернард ее встречал, но он настоял на этом, потому что мечтал взглянуть на нее как можно быстрее.
Ее так и подмывало подбежать и броситься ему на шею, но она вышагивала сдержанно и неспешно. Именно так подобало вести себя тридцатитрехлетней женщине. Порывистость и безрассудность свойственны в основном лишь подросткам.
Бернард следил за каждым ее движением, размышляя над тем, как сильно меняет человека время.
В этой Кэтрин, что сейчас направлялась к нему легкой пластичной поступью, не было ни того задора, ни огня, которые сразу бросались в глаза в той, унесенной временем, восемнадцатилетней девушке. Все, что осталось от этих качеств, проявлялось в ней в полной мере лишь в постели. Но Бернард не любил, чтобы его женщины демонстрировали свою страстность кому попало. Поэтому повзрослевшая Кэтрин нравилась ему гораздо больше той прежней, юной.
— Привет! — сказала она, приблизившись и старательно пытаясь прогнать вдруг нахлынувшие на нее стеснительность и робость.
— Привет, — ответил Бернард.
— Тебе не стоило так беспокоиться. Я и сама доехала бы до гостиницы.
— Это я уже слышал, — заметил он. — Но мы оба здесь, и давай не будем тратить время на бессмысленные разговоры. Такси уже нас ждет.
Целовать меня, вероятно, он даже не собирается, подумала Кэтрин.
— Хорошо, пойдем к такси! — согласилась она.
Оба они сели на заднее сиденье автомобиля.
— Как дела у Робина? — поинтересовалась Кэтрин, когда машина тронулась с места.
— У него все отлично, — ответил Бернард.
Она ни о чем больше не спросила, и он, прекрасно понимая, что ее волнует этот вопрос, добавил:
— Разговоры о математике и музыке у нас продолжаются. И Робин близок к победе.
Кэтрин сдержала улыбку. По-видимому, Бернард начал понимать, что сын сам вправе решать, чему себя посвятить в жизни.
— По-моему, твоя поддержка придала ему сил и уверенности в себе, — признался Бернард. — Теперь Робин спорит со мной, как с равным. И уже почти убедил меня в своей правоте.
— Я очень рада, — пробормотала Кэтрин.
Бернард придвинулся к ней и осторожно провел ладонью по ее волосам.
— Ты — опасная женщина, Кэтрин, — прошептал он.
Тебе нечего опасаться, с грустью подумала она, отстраняясь от него и прислоняясь лбом к оконному стеклу. На тебя я никак не повлияю и ничего не стану требовать.
Их судьбы, как и прежде, складывались по-разному. Наверное, если бы даже они и жили в одном городе, их отношения никогда не переросли бы в нечто серьезное и никогда не закончились бы браком.
Дура! — усмехнулась про себя Кэтрин. Встречаешься с любовником буквально на несколько дней и думаешь о браке. Смешно!
Поднявшись на седьмой этаж гостиницы, они вошли в номер и молча уставились друг на друга.
Бернард нахмурился.
— В чем дело?
Кэтрин покачала головой и взглянула на часы.
— В пять у меня первые съемки.
— Ты хочешь поскорее приняться за работу? — спросил Бернард.
— Нет.
Он прищурился.
— Чего же тогда ты хочешь?
— Вот чего. — Она приблизилась к нему, — обвила изящными руками его шею и приникла к губам. Поцелуй был настолько пылким и долгожданным, что у них обоих закружилась голова.
Через несколько минут они уже были на кровати. Бернард неторопливо раздел Кэтрин, глядя на ее обнажающееся тело так, будто видел его в первый и последний раз. Потом разделся сам. Они ласкали друг друга жадно и ненасытно. А слившись воедино, почувствовали, что в мире нет ничего прекрасней, чем подобные этим мгновения. Когда блаженство достигло пика, Кэтрин закричала. Из ее глаз покатились крупные слезы — слезы неземного наслаждения и раскаяния…
Бернард заметил их не сразу, а лишь когда почувствовал горячую влагу на своем плече. Он встревоженно заглянул ей в глаза и спросил:
— Почему ты плачешь, милая?
Кэтрин отругала себя за несдержанность и неосторожность. Если бы она была более предусмотрительна, не стала бы класть голову на плечо Бернарда. Легла бы подальше от него и постаралась успокоиться.
— Пожалуйста, не обращай внимания на мои слезы, — сказала она, вытирая щеки и стараясь совладать с собой.
— Как я могу не обращать на них внимания? Объясни мне, чем они вызваны.
Кэтрин шмыгнула носом.
— Ты все равно не поймешь. Мужчинам это не дано.
— А вдруг пойму?
Она покачала головой и посмотрела на него с шутливой серьезностью.
— Женщины — создания загадочные. Вам и незачем понимать в нас все до конца. Если вы познаете все наши тайны, то наше сексуальное влечение друг к другу сильно истощится. — Она осмотрела комнату. — А здесь довольно-таки мило.
— Гм, — промычал в ответ Бернард, не обращая внимания на окружающую обстановку. — Какие у нас планы?
— А ты уже уладил свои дела? — поинтересовалась Кэтрин.
Он кивнул.
— Я прилетел в Италию четыре дня назад. Провел их в Неаполе, сделал все, что наметил, и теперь предоставлен только одной тебе.
Кэтрин улыбнулась. Она с удовольствием наплевала бы на все дела и пролежала с Бернардом в постели все время, которое он мог ей уделить. Но это было бы верхом легкомыслия. Ей следовало вести себя трезво и расчетливо, быть, по сути, похожей на мужчину. Ведь она самостоятельно зарабатывала себе на жизнь и не могла надеяться на чью-либо помощь.
