— Не могу с тобой не согласиться.
Его любезный тон на мгновение охладил ее.
— Д-да. — Энни перевела дыхание, все еще ощущая приток адреналина. — Ты так стараешься оградить себя от житейских неурядиц, что никого близко не подпускаешь. Люди делают выбор, Макс, и твои родители выбирали неправильно. Они не принимали на себя серьезных обязательств, лишь временные житейские договоры с сертификатом брака. Но это они, а не ты. Их решения не должны руководить твоей жизнью.
— Это точно.
— Перестань соглашаться со мной!
Макс потер подбородок. Он ничуть не выглядел расстроенным, скорее все происходящее забавляло его. И это привело Энни в ярость.
— Я совсем не умею ссориться. Я что, не должен соглашаться с тобой, даже когда ты права?
— Я…
Энни покачала головой и уныло рассмеялась. Она никак не ожидала, что он отнесется спокойно к подобным выпадам. Макс никогда не любил «эмоциональных взрывов», как он кратко охарактеризовал это еще в детстве.
— Иди сюда, — сказал Макс, протягивая ей руку.
Энни помедлила, потом пожала плечами. Вряд ли что-то может случиться на автостоянке — здесь слишком много народу. Его сильные руки обхватили се талию, и он аккуратно посадил ее на капот своей машины.
— Что происходит, Макс? — тихо спросила она. — Ты упал? Ударился обо что-нибудь? Думаю, мне нужно отвезти тебя к доктору и выяснить, нет ли у тебя сотрясения мозга.
— Это потому, что я не раздражаюсь по пустякам?
Макс смотрел на Энни и чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от любви к ней. Она сидела на его машине и просто светилась женственностью.
Он хотел сделать ей предложение, но боялся, что, оценив его' трезвым взглядом, она поймет, что может заполучить любого мужчину. Тогда ей не нужен будет парень, годами избегавший эмоциональных обязательств.
— У меня есть новости, — сказал Макс.
— Я так и поняла. Ты последовал за мной на мое первое настоящее свидание. Ты просто должен что-то сказать.
Краем глаза Макс увидел Джоша Кендрика, наблюдавшего за ними из окна. Он выдержал его взгляд. Раньше Макс никогда не был собственником, но тогда ему нечего было ценить.
Слишком поздно, хотел сказать он шерифу.
Возможно, в чем-то это было и непорядочно по отношению к Джошу, но с того самого дня, как Энни появилась в дверях дома Грейс со свежим персиковым пирогом, она принадлежала ему. Будучи слеп и упрям, он не смог понять этого сразу, но разве сейчас у него нет шанса все исправить?
Джош отвернулся, но Макс успел заметить кривую улыбку на его лице. Они отлично друг друга поняли.
— Ну, какие у тебя хорошие новости? — нетерпеливо спросила Энни.
— Я купил дом Митчеллов. Остались еще некоторые формальности, но сегодня мы подписали все бумаги, и я не думаю, что возникнут проблемы.
— Ну… хорошо.
— Дом требует капитального ремонта, и… ты обещала помочь.
Она покачала головой.
— Итак, ты хотел удостовериться, что я выполню свое обещание? Это слабое извинение тому, что ты сорвал мне свидание, Макс, и ты это знаешь.
— Я не волновался за твое обещание. Но ты так расстроилась, когда узнала, что дом может быть снесен, что я лично хотел уверить тебя в обратном.
— Ладно. Значит, ты купил дом Митчеллов и собираешься заработать на нем бешеные деньги. Теперь можно я вернусь к своему спутнику?
— Это не капиталовложение. Я собираюсь жить там, — тихо сказал Макс. — Со своей женой.
На мгновение Энни почувствовала себя так, будто се ударили.
— Твоей… женой? — осторожно спросила она. — Я не знала, что ты помолвлен.
— Конечно, не знала. Я еще не спросил се.
Сердце на мгновение остановилось, затем забилось так быстро, что Энни едва не потеряла сознание. Последние пару недель Макс вел себя странно; но то, что он покупал дом и говорил о браке, могло ничего и не значить. Возможно, он нашел себе идеальную Снежную королеву и собирался сделать ей предложение, когда она оттает.
— И что мешает тебе… спросить?
— У нас возникли разногласия, — пробормотал он. — Я не хотел причинить ей боль, но так вышло. Я не уверен, что она захочет выйти за меня замуж и родить мне ребенка.
— Тогда, должно быть, она сумасшедшая.
— Мм, нет. — Макс погладил ее щеку. — Она самая прекрасная и дорогая мне женщина из всех, кого я знаю. Она слишком благоразумна, чтобы выйти замуж за такого дурака, как я, но я приложу все силы, чтобы убедить се.
— Ты не дурак, Макс.
— Спасибо, это так великодушно.
Энни опустила взгляд на сцепленные пальцы своих рук. Она хотела услышать от него предложение и в то же время боялась, что так и будет. В этом не было здравого смысла, но в любви вообще не существует логики.
— Как ты думаешь, что она скажет, Энни? — спросил Макс, лаская ее шею. — Она даст мне шанс или решит, что я причинил ей слишком много боли?
— Я уверена, она простит тебя… если любит.
— Надеюсь, ты права. — Макс поцеловал уголок ее рта. — Потому что я потерял сон, думая о ней. Я хочу провести остаток жизни, сжимая ее в своих объятиях, снова и снова доказывать ей свою любовь. Быть рядом, чтобы утирать ее слезы, смеяться вместе с ней и вести долгие разговоры обо всем… обо всем на свете.
— А ссоры? Он улыбнулся.
— Конечно, этого не избежать. Но один мудрый человек как-то сказал мне, что ссоры кладут конец отношениям, только если ты сам захочешь, поэтому я больше не беспокоюсь об этом. Я никогда не сделаю ничего, чтобы потерять се, и знаю: если она даст мне клятву, то никогда не нарушит ее.
— Макс, — простонала Энни, — ты никогда не верил в браки. Ты считаешь их просто временными соглашениями. Как же ты так быстро переменил мнение?
— Не могу сказать, что это произошло быстро. Это заняло двадцать два года, — сказал он, убирая пряди волос, упавшие на ее лоб. — Чересчур долго, я понимаю. Но некоторые вещи сразу не происходят. А я страшный тугодум, так, по крайней мере, говорит моя бабушка.
— Три недели назад твои чувства не вызывали у тебя сомнений, — с болью произнесла Энни. — Помнишь, ты сказал, что все женщины с ума посходили от желания выйти замуж? И что мы все вступили в клуб.
Черт. Макс знал, что за все эти годы он успел наговорить много нелестных вещей о любви и браке. В Митчсллтоне все животики надорвут, когда узнают о произошедшей с ним перемене. Но они могут смеяться сколько угодно, и он будет улыбаться вместе с ними, пока Энни будет рядом.
— Это был мой последний протест, — поклялся Макс. — И довольно глупый.
Энни закусила губу.
— Но дети… Ты никогда не хотел их.
Макс придвинулся к ней ближе, положив одну руку ей на талию, а другой погладив волосы. Нежность и тепло его прикосновений едва не заставили Энни расплакаться.
