Пока Леонардо готовил бутерброды, девушка размышляла об отношениях брата с сестрой. Видимо, он тщательно следил за Глорией, и неудивительно, что Висконти пришел в неописуемую ярость, узнав, что воспитание сестры, которым он занимался со всей ответственностью, пошло прахом по вине Билла Хартли.
— Мне пришлось оставить дела на международном финансовом рынке, которыми занимался ранее, и целиком посвятить себя восстановлению хозяйства, чтобы превратить его в доходную часть семейной собственности. — Тут он замолчал и улыбнулся. Сладкая улыбка еще глубже затягивала Клару в сети его обаяния. — Впрочем, тебе, думаю, не очень интересны деловые разговоры. Давай сменим тему.
После двух глотков кофе Леонардо продолжил:
— Да, мы с тобой были слишком поглощены войной, чтобы действительно интересоваться друг другом. Но с сегодняшнего дня у нас перемирие. Мне очень хочется получше узнать тебя, и надеюсь, желание взаимное. Расскажи-ка что-нибудь о себе. Не торопись, у нас в распоряжении много времени.
Испытывая совершенно новое для себя чувство застенчивости и скромности, девушка опустила голову, пытаясь спрятать глаза за широкими полями шляпы. Итак, из его слов следует, что после завтрака они не возвратятся в замок. Он никуда не уходит и ей не придется скитаться в одиночестве по огромным холмам!
— Что интересного я могу сообщить о себе? Моя жизнь слишком ординарна.
— Зато ты не ординарна. — Синьор Висконти растянулся в тени скалы, у подножия которой они расположились, и, закинув руки за голову, прикрыл глаза. — Ты самая интригующая из всех женщин, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться, и характер интересный. Скажи, в детстве ты тоже отличалась своенравием?
Девушка засмеялась.
— Своенравием? Напротив, меня считали очень послушной девочкой. А как иначе? В нашей семье хватало одного своенравного человека, я имею в виду отца. И нам с матерью приходилось буквально выбиваться из сил, чтобы придать хоть какой-нибудь порядок его хаотичной жизни. Мы следили за тем, чтобы Билл спал и питался регулярно, чтобы в доме было чисто и аккуратно, и лишь мастерскую отца не трогали.
Клара говорила необыкновенно легко. Наверное, потому, что мужчина не смотрел на нее, возможно, даже дремал. Она поджала ноги, осторожно расправила подол платья и подняла голову, залюбовавшись орлом, гордо парящим в синеве неба. Затем ее взгляд остановился на деревушке, расположенной в долине.
Однако синьор Висконти не спал, а очень внимательно слушал девушку, отмечая что-то важное для себя и делая какие-то выводы.
— А как отец относился к твоей матери? Изменял ей? Возможно, именно поэтому ты стараешься выглядеть столь холодной и безразличной?
Холодной? Вот, значит, как Леонардо о ней думает.
— Не знаю, что тебе кажется, главное, я стараюсь поступить благоразумно. Рассудительность — необходимая черта характера, если рядом находится такой человек, как мой отец. Я понимаю, как изматывалась мать, противопоставляя его необузданности и бесшабашности уравновешенность и предусмотрительность. После ее смерти эта обязанность перешла ко мне. И, естественно, у меня, малолетки, не получалось то, что даже матери давалось с большим трудом. А насчет измен я ничего не знаю. — Клара машинально перебирала край подола. — Если они и случались, то их тщательно скрывали от меня. Порой, правда, Билл уезжал, и довольно надолго, чтобы полностью посвятить себя работе или выпустить пар, как говорила мать, и только после ее смерти, благодаря вездесущей прессе, каждый новый роман отца получал публичную огласку. Возможно, — добавила она задумчиво, — Билл скучает по маме. Находит кратковременную замену, именно кратковременную, потому что не встретил женщину, которая заставила бы его забыть жену. — Клара закусила нижнюю губу и замолчала. — Я не знаю. Мы никогда не говорили с отцом на подобные темы, но мне кажется, во всех увлечениях, помимо ответной страсти, он искал всепрощающую любовь и терпимость, которые сохраняла мать в годы совместной жизни. Возможно, поэтому героини его романов, его недолговечные любовницы имели примерно такой же возраст, как у Билла.
Вот почему Клара отказывалась верить, что у отца могла возникнуть любовная связь с девушкой, которая моложе его собственной дочери.
— Итак, ты решила вести упорядоченную, уравновешенную жизнь. Что ж, вполне естественная реакция для чувствительной девочки-подростка, — подытожил Леонардо.
Неожиданно его рука обвилась вокруг Клары, увлекая ее на траву. Это произошло так быстро, что она не успела отреагировать на случившееся. Чувствуя на шее обжигающее дыхание, она услышала слова, сказанные почти шепотом:
— Но душевная травма, полученная в детстве, не очень глубока, я чувствую…
Его пальцы не спеша скользнули по легкой шелковой ткани, слегка касаясь ее шеи и плеч, и остановились на округлой груди. Он медленно, осторожно начал игру, разжигая в девушке пламя страсти.
От возбуждения почти мгновенно закипела кровь в жилах. Ее дыхание участилось, стало прерывистым, тело — горячим и влажным. Беспощадный испепеляющий огонь заставил ее с безумной силой желать более откровенных и обжигающих ласк.
Губы Леонардо почти коснулись ее рта, когда он нежно прошептал:
— Позволь мне излечить твою душевную боль… Разреши доказать, что страсть не всегда является порочной и разрушающей силой…
— Я не думаю… — не очень уверенно попыталась возразить Клара, чувствуя, что вот-вот растает, так близко находилось его разгоряченное сильное тело. Но ей так и не удалось закончить фразу.
— Довольно. Не надо думать, отдайся чувствам. Открой для себя прекрасный мир ощущений. — Его губы, обжигающе горячие и мягкие коснулись ее трепещущего от нетерпения жажды рта.
Девушка послушно сомкнула длинные ресницы, чтобы погрузиться в мир ощущений, как просил Леонардо, как требовала плоть. Внутри ее существа росло и крепло неодолимое желание принадлежать мужчине душой, сердцем, телом. Просыпалось что-то инстинктивное, первозданное, затмевающее все желания и чувства, кроме нестерпимо сладостной жажды слиться с Леонардо, стать, хотя бы на мгновение, с ним единым целым.
Доведенная ласками до сладкого полубезумия, Клара выгнулась навстречу Висконти, ощущая, как тяжелеют и наливаются мощью его мускулы, как поцелуи, нежные и сладкие, становятся прерывистыми и жадными, источающими неистовость страсти.
Леонардо был опытным партнером в любовной игре, его губы, язык, руки, тело требовали безоговорочного подчинения, и Клара, которая в иной ситуации обязательно бы сопротивлялась, с радостью повиновалась мужчине.
