Она собрала все свое мужество.
— Меня беспокоит твое прошлое. Оба твоих брака закончились трагически, — призналась она.
— Я удивился, когда ты по телефону спросила меня о Ли. Тогда мне показалось неуместным обсуждать столь деликатную тему. Если я тебя обидел, извини.
— Нет, дело не в этом...
— А в чем?
Она откашлялась.
— Джереми, расскажи, пожалуйста, что произошло с Ли. — Она подняла на него глаза. — Мне нужна правда, как бы ужасна она ни была.
Сейчас самое время поговорить откровенно. Его лицо словно окаменело. Он встал, подошел к окну, выглянул на улицу. В этот момент в дверь постучала Мануэла, и Джейн разрешила ей войти. Экономка принесла на подносе серебряный чайный сервиз, доставшийся Джейн от бабушки.
— Поставь на стол, Мануэла.
— Что-нибудь еще, сеньорита?
— Нет, спасибо.
Мануэла покосилась на гостя и бесшумно скользнула из комнаты. Джейн перевела взгляд на Джереми. Он стоял к ней спиной, но она видела его отражение в зеркале. Интуиция подсказывала Джейн: от того, что он сейчас скажет, зависит ее судьба.
Джереми медленно повернулся.
— Да, Джейн, как тебе известно, оба брака закончились трагически. Однако я умолчал о своей скорби и чувстве вины.
— Вины?
— Именно. Обеих трагедий можно было избежать. Я мог предотвратить то, что случилось, но не сделал этого. Я подвел их обеих. И Ли, и Викторию.
— То есть?
Дальше Джереми, опустив некоторые подробности, поведал историю, которую она уже слышала от Брейди и Бобби Долтона. С каждой минутой он все больше волновался.
— Это я оставил окно спальни открытым и позволил грабителю одержать надо мной верх. Он был слабее и старше меня, я должен был с ним справиться. Что касается Виктории, я не понял, что она находилась на грани безумия, и, не проверив, сколько таблеток она проглотила, дал ей выпить виски. Вот в чем состоят мои грехи, Джейн, и я буду нести эту ношу до могилы.
Он замолчал и поднял на нее глаза.
— В обоих случаях полиция заподозрила тебя в чем-то? — спросила Джейн. — Тебя допрашивали?
В его глазах промелькнуло удивление, смешанное с неуверенностью.
— Конечно, мне задали ряд вопросов. Полиция склонна подозревать всех.
— Джереми, — произнесла она ровным голосом, — мой адвокат наводит о тебе справки. Мне показалось, что это необходимо. Я знаю о царапинах и о том, что под ногтями Ли обнаружили частички твоей кожи.
Его лицо потемнело.
— Значит, наш разговор — своего рода проверка. Ты расставила мне ловушку?
— Просто проявляю осторожность. Я должна все знать.
Наступило молчание, потом Джереми сказал:
— Мне не хочется осуждать ни Ли, ни Викторию, потому что они не могут защититься, но на карту поставлена моя репутация, не говоря уже о нашем будущем.
— Ты преувеличиваешь.
— Не старайся подсластить пилюлю, — парировал он. — Ты просила меня быть с тобой откровенным, так что позволь объясниться. Твой адвокат сообщил, что Ли отличалась крайней неуравновешенностью и находилась под наблюдением психиатра? Упомянул, какие она предъявляла ко мне претензии? — (Джейн опустила глаза.) — Вижу, что нет. Ли не принимала меня таким, какой я есть, — вот в чем состояла суть ее жалоб. Она вышла за меня замуж, но расстраивалась всякий раз, когда я отказывался вести себя как грубый техасский мужлан, среди которых она выросла. Для них насилие — проявление любви. Она диктовала условия нашей интимной жизни, а не я. В ту ночь, когда произошло несчастье, Ли набросилась на меня, пытаясь спровоцировать на грубые действия, ее это возбуждало. Что до Виктории, я уже рассказывал тебе о ее проблемах. Они всем хорошо известны. Еще до нашего знакомства она лечилась у нарколога.
— Джереми, — вставила Джейн, — я тебя ни в чем не обвиняю.
Он не обратил внимания на ее слова.
— Возможно, я проявил слабость в обоих случаях, но у меня и в мыслях не было причинить кому-либо зло. Если я и согрешил, то неумышленно. Клянусь! — воскликнул Трент вне себя от волнения. — Но кое-кто думал иначе, — продолжал он немного спокойнее. — Особенно брат Ли. Он меня ненавидел, и я платил ему той же монетой. Возможно, ему удалось внушить прокурору сомнения в моей невиновности. Они друзья детства. Ты же меня знаешь, Джейн. Разве я когда-нибудь проявлял склонность к насилию?
Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях.
— Нет, никогда.
— Тогда поверь человеку, которого знаешь, — взмолился он. — Я не упрекаю тебя в подозрительности. Но правда на моей стороне. Не выноси приговор, основываясь на слухах и предположениях.
Джейн подняла на него глаза.
— Это было бы несправедливо, — признала она. — Ты прав.
— Значит, ты согласна дать мне шанс?
— Да, — тихо произнесла она. — Но я все равно не могу пока носить твое кольцо. Еще не время. Возьми его, давай немного подождем.
— Пусть оно останется у тебя, даже если ты не будешь его надевать.
Джейн отрицательно покачала головой.
— Нет. Все должно быть по правилам. — Она достала кольцо из ящика комода и протянула Джереми.
Он подошел к кровати, присел на краешек. Его глаза блестели от сдерживаемых слез. Взяв кольцо, он положил его в карман.
— Будем считать это временной отсрочкой.
Джейн кивнула. Джереми выглядел расстроенным и... невиновным. Она поверила Брейди, ни на минуту не усомнившись в его искренности, но вынуждена была признать и другое: возможно, он заблуждается, уж слишком велика его ненависть к Джереми. Возможно, оба они, каждый на свой лад, говорят правду.
Джереми коснулся ее руки.
— Мануэла сказала, что ты очень устала. Боюсь, мой визит тебя еще больше утомил. Я, пожалуй, пойду, а ты отдыхай. В одном ты можешь быть уверена, Джейн: я люблю тебя, очень люблю.
С мольбой глядя на нее, он поцеловал ее в губы. Теперь он казался прежним — человеком, который в трудную минуту пришел ей на помощь. Однако прежнего безграничного доверия Джейн к нему уже не испытывала.
В последний раз он погладил ее по щеке и зашагал к двери. Искренен он или притворяется — сцена прощания была разыграна отлично. Оставалось задать последний вопрос.
— Джереми, — позвала Джейн.
Он обернулся.
— Да, дорогая?
— Виктория тоже предпочитала грубый секс?
Вопрос, казалось, застал его врасплох. Поколебавшись, он ответил:
— Нет... Почему ты спрашиваешь?
— Вы не изменили своим привычкам в ту ночь, когда она впала в коматозное состояние?
