Хорошо, что это не знакомство с родителями жениха, например.
Хорошо?
Они его очень любят, это сразу видно. Клер и Франко – у них очень добрые и открытые лица, мягкий взгляд. Но самое интересное, что и Лидия, эта железная леди Луисвилля, тоже любит Рика. Именно этим и объясняется ее ярость, с которой она обращалась к Келли.
– Посмотри на свою бабушку, Рик. Она словно королева, у ног которой веселятся подданные, а она и глазом не моргнет. Неужели ей совсем не весело?
– Боюсь, этого слова нет в ее словаре, Келли. Бабушка никогда не умела веселиться. Вся ее жизнь была подчинена бизнесу – и соблюдению приличий.
– Как грустно…
– Вот именно. Грустно. Дед не смог с этим смириться и ушел.
– Она тебя очень любит.
– Она возлагала на меня надежды, а я их не очень-то оправдал. Бабушка надеялась, что я возглавлю семейный бизнес, но мне это неинтересно.
– Почему ты сознательно отдаляешься от семьи, Рик?
– Вовсе нет. Просто я живу своей собственной жизнью, только и всего. Я вырос, стал взрослым, у меня свой дом и свои интересы. Я по-прежнему их всех люблю, но жить всем вместе –
это чересчур. Мы же итальянцы, ты представляешь, что творится, когда мы все ссоримся?
– У вас очень хорошая семья.
Рик неожиданно помрачнел.
– Если уж вести все эти идиллические разговоры… ты еще не отказалась от «и жили они долго и счастливо»?
– А что?
– Вон тот мужик, ты будешь смеяться, в простыне и с поролоновыми крыльями – Грей Боуман.
– Ну и что?
На лице Рика вдруг появилось ожесточенное выражение.
– Ничего особенного. Просто еще одна хорошая кандидатура в женихи. И в подозреваемые, кстати, тоже.
– У тебя прям мания преследования. Чем провинился этот Боуман? И чем он так хорошо в смысле жениховства?
– Он банкир. У него собственный банк, безо всяких компаньонов и соучредителей. Чисто семейное предприятие. Знает, как правильно распоряжаться деньгами, в то же время может позволить себе не считать их.
– А подозрения?
– Элоди Деверо пять лет назад вложила в его банк крупные средства. Потом приехал Итан и отсоветовал ей это делать. Элоди забрала деньги, а сумма была немаленькая. Банкиры этого не любят.
– Глупый довод. Если каждый банкир начнет стрелять в каждого вкладчика, забирающего деньги…
– Мы рассматриваем версии, а они могут быть самые разные.
– А этот Боуман… в остальном он чист?
Рик хмыкнул.
– Если не считать того, что он был помолвлен четыре раза и четыре раза разрывал помолвку.
– Ой! Легкомысленный.
– Или, наоборот, жуткая зануда. В любом случае не слишком хорошо для примерного мужа.
– Я смотрю, ты по собственной инициативе работаешь с досье?
– Я честный человек, Джонс. Обещал, что подберу тебе досье, – вот подбираю.
– И кто там еще есть? Мартин Бими?
– Адвокат, специализируется на судебных разбирательствах по поводу врачебных ошибок. Говорят, немножко псих.
– Не подходит. Псих рядом с тетями долго не продержится. Дадли Грант?
– Ого, ну и запросы! Дадли парень хоть куда. Закрытый ночной клуб, часть акций «Юсофии», ранчо, скот, скаковые лошади, частная авиация.
– Какой разносторонний.
– Не то слово. С ба… женщинами тоже, кстати. У него три судебных иска за сексуальные домогательства. Собственных, заметь, сотрудниц. Еще одна клялась, что он собирался на ней жениться, но потом охладел и бросил. Большую часть года проводит в разъездах.
– Может, это и хорошо?
– Имеет четверых внебрачных детей – в Вашингтоне, Остине, Колорадо и Лос-Анжелесе.
– Кандидатура снимается. А что плохого у тебя есть на Ривендейла?
– Ничего, если не считать того, что он практически угрожал мне, когда я ему сказал, что ты со мной.
– Так и сказал?
– Ну!
– Что ты со мной? То есть… я с тобой?
Рик сердито посмотрел на Келли сверху вниз.
– А что такого? Это же правда. Ты со мной. Пока, по крайней мере.
В этот момент перед ними появились Клер и Франко Моретти. Франко просиял белозубой улыбкой.
– Сынок, мама мечтает потанцевать с тобой, а я – с твоей очаровательной леди Годивой. Махнемся не глядя?
Рик, к удивлению Келли, выпустил ее из рук с большой неохотой.
– Ладно. Но только один танец. Прости, мам.
– Я понимаю, малыш. Ничего, помучайся несколько минут.
Вначале она здорово смущалась, но Франко Моретти вел себя вполне по-отечески. И в танце вел отлично.
– Вы отлично танцуете, мистер Моретти.
– А вы отлично выглядите, мисс Келли. Моему балбесу повезло.
– Вы так Рика называете?
– По привычке и только за глаза. Вообще-то он как-то неожиданно вырос. Теперь уж и не знаю, не рискую ли я, танцуя тут с вами.
– Ну, думаю, вы преувеличиваете.
– Преувеличиваю? Нисколько. Просто вам сейчас не было видно… вот, смотрите. Скоро он уронит мою жену, это точно. Или свернет себе шею. Так и сверлит нас с вами взглядом.
– Просто Рик – мой телохранитель. Ему по должности положено не спускать с меня глаз.
– Ха! Девочка моя, я же итальянец. Мы такие вещи видим сразу. Он с ума сходит от ревности, и как ни прискорбно, но лучше нам сдаться ему на милость, пока он не уронил Кьяру в кусты и не придушил родного отца.
Через минуту Клер и Рик оказались рядом, и Рик с явным облегчением передал свою мать на попечение отца, а сам немедленно схватил Келли.
Остаток вечера, вернее уже ночи, они не расставались. Рик сопроводил Келли к диванчику, принес шампанское и устроился рядом, грозными взглядами отгоняя слишком бесцеремонных зевак и развлекая Келли леденящими душу историями про ее потенциальных женихов.
Если бы она была чуть менее взбудоражена и радостно возбуждена, она бы наверняка удивилась тому, с каким удовольствием отвергала одну кандидатуру за другой. И еще одно.
Они был вместе всего несколько дней, но одна лишь мысль о том, что завтра все закончится, они разъедутся из отеля и больше никогда не увидятся – одна эта мысль порождала страшную, сосущую пустоту в сердце и еще страшное подозрение, что брак с подходящим во всех отношениях Приличным Мужчиной ей больше не нужен.
Ей вообще не нужен никто, кроме Рика Моретти.
Она без ума от него.
Она в него влюбилась.
Эжени Деверо совершила потрясающий финт – и снова укрылась за могучим торсом своего Отелло – Гектора. Чернокожий гигант терпеливо топтался по площадке, изображая некий танец. Собственно, он в основном раскачивался под музыку, а Эжени металась вокруг него, рассматривая одной ей известные уголки сада, где развивались одной ей ведомые события.
Элоди уже давно не танцевала, сидела в беседке и болтала с подружками, наряженными цыганками и индианками.
– Стой прямо, малыш, чтобы меня никто не видел.
