Закрываю глаза, сползаю по стене. Перед глазами тут же возникает образ Глеба. Перевязанная голова. Много ссадин и кровоподтеков на лице и несколько синяков на шее. Он вышел на кухню в спортивных штанах, низко сидящих на бедрах, свободной майке. Эта одежда только подчеркивает атлетичность его телосложения — широкие плечи, мускулистые руки, костяшки которых также были сбиты в кровь, но за ночь на них появились болячки.
В горле вмиг пересыхает, а в животе скручивается тугим узлом страх. Нервно сглатываю. Стоит снова представить себя на месте Глеба…
— Ма…ма. а, — слышу голос Алисы и с облегчением выдыхаю.
Мне нужно срочно отвлечься, и дочка как раз вовремя проснулась.
— Привет, моя милая. — Подрываюсь с места и скольжу по кровати, загребаю малышку в объятия, целуя в щеку. — Соскучилась по тебе.
Дочка спросонья, не понимая, что я от нее хочу, хмурится, вертится в руках, пытается высвободиться. Я, еще немного потискав, отпускаю ее. А ведь мне еще придется вернуться на кухню, чтобы покормить кроху. От этого осознания меня бросает в пот.
Но мой поток мыслей неожиданно прерывает вибрация телефона, который лежит на тумбочке. Перекатываюсь на другой бок, смотрю на экран: тетя Варя. Тут же принимаю вызов.
— Привет, моя хорошая! — слышу в трубке радостный голос женщины.
У меня теплеет на душе.
— Привет. Тетя Варя, ты почему такая счастливая?
Еле сдерживаюсь, чтобы не назвать возможную причину этой радости, поэтому жду ответа. А у самой все трепещет в ожидании. Неужели все решилось и теперь я могу быть свободна?
— Как же, Надюш? А ты разве не знаешь?
— Видимо, пока нет, — медленно произношу я. У меня сердце екает в груди, чувствует, что здесь какой-то подвох.
— Ну как же, Надюша! Мне вчера твоя сестренка Верочка звонила. Расспрашивала о тебе.
— Что именно ее интересовало, теть Варь? — уточняю севшим голосом.
— Что у тебя за проблемы возникли, по причине которых ты вернулась домой. А ты ей почему сама ничего не рассказывала? Верочка жаловалась на то, что ты закрылась от нее. Ни слова из тебя не может вытянуть. Переживает. Вот она мне и позвонила, — с воодушевлением говорит женщина. — Надюша, у тебя такая замечательная сестра! Обещала помочь. Сказала, у нее есть связи. И я даже телефон Елены Алексеевны дала, — доверительно сообщает она, а меня в этот момент паника накрывает с головой.
— Черт!
— Не поминай лихо, Надюш. Что случилось?
— Тетя Варя, что ты наделала? — сиплю в трубку и отключаюсь.
В глазах пляшут черные точки. Мне становится трудно дышать. Господи, какая же Вера подлая дрянь! Теперь сто процентов понятно: Глеба вчера избили из-за меня.
Меня вырывает из мыслей громкий плач Алисы. Я делаю судорожный вдох, когда не вижу дочку рядом. С бешеной скоростью перемахиваю через кровать и спустя секунду уже поднимаю Алису с пола. Крошка, запутавшись в одеяле, свалилась, но, слава Богу, не сильно ударилась. Больше напугалась сама и меня заодно испугала.
Дверь распахивается, я поворачиваю голову и упираюсь взглядом в Глеба.
— Что случилось? — требовательно спрашивает он, переступая порог.
— Ничего особенного, — отмахиваюсь я. Собственный голос мне кажется чужим, слишком высоким и дрожащим.
— Надя, нам нужно поговорить, — серьезно говорит Глеб. Его тон не предвещает ничего хорошего. — Ты, пожалуйста, оденься, а я пока заберу Алису. Ей ведь уже пора завтракать?
Киваю головой, не в силах что-либо ответить. Слова тети Вари никак не идут из головы.
— Одевайся, я тебя жду.
Глеб забирает Алису. Дочка расплывается в лучезарной улыбке, как будто что-то понимает. Ее ручки тут же тянутся к повязке на голове парня. И стоит ей дотронуться до его головы, он морщит лоб, хмурит брови. Ему явно больно. И я почему-то ожидаю, что он резко одернет ручки Алисы, но вместо этого он перехватывает ее ладошки и целует каждую.
— Ах ты маленькая шалунишка! — наигранно-серьезно ругается Глеб и щекочет дочку; та начинает заливаться звонким смехом в ответ.
Так они и выходят из комнаты, оставляя меня одну.
Дочка и отец. Идеальная пара.
А как же я?! — хочется крикнуть вслед.
Но вместо этого я молча подбираю одеяло с пола, расстилаю его на кровати и отправляюсь в ванну. Второй раз предстать перед друзьями Глеба в пижаме в мои планы не входит.
Глава 14
— Малой, да ты, я смотрю, сумел-таки заделать дитя! — Володя поднимается мне навстречу.
— Это Алиса, — хмыкаю в ответ, — дочка.
Во мне рождается гордость. Она горячими волнами разливается в грудной клетке и, будто прибой, отбивает внутри гулкий ритм.
— Привет, карапуз! — Друг, сюсюкаясь, подступается ближе ко мне, протягивает два пальца, чтобы подержать малышку за руку.
Алиса, насторожившись, с подозрением смотрит на незнакомого огромного дядьку.
— Какая серьезная, просто жуть, — усмехается Володя, поднимает руки вверх и корчит гримасу; дочь же продолжает внимательно наблюдать, сохраняя невозмутимое лицо.
— Вся в мать, — заключает Володя и отступает. — Она на тебя совсем не похожа. Ты уверен, что это твоя дочь?
— Есть желание проверить? — в голосе Нади слышится еле сдерживаемая неприязнь.
Цепким взглядом ощупываю ее фигурку, спрятанную под свободным спортивным костюмом. Про себя одобряю ее выбор: по крайней мере, это не короткие шорты пижамы, где видны ее тонкие, гладкие ножки.
И только хочу предложить ей забрать Алису, когда Володя решает передразнить Надю:
— Хей, рыбонька, ты с тоном полегче, а то штормит тебя не по-детски. На берегу оказаться не боишься?
— Володь, давай без закидонов. Алиса — моя дочь, и точка, — твердо одергиваю друга. — На эту тему больше не хочу ни вопросов, ни разговоров.
— Да не кипятись, — тут же встревает Антон. — Что ты такой нервный? И ты не обижайся, — кидает он Наде. — У нас есть полное право сомневаться. Глеб нам не чужой. Переживаем за брата.
— Заметно. — Надя отлепляется от косяка и подходит ко мне; дочка тут же протягивает маленькие ручонки, тянется к маме.
— Но ты знаешь, Надя, — снова вступает в разговор Володя, — мы приехали к вам с утра совсем по иным причинам, нежели вынюхивать, кто отец твоей дочки. Если Глеб считает, что он, хорошо, мы рады…
— Так не только он считает, но и анализ ДНК, — огрызается Надя.
Твою мать! Да что с ними не так? Что они взъелись-то? Не понимаю.
— Даже так? — удивленно поднимает бровь Володя, хмыкает. — Порадовал, брат! — Парни одобрительно отбивают кулак об кулак.
— Боже мой! Что вы как дети? — вздыхаю, облокачиваюсь о столешницу.
Девушка непонимающе смотрит на них.
— Не обращай внимания, Надь, просто к этому тебе придется привыкнуть. Они такие, — пожимаю плечами.
— С чего это я должна привыкать к ним? — Хлопает ресницами, смотрит на меня.
— Потому что, когда все это закончится, я женюсь на тебе, — сдерживая улыбку, отвечаю ей.
Девушку явно озадачивают мои слова, да и не только ее одну. В кухни воцаряется молчание. И даже Алиса перестает посасывать кулачок.
— Ты… что?! — переспрашивает Надя.
— Опять? — удивляется Антон.
— Черт! — закатывает глаза Володя.
— Мы обговорим все позже, как только ты, Надя, поможешь разобраться нам в очень непростой ситуации. — Игнорируя их изумление, поворачиваюсь к девушке.
И Надя тут же тушуется: ее плечи опускаются, она становится похожей на загнанного зверька. У меня сжимается сердце. Уроды! Убью всех, кто хоть пальцем посмеет дотронуться до нее.
— Мы выяснили, что эти ублюдки, которые напали на Глеба, не местные. Машина взята напрокат. Все документы фальшивые. И концов найти невозможно. Они залегли на дно. Ждут.
— Ты знаешь, кто это может быть? — спрашивает Антон.
Надя меняется в лице, бледнеет. Мне жалко малышку, но, с другой стороны, я понимаю, что со мной она будет храбриться и ничего не расскажет.
