— Потанцуй со мной, — прошептал Джеймс.
— У нас нет музыки.
— Есть. Если закроешь глаза, то услышишь ее, — сказал он, поцелуя ее в шею чуть ниже уха. Джеймс еще крепче прижал Эмили к себе и принялся ласкать ее плечи, спину, бедра. — Слушай.
Эмили прислушалась. Сначала она ничего не слышала, кроме бешеного биения собственного сердца и шума крови в голове. Она прильнула лицом к груди Джеймса, и до нее донесся ровный стук его сердца.
Сильный и ритмичный.
Под аккомпанемент своих сердец они танцевали медленный танец, как когда-то на школьной вечеринке. Эмили снова ощутила себя четырнадцатилетней девочкой. Застенчивой, неопытной и взволнованной. Она чувствовала, что теряет над собой контроль.
Нет, она уже его потеряла. Вернее передала власть над собой Джеймсу.
— Итак, чем хочешь заняться? — спросил он.
Эмили провела рукой по его широкой груди.
— Тем же, чем и ты.
— Я готов на все, но выбор за тобой.
— А если я не хочу…
— Мы потанцуем, выпьем шампанского и ничего другого не будем делать.
— А если я захочу?.. — прошептала она хрипло.
— Мы и этим займемся.
— Но ты же не знаешь, чего я хочу?
Джеймс улыбнулся.
— Не сомневаюсь, что с тобой мне понравится все.
Но Эмили сомневалась.
— Вдруг я окажусь бесчувственным бревном?
— Кем?
— Бесчувственным бревном.
— Шутишь?
— Почему? Мы никогда не занимались сексом.
— Ты всегда называешь это сексом?
Под пристальным взглядом Джеймса Эмили смутилась.
— Все это так называют, — пролепетала она сконфуженно.
— С малознакомыми людьми, может быть, но к нам это не относится. Я бы назвал это заняться любовью.
— Я… этого никогда… не чувствовала. Для меня это был… супружеский долг. — Эмили облизнула пересохшие губы.
— Тогда понятно, почему ты ненавидишь брак.
— Я не ненавижу брак. Я ненавижу ложь. Я ненавижу потерю самостоятельности. Ненавижу, когда мужчины делают, что хотят, и ждут от женщин беспрекословного повиновения…
Джеймс не дал ей договорить. Он целовал Эмили до тех пор, пока у нее не закружилась голова и не подогнулись колени.
— У нас с тобой все будет по-другому, — сказал он, отстраняясь. — Итак, что ты хочешь?
Эмили остановила на нем взгляд и судорожно вздохнула. Ей казалось, что она тонет в бездонном омуте его шоколадных глаз.
— Тебя, — прошептала она наконец.
Но раздевать ее он не спешил. Пусть она еще немного побудет в белом платье невесты. Джеймс сел на край кровати и усадил Эмили к себе на колени. Его ладони медленно заскользили по ее ногам вверх. Эмили задрожала, когда они достигли верха и скользнули под кружевное белье.
— Джеймс…
— Не волнуйся. Доверься мне. Мы не будем торопиться.
— Я доверяю тебе.
— Тогда поцелуй меня.
Она всегда боялась его силы, его напора, но Джеймс оказался необыкновенно нежным и терпеливым. Он действовал очень медленно и осторожно. Эмили хотелось прижаться к нему всем телом.
— Пожалуйста, сними с меня платье! — взмолилась она.
— С радостью.
И время остановилось, и не было во всей Вселенной никого, кроме них двоих. От каждого движения Джеймса острота чувств Эмили нарастала, превращаясь в огненную лавину.
Она неслась в вихре сладостных ощущений, стараясь продлить минуты наслаждения. Она теряла рассудок. Она видела себя с ним на берегу реки, слышала пение птиц и стук дождевых капель, в которых отражалось солнце.
Эмили хотелось, чтобы так длилось вечно. Она еще крепче прильнула к Джеймсу, словно боялась потерять хоть на мгновение. Она никогда не испытывала ничего подобного и догадывалась, что это только видимая часть айсберга.
— Как хорошо!
— Ты этого не ожидала?
Ее забавляло, как Джеймс поддразнивает ее, даже сейчас, на пике ярких переживаний, когда ее тело плавилось, грозя обратиться в неукротимый поток лавы. Эмили боялась, что не выдержит. Что рассыплется на тысячу мельчайших частичек…
Приподнявшись навстречу Джеймсу, она поймала его губы и с упоением поцеловала, вбирая в себя всю его пылкую страсть. Приливная волна подхватила Эмили и понесла выше и стремительнее в водоворот любви. И этот головокружительный полет потряс Эмили. Ничего подобного она не испытывала раньше. До сего момента.
До сего момента.
После, усталая и размякшая, Эмили лежала, прижавшись к крепкому мускулистому телу Джеймса, и ощущала невероятное блаженство.
— Можно тебя спросить кое о чем? — поинтересовалась она.
— Спрашивай.
— Как Берт познакомился с Пабло и с этим… Омаром Сани?
— У Берта возникли финансовые затруднения. Он проигрался на бирже и снял деньги с личного счета Кэтрин.
И проиграл и их, заключила про себя Эмили. В ее памяти всплыли последние месяцы их совместной жизни, когда Берт возвращался домой поздно, злой и неразговорчивый. Она видела, что он терзается, но не догадывалась почему.
— А почему Кэтрин ничего не знала?
— Берт нашел другой способ рассчитаться с долгами.
— Пабло? — прошептала она, чуть дыша.
Джеймс кивнул.
— Берт не подозревал, куда суется.
— А когда понял?
— Вероятно, в самом конце.
Конец. Какое ужасное слово. В нем нет надежды, решения, выхода. Конец. Противоположность началу. Отсутствие оптимизма.
— Кто сказал ему? — прошептала Эмили, холодея, и почувствовала, как напрягся Джеймс.
— Я.
Эмили содрогнулась. Она недоумевала, как Джеймс смог все это пережить.
— Это тогда ты узнал о его чувствах к тебе?
— Да.
Больше Джеймс ничего не сказал, и Эмили поняла, что ему тяжело вспоминать о случившемся. С него хватило кошмара той кровавой ночи, стоившей им всем немыслимых физических и душевных страданий. Потеря Берта будет мучить Джеймса всю жизнь. Этот ужас он не забудет и никогда о нем не расскажет.
— Я люблю тебя.
Эмили нежно коснулась его щеки, и Джеймс задержал ее руку.
— Ты мне нужна. Ты знаешь об этом?
У Эмили защемило сердце.
— Жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы осознать это.
— Лучше поздно, чем никогда, — пробормотал Джеймс, привлекая ее к себе.
Утром Эмили проснулась в постели одна. Шторы были плотно задернуты. Наверное, на улице жарко, подумала она и, зевнув, сладко потянулась.
Приняв душ, она надела шелковый халат Джеймса, все еще валявшийся на полу, и направилась в кухню — очень хотелось чаю.
Из столовой до нее донеслись голоса.
— Ты уверен насчет вертолета? — Это был голос Бена. — Он выдаст наше присутствие.
— Это наиболее скорый способ увезти ее отсюда, — ответил Джеймс.
