Чарли со вздохом отошла от двери.
— Нечего было говорить.
— Очень многое.
Он колебался, она никогда не видела его таким неуверенным.
— Я выбрал самое легкое решение, хотя должен быть посмотреть правде в глаза.
Чарли озадаченно молчала сбитая с толку его внезапным появлением у себя на пороге. Она не понимала, что происходит.
— А правда в том…
— Нам действительно нужно это обсуждать?
Тупая боль, которую она смогла приглушить за эту неделю, снова разгоралась внутри, такая же разрушительная, как в день его отъезда, и Чарли сжала руки, чтобы не заплакать.
Она тяжело дышала, пытаясь подобрать слова, чтобы заставить его уйти, пока она не сказала правду: как сильно она хочет, чтобы он остался.
— Чарли, правда в том…
— Правда в том, что я люблю тебя! Я знаю это. Ты знаешь это. Зачем все усложнять? — Признание вырвалось из нее. Она хотела замолчать, но вместо этого продолжила: — Но не переживай, я все понимаю. Ты здесь, чтобы извиниться за свой поспешный отъезд. Извинения приняты, ты можешь забыть, что я тебе сказала, и уйти. Из этого и не могло ничего получиться. Мы живем разными жизнями на разных континентах…
Прежде чем она смогла закончить, Лука обнял ее и сжал так сильно, что она не могла дышать. Когда она наконец втянула воздух, то почувствовала запах лайма.
Чарли могла простоять так всю ночь, но в чем смысл? Между ними все кончилось, и если Лука считает, что может поступать так каждый раз, приезжая в Мельбурн, то ему следует пересмотреть свое мнение.
Чарли смирилась, что время от времени будет встречать его в компании Гектора, где она смогла бы вежливо с ним здороваться. Но позволить ему каждый раз оказываться в своей квартире, обнимать ее и вскрывать старые раны? Ни за что.
Она положила ладони на грудь Луки и мягко оттолкнула его, освобождаясь.
— Скажи еще раз.
Его глаза блестели чувствами, от которых у нее перехватывало дыхание.
— Что сказать?
— Что ты любишь меня.
Она покачала головой, решив, что ослышалась. Почему он хотел, чтобы она повторила эти слова?
— Послушай, Лука, я не знаю, почему ты здесь, но тебе не нужно ничего говорить. Мы прекрасно провели время, пока оно у нас было, и давай оставим все так, как есть.
— Давай не будем.
Она вздрогнула, когда он отвернулся и потер напряженные мышцы на шее.
— Черт, я снова все порчу. — Он повернулся к ней. — Когда я сбежал, не попрощавшись, я заставил себя поверить, что сделал это, потому что у меня были дела в другом месте. Но это было ложью. Я не знаю, как обращаться с чувствами. Я этому не научился.
— Из-за Рэда?
— Да.
Его плечи поникли, и, хотя она испытывала к нему жалость, она не могла поверить в его оправдания. Она слышала искренность в его голосе, видела неподдельный страх на его лице. Она понимала — у них нет будущего, и сейчас, когда он приоткрыл дверь в свои тайны, она собиралась все сказать ему, чтобы не жалеть потом о том, что смолчала.
— Как бы Рэд ни был ужасен в качестве отца, мне кажется, ты используешь его как отговорку.
Лука вздрогнул.
— Я знаю, каково это — не иметь перед глазами достойного примера. У меня никогда по-настоящему не было матери. Она просто терпела меня, пока мне не исполнилось шестнадцать, и тогда она выставила меня на улицу.
Лука побледнел.
— Боже мой…
— Я справилась с этим и стала жить дальше.
— Шестнадцать? Это десять лет назад, сразу после похорон Рэда, когда я уехал из Мельбурна…
— Да, Гектор оплакивал потерю Рэда и тебя. Я пряталась в его сарае, он нашел меня, взял меня в свой дом и дал мне все.
Его глаза потемнели от гордости.
— Дед замечательный.
— Да. Так что ты говорил об отсутствии примера? Я в той же лодке, что и ты, но я не прячусь в углу. — Чарли принялась ходить по комнате, сомневаясь в правильности своего решения рассказать ему правду, но почему-то чувствуя себя удивительно хорошо. — Я была как ты. Ходила на свидания, время от времени встречалась с людьми, зная, что это никуда не приведет. Мама сделала мне очень больно, и я выстроила стену, которую никто не мог пробить. Но Гектор показал, что это нормально — доверять людям, а потом появился ты, и я пошла на самый большой риск в своей жизни.
И проиграла. Хотя смысл заключался не в этом. Она рискнула, влюбившись в него, и, хотя ей было невероятно больно терять его, теперь она знала, что способна на такие чувства.
— Что ты хочешь сказать?
— Что, пустив тебя в свою жизнь, я влюбилась в первый раз, зная, что ты никогда не будешь испытывать ко мне тех же чувств.
Если бы воздух между ними не мерцал от искр все того же напряжения, она бы рассмеялась над его изумленным лицом.
— Я — твоя первая любовь?
— Да. Теперь ты это знаешь. — Она отвернулась, чтобы он не видел слез в ее глазах, ожидая услышать хлопок двери, боясь, что он убежит еще быстрее, чем в первый раз.
Когда Лука схватил ее за плечи и развернул к себе, она больше удивилась его выражению лица, чем тому, что он остался.
— Я единственный мужчина, которого ты когда-либо любила?
— Хочешь медаль?
Изумленное выражение его лица сменилось мужской гордостью, когда он приподнял ее голову за подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Ты во многом права, но не во всем. Неправа в том, что я не разделяю твоих чувств.
Ее сердце замерло, кровь отхлынула от лица.
— Это не так. Я люблю тебя.
Она моргнула, уверенная, что неправильно расслышала.
— Я люблю тебя, Чарли. Вот почему я вернулся. Вот почему я хочу остаться, если ты примешь меня. Мы можем встречаться, ходить куда-нибудь, развлекаться, что угодно, если ты захочешь дать шанс замкнутому в себе парню, который отчаянно хочет все исправить.
Ее сердце подпрыгнуло, но реальность вернула его на место.
Лука не связывает себя никакими обязательствами. Вот почему он вкладывал столько денег в благотворительность, но никогда не проводил время с детьми, которым помогал. Несмотря на его утверждения, что он хочет дать шанс их отношениям, они не продлятся долго. Он хочет сделать что-то правильное, стать противоположностью своего отца, чтобы доказать, что может поступать иначе.
Как быстро он устанет от регулярных ночей с ней и грязных тарелок в раковине, от партнера, который после тяжелого рабочего дня просто захочет сидеть перед телевизором с шоколадным мороженым и переключать каналы?
Лука из тех мужчин, которые не могут заводить долгие отношения, и она ни за что не пустит его в свою жизнь, чтобы он ушел, когда ему станет тяжело.
Чарли не могла заставить себя пройти через это. Ей трудно было отпустить его сейчас, зная, что он любит ее, но потом станет еще труднее.
