быть, все дело в том, что мы с ним ни разу так и не поговорили с того самого проклятого дня? После смерти мамы всё пошло наперекосяк…
— Ушёл?
Не сразу догоняю, что это нимфа вышла из своего укрытия. Резко поворачиваюсь к ней, словно меня поймали за чем-то очень личным. Мысли-то она читать не может, можно расслабиться.
— Не переживай, больше не придет.
— Я не переживаю.
Ага, по глазам вижу, как именно не переживает. Отец тут такую бучу устроил, что стены тряслись.
— А чего опять ревела?
— Я… Никита, мне очень нужна твоя помощь.
Таак, все-таки не в одном отце дело. И судя по ноткам обреченности, Нимфе реально нужна помощь. Ловлю себя на мысли, что походу крыша поехала, раз, готов по первой её просьбе хоть в огонь, хоть в воду.
А еще рад, что она впервые так открыто ко мне обратилась. Значит ведь что-то Лола для себя решила?
Как минимум, поняла, что мне можно доверять. Я, конечно, тот еще засранец, знаю, но и человеческое мне не чуждо.
— Что случилось?
— Мама. — Чувствую, как напрягаюсь, когда слышу от нее это слово. Для меня оно всегда несло сакральный смысл, обозначало самое светлое, что было в моей жизни. Теперь даже сказать его некому, иногда от этого осознания кроет так, что хоть на стенку лезь.
— Что с ней?
— Я ничего толком не знаю. — Разводит руками. — Мама попала в больницу, мне очень нужно её навестить. Ты можешь мне помочь? Пожалуйста. — Добавляет Нимфа в конце, глядя мне в глаза.
Спрашивает еще. Даже без волшебного «пожалуйста» сделаю все, о чем она попросит. Почему? На этот вопрос я пока не готов ответить, решаю подумать завтра.
Лола
Все те же лица, все та же локация. А именно, я и Никита снова держим путь на его машине. Только в этот раз поездка обещает быть не быстрой и не легкой.
Думаю о матери, и сердце сжимается. Что если с ней что-нибудь случится? Давление — это ведь не шутки.
— Нимфа, а теперь расскажи мне, что случилось?
— У мамы поднялось давление, её увезли в больницу. Больше ничего не знаю, — судорожно выдыхаю, чувствуя, что меня вновь бросает в дрожь от плохих мыслей. — Если бы Лика не сказала, я бы так и ходила в блаженном неведении.
Злые слезы катятся по моим щекам, но я беру себя в руки. Под пристальным взглядом Беса сделать это очень сложно.
— Малыш, все будет хорошо.
Бах! А вот это был нокаут для моей нервной системы. Всхлипываю и реву, точно белуга.
Никита сворачивает на обочину и тормозит.
— Нимфа, да брось ты.
Мотаю головой, понимая, наверное, как глупо выгляжу со стороны. С размазанной тушью под глазом, с красным носом и опухшими веками.
— Иди сюда? — кажется, этот парень решил окончательно добить меня до боли простым жестом — раскрывает свои объятия и ждет, когда я сделаю первый шаг.
Когда перестану отталкивать его, перестану воспринимать его помощь как что-то неправильное, перестану ждать с его стороны подвоха.
Мне так сильно хочется это сделать. Хочется прижаться к его крепкой груди, хочется побыть слабой, но я не даю себе этого сделать. Огромным усилием воли заставляю себя отвернуться к окну.
— Просто отвези меня к маме. Пожалуйста.
— Хорошо.
Тон Никиты сухой, в нем больше нет ни намека на то тепло, что проскальзывало секундами ранее. Прикрываю глаза, понимая, что я сознательно это делаю — возвожу стены между собой и человеком, который в очередной раз протянул мне руку помощи. Причем, без лишних слов.
— Поехали, — вот все, что он сказал, когда я попросила отвезти меня в родной городок.
Господи, как же все сложно! Я так сильно боюсь привязаться к кому-либо, что веду себя как дикая кошка. Выпускаю когти, грозясь поцарапать, хотя по факту, мои когти не способны принести вред, просто никто об этом не знает. Но этого вполне хватает, чтобы человек отдалился…
Весь остаток пути проходит в молчании. И я ругаю себя на чем свет стоит за то, что расклеилась от слов Бесовского. Я не могу ему доверять, даже несмотря на все, что между нами произошло и происходит. Нет, может и могу, но я не готова проверять всё это в реальности, рискуя тем, что останусь с разбитым сердцем.
Никита, он… Да, блин, глупо отрицать того, что он из тех парней, о которых грезят почти все девчонки вокруг. Плюс у него есть сумасшедшая бывшая, Лера. Да, он бросил её, и мы с ним на пару бросили ей вызов, но… не факт, что завтра Бесовский не решит снова воссоединиться с Бариновой. Увы, я не из тех, кто верит в то, что такая простушка вроде меня может значить для Беса что-то большее, чем просто девушка для приятного времяпровождения.
Еще в первую встречу он захотел меня купить, что могло измениться с тех пор? Вдруг Никита всего лишь сменил тактику?
Тогда с чего ему помогать тебе, тут же задаю себе вопрос. Разве это не слишком… трудозатратно? Напряжно?
Голова идет кругом от этих вопросов, сама не замечаю, как проваливаюсь в неглубокий сон. Просыпаюсь уже тогда, когда мы подъезжаем к городской больнице.
А дальше… Типичная для этого места суета, которая, слава богу, заканчивается относительно быстро, и уже через двадцать минут я оказываюсь у мамы в палате.
— Я буду ждать здесь, — говорит Никита и отворачивается к окну.
Киваю по привычке, а потом понимаю, что он меня не видит, и добавляю:
— Хорошо.
Снова слезы на глазах, когда вижу маму, лежащую под капельницей. Она кажется уставшей, синие тени пролегли под глазами.
— Мамочка, — шепчу я и бросаюсь к её кровати. — Мамочка.
— Лола? — мама медленно открывает веки. — Дочка, откуда ты здесь?
— Мама. мамочка. Господи, я так испугалась.
Сжимаю мамину ладонь, словно желая понять, что с ней действительно все в порядке. Что она не показалась мне, а реально лежит здесь, передо мной.
— Мама, что произошло?
— Я… — мама хмурится, будто пытаясь что-то вспомнить. — Доча, после этих уколов и капельниц голова не соображает.
— Тебе стало плохо на работе? Опять работала без выходных?
— Нет, я… Ох, Лола, — мама вдруг бросает на меня испуганный взгляд. — Доченька, ты ради меня пропустишь учебу?
— Не переживай об этом, я успею доехать к утру.
— Но…
— Мам, ты сейчас не думай об этом, — помогаю матери сесть, подкладываю за спину подушку.
— Как не думать, доченька, я ведь хочу, чтобы ты отучилась и
