— Да, — сказала она, — да, слышу.
Здесь, в этой самой больнице, находится женщина, чье сердце еще бьется, но жизнь которой поддерживается искусственно. Эта женщина уже никогда не сможет ходить по зеленым лужайкам, брать на руки своих детей, если они у нее есть, и с аппетитом надкусывать грушу. Но все это сможет делать Глэдис Уильямс, если ей только пересадят сердце. Это требует огромных усилий и большого количества денег — но разве этим можно измерить человеческую жизнь? Разве можно?
Нельзя. Человеческая жизнь измеряется только бесконечностью.
— Вы можете платить частями, — сказал доктор Мэггот, — наша больница может составить для вас график выплат. Но половину суммы нужно внести сразу же.
— Да, — Кайли кивнула и встала, — я поняла.
— Что вы решили? — Мэггот тоже поднялся.
— Я принесу деньги завтра. Или переведу. Половину суммы, — сказала она. — Можно мне увидеть маму?
— Это не положено… — Доктор внимательно смотрел на нее, смотрел и сдался: — На несколькo минут.
Мать, согласно еще ранее утвержденным условиям (доктор Мэггот наблюдал ее не первый месяц), лежала в отдельной реанимационной палате. Впрочем, тут все реанимационные палаты были отдельные, так что грех жаловаться. Мама и не жаловалась. Она лежала, бледная, в окружении датчиков, и спала, кажется. Кайли ни за что не стала бы ее будить сейчас, как бы ни хотелось — даже на пару минут, всего лишь.
Хотелось разбудить, чтобы сказать, что все будет хорошо. Что завтра все как-то наладится. Что я тебя, мама, люблю. Что я сделаю для тебя все — а как иначе, скажите на милость? Что я весь мир порву на клочки, лишь бы ты жила.
Наверное, родственники той бедняжки, что лежит сейчас в одной из этих отдельных, прекрасно оборудованных реанимационных палат, тоже вот так стояли — и шептали. А может быть, молились. Кайли молиться никогда толком не умела. Она поцеловала мать в прохладную щеку, развернулась и вышла.
За дверью ее ждал доктор Мэггот.
— Подпишите бумаги, и я начну готовить ее к операции. Если вы действительно сможете оплатить. — Он с тревогой взглянул на Кайли. — Можете?
— Я могу. Делайте все, мистер Мэггот. Я подпишу.
Он хороший человек, подумала Кайли, конечно же хороший. Он переживает. Если она не оплатит, достанется всей больнице, а больница не может себе позволить проводить такие дорогие операции за свой счет. Ладно. Она все решит. Как-нибудь. Ладно…
Подписав все, что хотел Мэггот, Кайли вышла на улицу. Уже стемнело, дождь прекратился, зато поднялся резкий противный ветер. Люди бежали по улице, уткнув носы в шарфы и воротники курток. Кайли не бежала. Она медленно брела и не сразу разобрала куда.
Потом сориентировалась, повернула, чтобы выйти к метро. Там неподалеку «Старбакс» — можно взять карамельный латте и посидеть в углу, и решить, как она будет выкручиваться.
В «Старбаксе» ей удалось захватить крохотный столик — вполне нормально для нее одной. Кайли отхлебнула кофе, не чувствуя вкуса, и размотала шарф.
Совсем ты себя не бережешь, говорила мама, когда она заматывалась в этот шарф, собираясь на работу. Возьми тот, другой, теплее. Обещали похолодание к вечеру.
Кайли отказалась, потому что тот, теплый, был совсем обычный — серый и невзрачный, а этот — легкий, небесно-синий, как глаза Дэвида. Она надевала этот шарф, чтобы понравиться Дэвиду, мужчине, в которого она влюбилась и которого обманывала.
Дэвид уволил ее сегодня утром. Ничего странного.
Не паникуй, приказала она себе. Руки тряслись, и Кайли едва не пролила кофе. Не паникуй. Для паники сейчас нет времени.
Нужно срочно понять, где достать деньги.
На счету у нее было тридцать пять тысяч долларов — почти половина от той части суммы, которую требовалось внести сразу. Кайли копила их не первый год, и эта сумма была неким гарантом того, что лечение матери можно будет оплатить. Они обе надеялись, что все-таки как-нибудь обойдется без пересадки сердца. Когда без пересадки, оно дешевле. Не обошлось.
Ладно. Это уже факт. Теперь нужно понять, где взять еще сорок тысяч долларов.
Продать дом? Она не успеет до завтра. Да за него еще деньги не выплачены — кто его возьмет? Еще один кредит не дадут: под залог выставить нечего, работы с сегодняшнего утра нет. Таких друзей, которые могли бы помочь, тоже нет. Ширли, может, и могла бы перевести тысячу-другую, но у нее самой сейчас плохо с накоплениями.
Или все-таки… Джон?
Кайли нашла в сумочке мобильник и набрала номер Ходжеза. Тот откликнулся сразу, словно ждал звонка.
— Кайли, детка, здравствуй. У тебя для меня еще что-нибудь есть?
— Джон, — сказала она, чувствуя неприятную сухость в горле — даже кофе не помог, — Джон, меня уволили сегодня утром. За шпионаж. И мама в больнице. Джон, ты мне нужен.
— Так, — протянул он и помолчал. Молчание висело в трубке, осязаемое и холодное. — Ты где?
— В «Старбаксе».
— В этом городе тысяча «Старбаксов». В котором?
Она сказала.
Джон приехал через полчаса. Все это время Кайли сидела и грела руки о чашку. Наконец чашка остыла. Кайли тогда подозвала официантку и заказала еще.
Джон вошел быстро, обшарил глазами помещение, увидел Кайли и стремительно зашагал к ней. Упал на стул напротив, положил на столешницу большие руки.
— Ну? Что случилось?
Он меня не обнял, отстраненно подумала Кайли. Раньше он меня всегда обнимал.
— Элсон меня вычислил, — сказала она спокойно, — я не знаю как. Это неважно. Мама в больнице.
— Это неважно?! — взвился Джон. — Ты ему сказала? Сказала, на кого работаешь?
— Он и так знал.
— Он называл мое имя?!
— Только фирму.
Джон длинно выдохнул.
— Это хорошо, — раздумчиво произнес он, — это не так уж и плохо. Может, они и не знают, кто именно…
Кайли подняла взгляд с его рук на лицо. Джон о чем-то лихорадочно размышлял, закусив нижнюю губу.
— Мама в больнице, — сказала Кайли, стараясь не заплакать, — ее сегодня отвезли. Позвонили мне во второй половине дня. Ей нужна пересадка сердца, Джон. Очень срочно.
— Да… — Он наконец на нее посмотрел. — Бедная миссис Уильямс. И что ты теперь будешь делать?
— У меня есть тридцать пять тысяч. Всего операция стоит сто пятьдесят, но, к счастью, мне не нужно вносить завтра их все. Только половину. Мне нужно где-то найти сорок тысяч.
— Да… — Джон моргнул.
Он и правда не понимает или прикидывается? Кайли разозлилась.
