— Послушай, а… а как этот Харпер выглядит? — полюбопытствовала подруга.
— Тебе наверняка понравился бы, — сказала Натали игриво. — Он высокий, с широкими плечами, узкими бедрами. У него необыкновенные зеленые глаза, прямой нос с небольшой горбинкой и сильные руки. Открою тебе маленькую тайну: вчера эти руки заключили меня в самые потрясающие на свете объятия.
Кэролайн смотрела в пространство перед собой широко открытыми глазами. Ей казалось, что мир сошел с ума.
Нет, перспектива расстаться с мечтами ничуть ее не пугала. По большому счету надеяться на роман с другом Доналда ей действительно не следовало. Если бы она заинтересовала его, он тем или иным способом уже дал бы об этом знать — не ей самой, так, по крайней мере, Доналду. Что испугало ее, так это невероятное совпадение. Описание фотографа, в которого, по всей вероятности, успела влюбиться Натали, полностью совпадало с навестившим их на прошлой неделе Эндрю. А тот, судя по всему, никоим образом не мог быть профессиональным фотографом…
— Сколько Харперу лет? — снова спросила Кэролайн, стараясь пока ничем не выдать сильного волнения, в котором пребывала.
— Около тридцати. Может, тридцать с небольшим, — сказала Натали не без гордости.
— Глаза, говоришь, зеленые… А волосы?
— Короткие, темные. Немного вьются.
— А… как его имя? — спросила Кэролайн, почти наверняка зная, что услышит в ответ.
— Имя у него отличное. Во всяком случае, на мой взгляд, — прощебетала Натали. — Поначалу, представляешь…
— Так как же его зовут? — перебила ее Кэролайн, теряя терпение.
— Эндрю, — ответила Натали, несколько оторопев. — А почему ты вдруг так разнервничалась?
Кэролайн закрыла глаза. Травмировать едва оправившуюся от предыдущего удара подругу ей очень не хотелось. Но оставлять в неведении, позволять какому-то авантюристу продолжать над ней издеваться она тоже не могла.
— Послушай, Натали, мне очень жаль тебя разочаровывать, но… по-моему, Эндрю Харпер либо страдает раздвоением личности, либо вполне осознанно играет в весьма подозрительные игры.
— Что?! — воскликнула Натали. — Да ты понимаешь, что говоришь?
— Еще как.
Спустя полчаса они уже сидели в небольшой кухне Натали, заливаясь слезами.
— Я должна была предупредить тебя, иначе не могла, — повторяла Кэролайн, рассказавшая подруге абсолютно все, даже то, что сама положила на Харпера глаз, что буквально час назад упросила брата еще раз пригласить его в гости.
— Правильно сделала, Кэрри, что ничего от меня не утаила, — говорила Натали, громко всхлипывая.
— Ума не приложу, что все это значит. Чертовщина какая-то!
— Просто не верится…
Немного успокоившись, они решили провести маленькое расследование. Натали принесла копию заключенного с Харпером договора и прочла его вслух.
— Вроде бы все в порядке, — резюмировала Кэролайн. — А на печати что написано?
Натали взглянула на печать, вспоминая, что в день знакомства с Харпером вообще не обратила на нее внимания.
— Компания «Дельта трейд». — Она пожала плечами. — Что это значит?
— Бог его знает, — пробормотала Кэролайн, нервно потирая лоб. — Надо позвонить Доналду, спросить.
— Нет, давай пока не будем впутывать его в эту историю, — возразила Натали. — Пойдем ко мне в комнату, найдем этот «Трейд» в компьютерном справочнике.
Компания под названием «Дельта трейд» была в Сиэтле одна. Рыбообрабатывающее предприятие Алана Харпера. Натали закрыла лицо руками и вновь расплакалась.
— Натали, пожалуйста, успокойся, — произнесла Кэролайн, обнимая ее и тоже утирая слезы. — Надо во всем разобраться. Может, произошло чудовищное недоразумение.
— Он солгал мне и глазом не моргнув, понимаешь? А я, дурочка, развесила уши!
Натали порывисто схватила телефонную трубку и набрала номер Эндрю. После ночи любви и бурных объяснений они решили выспаться и встретиться только вечером. Он ответил как всегда незамедлительно.
— Я рассмотрела печать на договоре, — без предисловий заявила Натали. — На ней написано «Дельта трейд».
— Все правильно, — пробормотал Эндрю.
— «Дельта трейд» — рыбообрабатывающее предприятие. Принадлежит твоему отцу.
— Верно.
— Почему ты поставил на договоре его печать, а не свою? — спросила Натали, чувствуя, что вот-вот взорвется.
— Видишь ли, — торопливо произнес Эндрю, — я как раз сегодня хотел тебе все объяснить…
— Никакой ты не фотограф, я права? — требовательно спросила Натали, решительно перебивая его. — И все это время обманывал меня, да?
— Да, я не фотограф, — сказал Эндрю голосом человека, жаждущего доказать свою невиновность. — Но прошу тебя, милая…
— Не смей меня так называть! — задыхаясь от ярости и отчаяния, выкрикнула Натали. — Ты воспользовался моментом, когда мне было особенно тяжело, чтобы посмеяться надо мной!
— Я не смеялся над тобой, наоборот! Девочка моя, умоляю, выслушай меня!
— Я не твоя девочка! — Натали казалось, что у нее сейчас разорвется сердце. Ей было душно и тесно в собственной квартире, тошно, больно, страшно. — Забудь обо мне — мое имя, телефон, адрес! Я не желаю тебя больше знать, слышишь? Даже не пытайся искать меня, все равно не найдешь! — Она бросила трубку и резко повернулась к Кэролайн. — Пойдем отсюда скорее!
— Куда? — испуганно спросила та.
— Я поживу у родителей. Там он меня не разыщет.
Зазвонил телефон. Не обращая на него внимания, Натали взглянула в глаза подруги. В них читались растерянность и испуг.
— Пожалуйста, не волнуйся за меня, — попросила Натали. — Мне сейчас очень плохо, но это пройдет. Я выкарабкаюсь, обещаю.
— А… уехать больше не надумаешь? — осторожно спросила Кэролайн.
Натали уверенно покачала головой.
— Нет. Клянусь. — Ее бледные губы искривила усмешка. — Эндрю Харпер — мерзавец, но про мою затею все правильно мне сказал. Там такие, как я, не нужны.
Погода резко изменилась. Подул сильный ветер, зарядили дожди. Так же пасмурно и промозгло было и у Эндрю на душе. В среду он вернулся на работу, но, почувствовав, что сосредоточиться ни на чем не может, попросил у отца еще месяц отпуска.
— Да ты что, смеешься надо мной? — возмутился тот.
Эндрю мрачно усмехнулся. Почему всем вдруг стало казаться, что он только тем и занимается, как над ними потешается?
— Нет, мне совсем не до смеха, — ответил он удрученно. — Если хочешь, уволь меня. Я даже не обижусь.
Отец посмотрел на него так внимательно, как, наверное, никогда в жизни.
— Сядь и расскажи, что у тебя стряслось, — велел он.
