Патти терялась в догадках. Неужели он действительно легко мирится с поражением? Она ожидала, что станет козлом отпущения. Разве после того злосчастного иска отец не сменил адвоката, хотя он прекрасно справлялся со своими обязанностями?
Через несколько минут они вошли в ее дом и сели на диван, не решаясь прервать молчание.
— Ну, по крайней мере… — начала девушка.
— Между прочим, я… — в ту же секунду заговорил Алекс. Оба тут же остановились.
— Сначала ты, — сказала Патти.
— Нет, ты.
— Тогда давай вместе. Кто крикнет громче, тот и выиграл — предложила она и облегченно вздохнула, когда Алекс рассмеялся.
— Я хотел сказать: между прочим, я рад, что проиграл. — Алекс глубоко вздохнул, словно это признание потребовало от него немалой смелости. Возможно, так оно и было.
— Я тоже, — не преминула съязвить Патти, но тут же добавила: — Если так, то почему ты не проголосовал за разрешение?
— Потому что, хоть Ситрес-Гроуву и нужны деньги, я по-прежнему считаю, что игорные дома — это не выход — сказал Алекс. — Нашему городу и так есть чем гордиться, а Центр помощи станет его украшением. Зачем же подвергать Сигрес-Гроув опасности превратиться в рассадник, порока и преступлений?
Патти взяла его руки и принялась изучать линии на ладонях. Какие тайны они скрывают?
— Кажется, ты ужасно заботишься о приличиях.
— Приличиях? — Алекс прижался лицом к ее виску и вдохнул запах духов.
— Ну да. О том, что люди подумают про Ситрес-Гроув.
— Это не такая мелочь, как тебе кажется — гордость гордостью, но… иногда приходится защищать свою репутацию.
— Слава Богу, мою репутацию защищать не приходится. — Патти по очереди поцеловала его ладони. — Я могу делать все, что мне нравится.
— Должно быть, люди думают, что мы очень странная пара, — признался он, — у нас совершенно разные взгляды на жизнь.
Патти вспомнила слова сестры Анны о том, что они очень подходят друг другу, но почему-то промолчала.
— В деловом костюме ты такой строгий. Совсем не похож на человека, который занимался со мной любовью в бассейне.
— О, сменить обличье мне проще простого, — заверил Алекс.
— А мне всегда хотелось заняться любовью с мужчиной в костюме-тройке, — подзадорила его Патти.
Зрачки Грина потемнели от желания, в глазах загорелся зеленый огонь. Кожу Патти тут же начали покалывать крошечные иголки.
— Ну что ж, — сказал он. — Я не простил бы себе, если бы обманул твои ожидания.
Их желание оказалось взаимным. Облегчение от мысли, что Алекс не опечален проигрышем, заставляло Патти еще сильнее стремиться к нему.
Она развязала ему галстук, поцеловала в обнажившуюся шею, ощутив прикосновение отросших волосков, и провела ладонями по шелковистой ткани пиджака и жилета.
Алекс приподнял мохеровый свитер цвета лаванды и принялся поглаживать ее спину между лопатками. Напряжение тут же оставило девушку, и Патти положила голову ему на плечо.
Он бережно взял ее на руки, отнес в спальню и стал ласкать каждый дюйм ее кожи, пока она не загорелась огнем.
— Патти, любимая… — прошептал Алекс, когда их тела наконец стали единым целым.
Девушке хотелось смеяться и кричать от наслаждения, однако она ограничилась крепким долгим поцелуем.
А когда они ритмично задвигались, Патти потеряла представление о пространстве и времени, безраздельно отдавшись желанию, которое мог удовлетворить только Алекс. Она металась, выгибалась всем телом и возбуждала его как могла.
Они парили в воздухе, стремительно взмывая ввысь по дуге радуги. Разноцветные огни… вспышки пламени… и взрыв, ослепительный взрыв, раздавшийся в тот момент, когда оба достигли оргазма.
— Ох, Алекс… — выдохнула Патти. Казалось, его имя обладало магическими свойствами. Совместный полет прекратился, они медленно спустились наземь и лениво закачались на теплом мелководье, озаренном последними лучами заката.
— Никогда… ни с кем… — Его голос был хриплым от пережитого потрясения. — Ты уносишь меня туда… где я забываю обо всем на свете.
Патти обвила руками его шею. Он тоже уносил ее, заставлял отдавать ему все и не думать о последствиях…
Они вместе приняли душ, а потом отправились на кухню, подкрепиться маринованной селедкой, оливками и сыром.
— Странные у тебя вкусы — сказал Алекс, запивая трапезу минеральной водой «Перье».
— У меня такое впечатление, что предыдущую жизнь я провела в Греции — ответила Патти — Не могу спокойно пройти мимо прилавка с закусками.
— И часто ты вспоминаешь свое… гмм… прошлое?
— Только когда ем, — призналась она. — А еще мне кажется, что когда-то я была китайским мандарином.
Они обменивались сияющими взглядами, сидя друг против друга за ветхим столом, купленным Патти в лавке старьевщика за три доллара.
— Ты что-нибудь решила насчет Сан-Франциско?
— Нет, — ответила Патти, обсасывая оливку.
— Они обидятся; если ты не приедешь, — напомнил Алекс.
— Хочешь, чтобы я почувствовала себя виноватой?
— Вообще-то да, — усмехнулся он.
— Я думаю о них с грустью, — призналась Патти. — В принципе они неплохие люди. Папа очень бодрый и энергичный, а мама при желании умеет пошутить. Только возникает такое желание нечасто.
— Может, ты несправедлива к ним, — сказал Алекс — Наверное, у них были веские причины не желать твоего развода.
— Алекс, поверь, у меня есть голова на плечах. — Патти отрезала кусочек сыру, но обнаружила, что у нее пропал аппетит. — Мое мнение о родителях, сложилось не за один год. Я выросла с ними и видела много раз, как настоящее приносилось в жертву воображаемому будущему.
Он молча сидел и смотрел, как Патти грызет сыр.
Наконец девушка сдалась.
— Наверно, нужно ехать. Если я этого не сделаю то всю жизнь буду себя корить, что не воспользовалась последней — возможностью помириться. Да и портить юбилей не хочется.
— Мы можем вылететь в пятницу утром и вернуться поздно вечером, — сказал Алекс. Это «мы» прозвучало столь властно, что она не посмела спорить. — Заказать билеты?
— Нет, я позвоню маме с папой. Скорее всего, они предложат лететь чартерным рейсом на самолете их авиакомпании. Это будет намного удобнее, — объяснила она.
— Хорошо. Тогда я позвоню тебе завтра послезавтра. — Алекс встал, и она проводила его до двери. Молчаливое объятие лучше всяких слов сказало о том, как они нужны друг другу.
— Я горжусь тобой, Патти, — сказал Алекс. — Знаю, это далось тебе нелегко, но так нужно.
Она грустно улыбнулась.
— Не хочу, чтобы говорили, будто я уклоняюсь от своего долга.
