Мэгги бы сказала, что это глупо.
Он бросил клочки на землю и встал. Даже не стряхнув пыль с ладоней, отправился в дом, чтобы найти Кэт. Надо сделать это как можно быстрее. Да, Кэт сказала, что она ненавидит его. Возможно, это именно так. Даже если это так, может быть — ну просто может быть, — он сумеет изменить это. Возможно, еще не слишком поздно, и она полюбит его. Он должен стать ее отцом, настоящим, пока не поздно. Нечего бояться нарушить свое спокойствие, потому что спокойствие в конце концов не так уж и безопасно. Он потерял с Кэт так много времени, и его уже не вернешь. Нужно все изменить. Ему нечего терять.
У Мэгги было четыре часа до отъезда. Она со всеми попрощалась и попросила своего старого друга подбросить ее из аэропорта Хитроу в Лондон. Теперь осталось только пойти в свою комнату и перепроверить, все ли уложено, чтобы не звонить после отъезда с просьбой что-то прислать ей.
Подходя к лестнице, она услышала что-то неожиданное. Она остановилась и внимательно прислушалась. Вот опять. Что-то здесь не то. Обычно Кэт не разговаривала сама с собой.
Мэгги застыла. Это был какой-то низкий звук, звук мужского голоса. Потом Кэт взорвалась хихиканьем.
Мэгги пошла на звук вверх по лестнице, в комнату Кэт. Заглянув, она не поверила своим глазам. Алекс сидел, как индеец, на полу, и перед ним лежала доска игры «Кэндиленд» («Сладкая страна»). Кэт стояла на коленях по другую сторону доски и весело шлепала своей красной фишкой вдоль пути Королевы Фростин.
— Я выиграла! — визжала девочка в восторге.
— Две из трех выигрывают, — отвечал Алекс с улыбкой. — У тебя пока только одна.
— Я почти закончила, — торжествовала Кэт.
— Но никто еще не взял карточку Сладкой Тросточки, — сказал он и вынул карточку. — Ах! — Он притворно схватился за сердце и упал на пол. Карточка Сладкой Тросточки выскользнула из его руки.
Кэт закатилась смехом:
— Ты получил ее! Ты получил ее!
— Три игры из пяти, — сказал Алекс.
— Ух!
— Проигравший угощает победителя мороженым.
— Но я же не умею водить машину, — нахмурилась Кэт. — Что, если проиграю?
— Тогда я поведу машину, — ответил ей Алекс с успокаивающей улыбкой. — Но у меня есть предчувствие, что тебе незачем волноваться. Ты выиграешь.
Мэгги отошла от двери и прислонилась к стене. Наконец-то отец и дочь соединились. И именно Мэгги добивалась этого в последние пять месяцев. Она слабо улыбнулась. Кэт выглядит такой счастливой. Такой открытой. Ее не интересует, где ее отец был до сих пор. Он перед ней теперь, к нему можно прикоснуться, и она принимает это со слепой доверчивостью, как это бывает только у детей. Может быть, все теперь у них наладится.
Что-то изменилось, и Мэгги была рада видеть это. Она не чувствовала радости, но была рада. Это была именно та цель, к которой она стремилась. Может быть, одна игра и не создаст родственной связи, но определенно Кэт на пути к установлению нормальных отношений с Алексом. Он в свою очередь испытает удовольствие и удовлетворение, какое может прийти только с любовью ребенка и его доверием. Мэгги была счастлива за них.
Но почему же ей так ужасно хочется плакать?
Мэгги завернула за угол, вошла в свою спальню и бросилась на кровать. Боль пронзила ее. Она понимала, что здесь не так, почему она не может разделить радость от сближения Алекса и Кэт.
Потому что внутренний голос кричал: в конце концов, я не нужна им.
Пора.
Мэгги стояла в холле, окруженная чемоданами. Она поднимала телефонную трубку, чтобы вызвать такси, когда появился Алекс.
— Итак, ты уезжаешь.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Конечно.
Он нетерпеливо покачал головой.
— Я имею в виду — сейчас. Ты едешь сейчас?
— Да. Я собиралась вызвать такси.
Она ждала, что он скажет.
— Тебе не обязательно делать это, — заговорил он. В ней зашевелилась бессмысленная надежда. — Майк может отвезти тебя, — закончил он.
Надежда умерла.
— Ты очень щедр, но такси вполне подойдет. — Мэгги подождала мгновенье. — Во всяком случае, спасибо.
— Кэт попрощалась с тобой?
То, что он задал этот вопрос, показывало, что она судила о нем так же неверно, как и он о ней.
— Конечно. Миссис Макгрегор повела ее в кино. Я думала, лучше избежать отрицательных эмоций.
— Кэт бы справилась, — удивился он.
— Я имела в виду себя.
— А. — Он как-то об этом не думал. В конце концов, она ведь сама сделала выбор.
Они стояли друг против друга и молчали.
Наконец Мэгги сказала:
— Что ж, до свидания. — Она протянула руку. — Все было… — Ее голос задрожал.
— …очень хорошо, — закончил он чудовищно деловым тоном и взял ее за руку.
Мэгги посмотрела ему в глаза.
Он выронил ее руку.
— Ты все еще на меня сердишься? — услышала Мэгги свой голос. — Миссис Макгрегор прекрасная няня. Все наладится. Я не понимаю, почему ты так холоден.
Его лицо было бесстрастным.
— Мне жаль, что тебе так кажется.
Она сжала зубы.
— Забудь об этом. — И снова взялась за телефонную трубку.
Алекс не остановил ее.
Она набрала телефон фирмы и попросила прислать такси. Когда повесила трубку, Алекс все еще стоял рядом.
— Могу я быть чем-нибудь полезен? — спросил он. Не дождавшись ответа, он спросил снова: — Помочь тебе вынести чемоданы?
— Нет, спасибо, — слабо отмахнулась она. — У меня только два.
Он снова вздохнул.
— Мэгги, мне необходимо что-то тебе сказать.
Она осторожно посмотрела на него.
— Да?
— Я… — Он запнулся. В холле громко тикали часы. Где-то на улице лаяла собака.
— Что, Алекс?
— Я… — Избегая ее взгляда, он посмотрел на пол, потом вокруг на стены, на дверь за ней.
В груди у нее защемило. Она стояла молча, не желая заполнять тишину пустой болтовней. Наконец-то он заговорил:
— Я… Я просто хотел, чтобы ты знала — тебя всегда здесь ждут.
С улицы послышался гудок такси.
Что это значит? Что она всегда может обратиться к нему за работой или что он ждет ее, чтобы она осталась с ним? Мэгги не собиралась переспрашивать, потому что не была готова услышать ни тот, ни другой ответ. Не важно, что бы это значило. В любом случае он не говорил, что любит ее, и не был готов на все, чтобы удержать ее.
— Мне надо идти. — Это было единственное, что она могла вымолвить.
Она взяла чемоданы и вышла. И пока шла к ждущему такси, ощущала на себе его взгляд.
Алекс, держась за дверную ручку, смотрел, как она уходит, и с каждым ее шагом чувствовал, как что-то сжимается у него в груди. Дверная ручка была ледяной. Мэгги уходила, в нем что-то умирало. Они оба всегда знали, что она когда-то уйдет, если не в этом месяце, то через три. Всегда знали, что она уйдет из его жизни, как только условия их брака будут выполнены. Так почему же он чувствует себя теперь таким несчастным? Она же просто няня, и все.
