— Что заставляет тебя так говорить?
Воздух был так перенасыщен напряжением, что, казалось, вот-вот заискрится.
— Кое-что, что я слышала, — пробормотала Белинда и быстро добавила, чтобы не возвращаться к прежней теме: — Кстати, а почему ты пошел на такие сложности и стал разыскивать меня? В конце концов, есть немало женщин, которые только и ждут, когда ты свистнешь и позовешь их согреть твою постель. Например, Саманта…
Освальд сжал челюсти и заиграл желваками.
— Похоже, что ко мне прилипла-таки вся эта газетная грязь, — ледяным тоном произнес он.
Больше всего ей хотелось сказать, что она знает о Саманте и о том, что он лжет. Но у нее не было на это моральных сил.
— Мне не надо читать прессу, чтобы знать, что ты лживое чудовище.
— В чем ты меня обвиняешь, Белинда? — воззвал к ней Освальд. — Ведь если я не знаю, то не могу и защищаться. — Но, увидев, что она забилась в свою скорлупу, горько сказал: — Да, Освальд Фергюссон, что-то твои ставки сейчас не высоки. Собственный племянник, и тот обвинил меня едва ли не в изнасиловании.
Белинда густо покраснела.
— Мне очень жаль. Я пыталась ему сказать, что все это исключительно моя вина, но трудно было объяснить, почему я покинула Розовый дворец подобным образом.
Он одарил ее столь убийственным взглядом, что чуть не сразил наповал.
— Хотелось бы, чтобы ты объяснила это хотя бы мне. — Но поскольку она продолжала упорно молчать, сдался и попросил: — Скажи хоть, что я такого сделал, чтобы заслужить прозвище лживого чудовища.
— Ты вынудил меня приехать сюда с тобой.
— Но это же не все!
— Разве этого недостаточно?
— Послушай, если ты была настроена решительно против, то могла бы так же решительно и отказаться. Я бы не потащил тебя силой.
— Мне очень жаль, что я так не сделала.
Освальд поднялся и глубоко вздохнул, временно признавая поражение.
— Ладно, раз уж ты все же здесь, грех не воспользоваться этим. День сегодня просто чудесный. Надеюсь, у тебя есть купальник? Мы поедем кататься по озеру. И прихвати несколько больших полотенец, на воде может быть прохладно.
Обрадовавшись передышке, Белинда пошла за купальником. Окунуться перед дальней дорогой — неплохая мысль.
Они вышли из дому и неторопливо пошли вниз, к озеру. Освальд принялся рассказывать об особенностях развития австралийского континента, о его своеобразном животном и растительном мире. Белинда слушала с неподдельным интересом. Кто бы мог подумать, что удачливый бизнесмен может так искренне восхищаться природой, так хорошо знать ее?
Когда они уже почти дошли, он внезапно схватил ее за руку. Белинда вздрогнула и внутренне сжалась — опять начинается.
— Смотри, смотри, — указывая пальцем на несколько растущих рядом высоких деревьев, негромко сказал Освальд. — Вон там, видишь?
— Что?
— Ну вон же, смотри! На том дереве, на третьей ветке снизу.
Белинда пригляделась и увидела небольшого, не больше фута, удивительно пушистого серо-бурого зверька со смешными ушами и носом. Он, очевидно, услышал их голоса и сидел, повернувшись и глядя на них крохотными блестящими глазками-бусинками.
От волнения Белинда вцепилась в руку своего спутника — зрелище было столь трогательным, что она забыла обо всем.
— Это кто?
— Коала — сумчатый медведь. Нам здорово повезло, что мы увидели его. Они обычно сидят совершенно неподвижно, а этот потянулся за листом, вот я и заметил его.
— Господи, какой смешной! Просто чудо какое-то! — восхитилась Белинда.
— Давай подойдем ближе, — предложил Освальд.
— А он не убежит?
— Вряд ли. Коалы вообще-то очень доверчивы, а эти почти ручные. С ними часто играют Бетси и Вэллс. Это дети владельцев отеля, что неподалеку. Только не беги, иди спокойно.
Они, не торопясь, приблизились к эвкалипту.
Любопытный зверек медленно спустился на несколько футов, не сводя с них внимательных глаз.
— А что он ест? Может, ему что-нибудь дать?
— Нет, — усмехнулся ее наивности Освальд, — коалы питаются только эвкалиптовыми листьями. Осторожно, — предупредил он Белинду, видя, что та протянула к зверьку руку, — этот малыш может поранить тебя, желая поиграть. У них очень длинные и острые когти.
— Какой хорошенький! — восхищенно ахнула Белинда, глядя, как симпатичный медвежонок осторожно приближается к ним и принюхивается.
Но, видно, что-то ему не понравилось — то ли запах ее духов, то ли одеколона Освальда, — а может, просто появились более интересные дела, и малыш коала повернулся и неспешно полез в крону.
— Ну вот ты и посмотрела на самого интересного представителя животного мира Австралии, — сказал Освальд, беря ее под руку и направляя к озеру. — Надо бы свозить тебя в Коала-парк, как это я раньше не додумался? Всего-то миль двадцать — тридцать от Сиднея.
Они подошли к небольшой пристани, где были привязаны несколько лодок и ярко-синий с белыми полосами катер.
— На этом мы и поедем, — сообщил ей хозяин. — Нравится?
— Очень, — с искренним восхищением ответила Белинда.
Освальд подтянул катер ближе, спрыгнул на нос, подал своей гостье руку.
— Стоя поедешь или сидя?
— Стоя, конечно, — не колеблясь, ответила она.
— Тогда лучше сними платье, а то вся вымокнешь.
Белинда с сомнением покосилась на него, но выражение его лица было совершенно невинным. Освальд с головой ушел в работу: включал разные тумблеры, проверяя исправность приборов.
— Муж миссис Уоррен следит за ним, но никогда не мешает проконтролировать все самому, — усмехнулся он, заметив ее взгляд. — Ну что, готова? Тогда поехали, только держись крепко!
Мотор взревел, разорвав буколическую тишину. Катер буквально прыгнул вперед, и Белинда восторженно взвизгнула и подставила лицо ветру и брызгам.
Три часа промелькнули, как пять минут. Оба забыли на время свои проблемы и разногласия и наслаждались, как дети, солнцем, водой, быстроходной игрушкой.
Но всему хорошему, увы, приходит конец. Подошла к концу и эта прогулка, когда Освальд заметил, что у Белинды непривычно покраснело не только лицо, но и тело там, где не было прикрыто купальником.
— Да ты сгорела! — воскликнул он. — Черт, как это я не подумал! Скорее домой, у меня есть отличная мазь, которую готовит миссис Уоррен по рецепту, тайну которого не выдает никому. Помогает на сто процентов.
Развернувшись, они направились к пристани. Заглушив мотор, Освальд помог Белинде надеть платье. Прикосновение ткани к обожженным местам причиняло боль, но, когда он чуть дотронулся ладонью до ее груди, что-то поправляя, молодая женщина вздрогнула уже не от боли.
