Она и Моника вошли в столовую вместе с миссис Рассел. Наконец-то Лиз увидела, как ходит эта дама – величественно, будто царственная особа.
Кроме них за обедом были как всегда оживленный мистер Рассел, томный Робинс и какая-то миссис, пышная, как торт безе.
Лиз, как и в первый раз, сидела между Джеком и Моникой. Даже когда миссис Рассел не смотрела в ее сторону, она чувствовала исходящее от той высокомерие. Мать Моники изредка обращалась к «Безе» с вопросами о каких-то родственниках. Дама в ответ почему-то вздрагивала и на все отвечала «о'кей». Джек, как ни в чем не бывало, переговаривался со своим дядей о предстоящих скачках и о лошади, которая, по его мнению, придет первой. У Робинса, который занимался выездкой, их рассуждения вызывали ироничную улыбку.
После обеда Джек зашел к Лиз в желтую комнату, где она складывала вещи в спортивную сумку, и сказал, что перед отъездом ей следует поблагодарить хозяйку за гостеприимство.
И еще за то, что она терпеть меня не может, подумала Лиз. И попросила Джека пойти вместе с ней к его тетке.
– Боишься?
– И не думаю! – храбро сказала Лиз.
Миссис Рассел отдыхала после обеда. Она сидела – на этот раз в малиновом кресле, – облаченная в просторный халат с широкими, свободными рукавами, в которых при малейшем движении белели ее полные и уже немолодые руки.
– Миссис Рассел, – бодро произнесла Лиз. – Спасибо, что пригласили меня. Я была очень счастлива: я научилась ездить и встретила Джека…
Миссис Рассел бросила на племянника насмешливый взгляд: «И с этим примитивом ты собираешься связаться?» Джек ответил ей веселой улыбкой: «Именно так, дорогая Эдна!» Последовал новый взгляд, уже сердитый: «Ну и дурак!» Он не выдержал и сказал вслух:
– Зато счастлив!
– Когда ты собираешься вернуться? – Миссис Рассел демонстративно обращалась только к нему.
Он так же подчеркнуто ответил:
– Мы вернемся за день до состязаний.
Едва за ними закрылась дверь, Лиз вздохнула с облегчением.
– Я думала, твоя тетя скажет, чтобы я не возвращалась.
– Она никогда так не скажет. Для этого она слишком хорошо воспитана. Но если захочет, чтобы ее оставили в покое, сумеет обойтись и без слов. А теперь бери свою сумку и садись в машину.
Лиз спросила, долго ли им ехать. Джек сказал, что по скоростному шоссе два с половиной часа. Он велел Лиз пристегнуть ремни…
Машину он вел, как завзятый гонщик. Лиз лишь время от времени произносила: «Уф!..» и впивалась пальцами в сиденье. Когда свернули со скоростной магистрали, поехали помедленнее.
– Скорей бы приехать! – сказала Лиз.
– А мы почти дома.
Уже темнело. Деревья, какие-то постройки уплывали назад, к ранчо. Только неясные очертания далеких гор на горизонте все время сопровождали их. Новый поворот – и машина очутилась на узкой дороге. Вскоре перед ними возникли ворота с изящным сплетением чугунных прутьев. Ворота, как показалось Лиз, открылись сами собой. Сами собой открылись и двери гаража.
– Как в сказке, – зачарованно произнесла Лиз.
– Эта сказка называется электроникой.
– Думаешь, я такая дура, не понимаю! Но все равно как в сказке. Так интересней.
В дверях дома уже стоял Энтони. Его ничуть не удивило появление Лиз. Он распахнул перед ней двери. Не так, как Мэтью! – удовлетворенно отметила Лиз. Она шагнула в просторный холл, где в огромном аквариуме, подсвеченном лампами, среди колышущихся водорослей плавали экзотические рыбы. Лиз в восхищении оглянулась на Джека.
– Нравится? – спросил он.
Она кивнула. Когда ей что-то очень нравилось или чего-то очень хотелось, она лишь кивала без слов.
Джек привел ее в ванную комнату. Здесь, как и на ранчо, был бассейн, выложенный светло-зелеными плитами. Уже наполненный водой.
– Я скоро приду, – сказал он.
Лиз скинула одежду и вошла в теплую воду. После дороги особенно приятно было лежать на спине, чувствуя, как вода ласкает кожу. Зажав ноздри, Лиз окунулась с головой… Затем надела халат, лежавший у борта, и вошла в комнату. Это была большая комната с балконом, скрытым длинным занавесом. Возле широкой кровати на комоде орехового дерева с бронзовой инкрустацией стоял старинный будильник.
Джек появился, когда Лиз уже была одета. Он выдвинул ящик комода и достал из шкатулки изумрудное колье.
– Одевайся и идем ужинать. Энтони ждет нас.
– Это мне? – спросила Лиз, пропустив мимо ушей напоминание об ужине.
– Оно твое.
Лиз быстро надела колье, посмотрелась в зеркало над кроватью и зажмурилась. Она себе очень понравилась. Потом сняла колье, положив его на комод, и разделась, исподлобья глядя на Джека.
– Это из благодарности? – спросил он.
– Из благодарности? – сказала Лиз, подражая интонации Джека, когда тот говорил, что из благодарности за ее помощь ограничился бы подарком. – Из благодарности я бы только поцеловала тебя.
– Все понял. – Он усмехнулся. – И не возражаю.
Он подумал, что в своей спальне, в своей постели впервые любит женщину. В лучшие периоды жизни с Клаудией та никогда не оставалась здесь, он сам приходил на ее половину. Его никогда не смущала обстановка любовных свиданий. И в желтой комнате на ранчо ему было вполне удобно. Но сейчас он испытал полную раскованность. В свои тридцать лет он впервые потерял самоконтроль. Чья в этом была заслуга или вина, он не задумывался. Ему хотелось сказать Лиз, что он любит ее. А ей хотелось это услышать. Но оба молчали, боясь произнесенными вслух словами спугнуть рождавшееся чувство…
За дверью послышалось осторожное покашливание. Джек прошептал:
– Энтони приглашает к ужину.
– Так пойдем, у меня опять появился аппетит.
Джек крикнул:
– Энтони, мы сейчас придем!..
Покашливание стихло. Они быстро оделись. Шли по освещенному коридору. Две двери, между которыми в простенке висели картины в широких рамах, были заперты. Лиз спросила:
– Там жила твоя жена?
Джек остановился. Спросил недовольно: – Кто тебе сказал?
– Моника. Почему ты сердишься?
– Я сержусь не на тебя. Моника – болтливая сорока. Я бы сам тебе сказал. У меня нет жены.
– Я знаю, вы развелись.
Джек усмехнулся.
– И это она сообщила!
Она сидела в маленькой столовой. Из четырех колонок музыкального центра чуть слышно звучала музыка – одна из бессмертных песен «голливудского соловья» Фрэнка Синатры. В старинном буфете за стеклом сверкал хрусталь. На камине стояла забавная бронзовая фигурка сенбернара. Живой сенбернар лежал рядом со стулом Джека. По другую сторону, между Джеком и Лиз, разместился черный королевский пудель с блестящими пуговичными глазами и сообразительной мордочкой. Лиз спросила, часто ли Джек живет дома.
