Не соображала. Одна мысль — уговорить маму уехать. И когда вернулась, она не спала. Сразу за волосы схватила и на мою шею уставилась. Поняла все. А меня понесло. Как дубто, с холодной головой. Наврала, что он споил меня тем самым виски и увез в отель. Принудил. Наврала, что не хотела, хотя сама все и спланировала, чтобы хотя бы раз с ним. Хотя бы раз, понимаешь? — закрываю глаза ладонями. Не могу видеть ее лица, ее осуждающего взгляда. — Господи, какой был скандал. Мама разбудила Филипа с Елизаветой Александровной, кричала, что упечет их сына за решетку за изнасилование. А у меня, как будто, язык онемел и душа тоже. Как кукла безвольная. Куда потянут, туда и пойду.
— Дурочка, ты хоть понимаешь, что могло с ним быть после такого обвинения?
— Понимаю — всхлипываю. — Но раньше думала, и поделом ему. Уроком будет. Не станет больше так с людьми поступать. Я ведь думала, Ян играл со мной, забавлялся вместе со своими дружками. А я любила. Так долго его любила, несмотря ни на что. А теперь… Задушить себя хочу, какая же идиотка! В глаза ему больше смотреть не смогу.
— А это танцор твой каким тут боком всплыл? Почему ему тот урод запись дал?
— Марк Левитин? — кошусь на подругу и вытираю тыльной стороной ладони покрасневшие глаза. — Я догадывалась, что он в меня влюблен был. Но сам мне никогда ничего не говорил. А Рыльский, что запись ему дал, тот по мальчикам. Он давно Левитина пас и бесился от того, что тот в меня влюблен. И перед концертом признался ему, что у него запись есть, где Ян про спор говорил и про меня. Если честно, даже думать не хочу, как Марк у него эту запись выторговал. Я не стала у него выпытывать, а сам он говорить наотрез октазался.
— Ясно как — хмыкает Таня. — Эх, Полька, натворила дел. И мне еще про Марека наговорила. Знаешь, я все думала, когда увидела его в первый раз, у меня никак его образ с твоими словами не вязался.
— Я тоже всегда думала, что он другой внутри. Чего бы он в школе не вытворял, просто верила — все это показное, игра на публику. Ян так заботился о своей сестренке, Лили, такое не сыграешь. И маму перед сном целовал. Я никогда так не делала. А после этого случая, все рухнуло.
— И что тепреь думаешь делать? — Танька вновь разлила по бокалам вино и протянула мне фужер.
— Не знаю. Как он мог вообще меня простить? — отпиваю сразу пол бокала и морщусь от неприятной вязкости во рту.
— Ох, дураки оба. Но надо как-то это разрулить.
— Я предложиа Яну общаться… Как друзья. Все-таки он дружит с твоим Тимуром, а мы с тобой, так что…
— Точно дурочка — закатила глаза Таня. — Сама то в это веришь?
— А как по-другому? После всей этой лжи, что легла между нами. Отношения с такого не начинают. Они обречены на провал.
— Господи, Полька! — взмолилась подруга. — Я думала, ты умнее.
Щелчок замка заставил меня аж подпрыгнуть на диване, отчего оставшееся в бокале вино расплескалось по кожанной оббивке.
Таня тут же подорвалась к двери.
Тимур, ее парень, слегка пошатываясь зашел внутрь квартиры.
— И что за повод? — спросила у своего парня Таня, помогая стянуть с него кожаную куртку, пока тот разувался.
— Да, так, у Яна завис.
Я напряглась вся.
Наконец, справившись с курткой и кроссовками Тимур направился к кухонной зоне, по пути зацепив меня взглядом.
— О, привет.
— Привет — выдавливаю из себя. расплываясь по щекам красными пятнами. До того неловко.
— И как у него дела? — спрашивает Таня, наливая Тимуру из графина воды.
— Бухает. Сегодня с Соколовым горе заливали. Мы, кстати, помирились с ним.
Смутно вспоминаю эту историю. Таня рассказывала, что Соколов с ней пытался замутить, когда они еще с Тимуром не встречались. Домогался до нее, после чего Соколов и Тимур сильно поругались. А потом этот самый Никита Соколов стал шашни крутить с ее подругой, Лилей, что раньше встречалась с Тимуром. Кстати, именно Лиля сыграла не последнюю роль в том, что Таня теперь вместе с Тимуром.
— Да? — пропевает подруга. — А я все думала, с чего это Сокол мне сообщение прислал, где просит за все прощение. Кстати, а у него то что за горе?
Тимур осушает стакан с водой и принимается щелкать кнопками на кофеварке.
— Лилька кинула.
— Так у них же несерьезно?
— В том то и дело — парень притягивает Таню за край футболки на себя и чмокает в губы. — Лилька хотела, чтобы все было серьезно, а Сокол слился. Теперь у него муки совести.
— Ясно — Таня обвивает парня за шею и трется носом о его скулу.
А у меня аж сердце защемило от того, насколько эти двое мило смотрелись. Любовь, какой она и должна быть. Когда даже оторваться от своего парня не можешь. Когда хочется постоянно касаться, чувствовать рядом.
— Ну, а с этими — кивает на меня подруга. — Что делать? Нужно помочь.
Тимур ловит Танины губы, нежно целует, а потом устремляет взгляд на меня. Пристально, прожигая своими карими глазами.
— А ты хочешь? — спращивает серьезно, без тени усмешки.
Я лишь киваю, чуть не икнув от выпитого вина.
— Короче тогда так. Соколов пригласил к себе на пати в честь днюхи. Марек тоже там будет. Приходи всмете с Таней. С Соколом я договорюсь. Днюха будет у него в загородном доме на этих выходных. Два дня. С ночевкой. Приедешь?
— А то — ответила за меня Таня. — Если, конечно, ты не решишь снова облажаться и навязать Яну свою дружбу — оглядывается на меня подруга, заключая последнее слово в ковычки пальцами.
Университет, второй курс
Полина
Сказать, что я нервничаю, это ничего не сказать.
В тысячный раз пересматриваю свой скудный гардероб, пока Маша, соседка по комнате, не выдерживает и с недовольным цоканьем поднимается с кровати, откладывая книгу.
— Что же у тебя все скучное какое? — нудит и открывает дверцу своей половины шкафа.
А потом принимается перебирать вешалки. Пока не останавливается на серебристом топе. Потом еще выуживает из закромов черные обтягивающие брюки.
— То, что надо — крутит топ в руках. — Прямо под цвет твоих глаз. Я его, кстати, еле выкупила, все ждала, пока распродажа начнется. Бери — протягивает мне вешалку, и довольная плюхается на кровать.
И, правда, что надо. Одежда села идеально.
