Ее лицо расцвело счастливой улыбкой.
— А я — своего мужа.
Они сошли по ступенькам церкви и вышли на солнце. Вокруг были сияющие весельем лица знакомых, которые стали кидать в них семена вместо традиционного риса, потому что Эмма слышала, что потом на рис слетается куча птиц, от которых нет спасения.
— Поздравляем! — слышались возгласы.
— Лучших пожеланий!
Родители Эммы присоединились к ним и заключили их в свои обьятия, со слезами на глазах.
— Береги мою дочь, заботься о ней, — сказал отец Эммы Брайсу, забыв о его титуле и социальном положении.
Брайс с уважением кивнул ему.
— Непременно, сэр.
Мама вытерла влажные от слез глаза носовым платочком.
— Я уверена, что так и будет, — сказала она своему мужу. — Ты же видишь, как они смотрят друг на друга.
Глаза Эммы наполнились слезами.
— А вы оба приедете к нам на Рождество?
— Я уже пригласила их, — сказала Лилиан Паллизер, подойдя к Эрнесту Лоуренсу. — У нас тут Рождество всегда празднуется по старинному обычаю. Мы с Элен уже начали планировать праздник, не так ли?
— Да, — откликнулась мама Эммы, подмигнув дочери. — Мы собираемся остаться на три недели.
Лилиан взяла обе руки Эммы в свои и поцеловала ее в щеку.
— Добро пожаловать в нашу семью, милая.
— Спасибо, — ответила тронутая Эмма. — Я буду стараться изо всех сил, чтобы ваш сын был счастлив со мной.
Лилиан и Брайс переглянулись, а потом пожилая дама, не отрывая взгляда от лица сына, сказала:
— Я верю, что так и будет, я верю тебе, дорогая.
Потом к ним подошел рыжеволосый человек, смутно знакомый Эмме.
— Что же, ты сделал это, старина. Я всегда знал, что ты с этим справишься. — Он повернулся к Эмме и улыбнулся. — А знаете, с каким чувством он всегда говорил о вас, пока вы еще не приехали к нам! Он превозносил вас до небес, словно в мире нет других женщин.
Брайс повернулся к Эмме.
— А это, — сказал он с лукавой улыбкой, — и есть Джон Торнхилл.
Так вот откуда она его знает! Все ясно. Она с готовностью протянула ему руку.
— Так рада вас встретить. — Она искоса взглянула на своего мужа и добавила: — Я настоящая поклонница вашего искусства.
— Вы еще не видели моих лучших работ. — Он отошел в сторону и показал запряженный тройкой лошадей экипаж, который уже поджидал Эмму и Брайса. Он был украшен золотыми лентами и белыми розами, а в гривы лошадей были вплетены разноцветные цветы.
Джон взял Эмму под руку и подвел ее к двери экипажа.
— Леди Паллизер, — произнес он, низко склонившись перед девушкой.
Брайс последовал за ними, и Джон поклонился и ему, даже несколько более театрально.
— Лорд Паллизер.
— Только не говори, что ты поведешь этот экипаж, — сказал Брайс недоверчиво.
— Ты имеешь что-нибудь против? — поинтересовался Джон.
Брайс обнял Эмму.
— Может быть, нет, может, да, — сказал он, усмехнувшись.
— В конце концов, ведь это благодаря мне вы познакомились…
— Может, не будем заходить так далеко? — прервал его Брайс.
— Возможно, ты прав, — пожал плечами Джон и тронул поводья. Лошади сделали первый шаг. Джон больше не обернулся.
— Видишь того человека? — шепнул Брайс Эмме на ухо, когда они проезжали мимо толпы. Где-то на краю дороги стоял молодой представительный человек, который махал им шляпой.
— Да, — сказал она, не понимая, к чему клонит Брайс.
— Я заключил с ним контракт, — объяснил Брайс. — Он начал работу по организации твоей лаборатории в Шелдейле уже сегодня.
Эмма задержала дыхание.
— О, Брайс, не может быть!
Он коснулся кончика ее носа, а потом чмокнул в щеку.
— Может. Я знаю тебя, Эмма. Если ты не будешь заниматься своим делом, то просто сойдешь с ума. Я сказал ему, чтобы он нанял нужное количество людей и чтобы они все устроили как можно скорей. Все должно быть закончено к тому времени, как мы вернемся из путешествия. Это займет около месяца.
Она нежно погладила его по щеке, боясь, как бы ее сердце не разлетелось на кусочки от счастья.
— Ты самый удивительный, внимательный и любящий человек в мире, ты знаешь об этом?
— Нет, я не знал об этом до тех пор, пока ты не сказала мне. — Он посмотрел ей в глаза, а затем поцеловал ее страстным поцелуем. — Ты сделала меня таким человеком, каким я всегда хотел быть.
Ее глаза наполнились слезами.
— Ты всегда таким был, — сказала она, всхлипнув.
— Нет, ты пробудила во мне все лучшие качества. — Он снова поцеловал ее. Они свернули за угол и прошествовали мимо ворот Шелдейл-хауса. — Теперь я твой навеки.
— А я твоя, — сказала она, оглянувшись на тот дом, куда они еще вернутся и где вырастят своих детей. — И мы будем счастливы, во веки веков.
