Я сбилась со счета, сколько их сегодня было?.. И разве не в этом состоит женское счастье?..
— Поспи, — слышу над ухом заботливые интонации и прикрываю глаза. — Уверен, Афина тебе понравится.
Глава 38.
— А как ваша работа, Вера? — спрашивает Наталия, теребя белоснежную салфетку.
Вот уже полчаса в этом большом, светлом доме с видом на набережную, она на таком же не очень чистом, но вполне сносном русском языке, ненавязчиво задаёт мне вопрос за вопросом.
Ничего лишнего или обвиняющего. Все — с милой улыбкой и радушием. Но настороженность и опаску в сердце пожилой женщины, я чувствую даже через расстояние.
Откашливаюсь и поглядываю на расслабленного Макриса, который, наевшись, развалился на стуле. В черных брюках и песочного цвета рубашке, грек похож на тигра, который только-только вернулся в свою стаю с охоты.
Счастливый и довольный.
У меня же противно урчит желудок, потому что на столе нет практически ничего из того, что я люблю. В основном, как это обычно в Греции и бывает — закуски. Фета, оливки, мацони, фасоль. На горячее Наталия подала томленое мясо с овощами. Запах был нереальный, вкусный, но на ужин я предпочитаю что-то более легкое. Например, рыбу или морепродукты. Пришлось поковыряться в тарелке для приличия.
— С работой все в порядке. Спасибо, — отвечаю, склонив голову набок.
Мама у Адриана приятная внешне. Высокого роста, обычного телосложения, уложенные в прическу волосы отливают благородной сединой. А ещё Наталия теплая и гостеприимная. Но за всем этим чувствуется женская сила, мудрость и, как это ни странно, какая-то воинственность по отношению ко мне. Не знаю, как это все сочетается.
— Наверное, ждете не дождетесь, когда снова порадуете телезрителей своими сюжетами.
Хоть мы и договорились с ней в начале вечера перейти на «ты», ни одна из нас этого так и не сделала.
Наталия снова вежливо улыбается, а я усматриваю в ее вопросе вполне очевидное второе дно. И Адриан усматривает. Что-то тихо говорит по-гречески маме, а мне ободряюще улыбается.
Но я всегда могла правильно выразить мысли. Так, чтобы обозначить свое место и при этом никого не обидеть.
— Если вы имеете в виду, собираюсь ли я сразу после рождения нашей с Андреем дочери выйти в эфир? Однозначно нет, — окидываю своего мужчину влюбленным взглядом. — Я хочу насладиться младенчеством, надышаться этим состоянием, — смущаюсь, а потом поднимаю лицо.
Смотрю ей прямо в глаза. Обращаюсь мысленно…
Я знаю, что вы в курсе того, как развивались наши отношения… Возможно, даже в приукрашенной Фиалой версии.
Вы его семья — мама и младшая сестра. А я — любимая женщина. Наша любовь с вашим сыном никогда не была и вряд ли когда-то станет легкой.
Мы с ним слишком разные…
Он вода. Свинцовая, холодная, родниковая.
А я — огонь. Жаркий, концентрированный. Очень часто разрушительный, но бывает и согревающий.
Так получилось, что мы с Адрианом полюбили друг друга.
Любовь между нами какая-то… взаимоисключающая. В прямом смысле, убивающая все вокруг. Но мы оба ее признали. И теперь остаток жизни нам придется научиться быть дипломатами. Во имя нас, дочери и нашей семьи.
Придется сделать так, что Адриан не погасил мой огонь, а я не выжгла дотла его русло…
Слабо откашливаюсь и снова увожу глаза в сторону.
— Я рада, что вы решили сделать перерыв в карьере, Вера, — произносит женщина чуть мягче. — Материнство — самое важное для женщины занятие. Дело жизни. Её предназначение. Бог создал нас, чтобы мы продолжали этот мир. А работа приложится…
— Приложится?.. — озадаченно переспрашиваю.
— Ну да… Мало, что ли, этой работы? Вот даже в Греции. Вы можете устроиться гидом или администратором, скажем, в Национальном театре или в Археологическом музее. Конечно, рабочих мест у нас мало. Безработица. Но Адриан за вас договорится…
Сжимаю вилку практически до хруста и чувствую, как буквально в секунду, загорается лицо.
— Адриан договорится?
Я десять лет своей жизни трудилась и зарабатывала своё имя, чтобы Адриан договорился? И я поработала администратором в Афинах?
Хмыкнув, слышу тихий мужской смех сбоку, который в данный момент раздражает.
— Женщины, — произносит Адриан высокопарно. Придвигается чуть ближе и ободряюще гладит мои распущенные по плечам волосы.
— Но, если что, я правда могу договориться? — добавляет весело, а когда напарывается на острый, как вилка в моих руках, взгляд, становится серьезным и кивает мне. Мол, шутка ведь.
Вздыхаю трудно. Конечно, зная о том, что Адриан давно свободен и является всеобщим любимцем и кормильцем, я предполагала, что будет хмм… сложновато. Поэтому и переживала заранее.
— Я пока не готова говорить о работе, — заканчиваю неприятный разговор. — Но вообще, мне нравится то, чем я занималась. И я планирую когда-нибудь продолжить.
— Ну и отлично. Сами разберетесь, — соглашается Наталия. — А с ребеночком я всегда могу посидеть. Можешь не переживать, Вера, спокойно уезжать куда вам надо.
Внутри, где-то под сердцем, как раз там, где сладко спит малышка, снова рождается протест. Ох, как всё нелегко. Мои сдобренные гормонами эмоции и собственническая позиция по отношению к Андрею в который раз за вечер сталкиваются с опытом и мягкой авторитарностью этой женщины.
Умоляюще посмотрев на Макриса, захватываю стакан с водой и жадно пью.
— Мама, спасибо за ужин и отличный вечер, — поднимается он с места и протягивает мне руку. — У нас с Верой утром планируется поездка в Афины, поэтому мы пойдем.
— Конечно, идите с Богом, — произносит она, вставая.
У порога обнимает Адриана и с теплотой обращается ко мне:
— Рада была с вами познакомиться, Вера Стоянова. Простите, если что-то не так сказала. Надеюсь, ничем вас не обидела?
Напрягаю уголки губ.
— Нет, конечно, что вы? Я совсем необидчивая.
Черта с два.
После того как мы с Адрианом выходим на тихую, залитую вечерним светом улочку, он накидывает мне на плечи свой пиджак и сперва берет за руку, а потом приобнимает.
— Всё в порядке?
— В порядке, Андрей, — выдыхаю наконец-то, потому что можно стать собой и говорить все так, как есть. — Нам с твоей мамой… нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.
— Все будет хорошо. Ты не обязана со всем соглашаться. Зная вас обоих и то, насколько вы разные: возраст, воспитание, менталитет, — я не питаю надежд, что вы крепко подружитесь. Мне будет достаточно уважительного отношения с обоих сторон.
— Я тебе обещаю, что буду стараться.
— Мама на самом деле тоже гораздо мягче, и я ожидал более трепетного к тебе отношения. Возможно, переволновалась.
— Все нормально, — вздыхаю устало и вдруг озираюсь. — А куда мы идем? Дом в другой стороне.
Оборачиваюсь и останавливаюсь. Пользуясь случаем, льну к твердой груди.
— В таверну, — хрипит он над ухом.
— Зачем?
— Кормить тебя и малышку, — мужская рука накрывает живот. — Иначе она не уснет.
Умиротворенно вздыхаю и снова напоминаю себе, что можно расслабиться. Адриан все контролирует. Мне лишь надо настроиться и плыть по течению…
Он вода, я огонь.
— А ты хочешь спать? — вдруг вспоминаю прошлую ночь.
Подняв голову, рассматриваю его лицо. Легкий морской ветер разметает наши волосы, заставляя прижиматься друг к другу еще ближе.
— Я хочу тебя, — отвечает Адриан, коротко целуя в губы. — А для этого ты должна быть сытой…
Глава 39.
— Ты точно не хочешь? — спрашиваю Андрея, ковыряясь вилкой в рыбе.
Макрис отрицательно качает головой и сверкает чуть сумасшедшими, яркими глазами. Жадно осматриваю расслабленную позу: широкие плечи и скрещенные на груди сильные руки.
Между бедер ощущается зуд нетерпения. Отрывисто вздыхаю и опускаю взгляд в тарелку.
То ли это беременность виновата, то ли я ненормальная, но я хочу этого мужчину теперь еще сильнее, чем раньше.
