— Как ты представляешь нашу жизнь? — интересуюсь с игривыми интонациями в голосе.
Он приподнимает брови вопросительно.
— Ну… должна ли я что-то делать? У меня сейчас состояние, будто я совсем тебя не знаю. Какой у тебя размер обуви?
— Сорок четвертый.
— У меня тридцать семь с половиной, — на автомате произношу. — А Лабутены тридцать девятого.
Адриан прикрывает глаза и тихо смеется.
— Что? — нахмуриваюсь. — Ааа… ты думаешь, я выпрашиваю? Мне не надо ничего.
Обижаюсь.
— Можешь выпрашивать, Вера. Я не против, — кивает он, успокаиваясь.
— Вот ещё, — указываю на него вилкой и буркаю в ответ. — Я просто так это сказала. У меня пузо на носу, какие уж тут Лабутены, Андрей.
— Не злись, дорогая. Ешь скорее свою рыбу, у нас еще куча дел…
Многозначительно ухмыляется.
Ерзаю бедрами на стуле и снова утыкаюсь в тарелку.
— А группа крови? — обращаюсь к нему. — В карточку по беременности надо вписать. А я всё забываю спросить…
— Вторая отрицательная.
— Запомню, — задирая нос, произношу. — А у меня…
— Я знаю, — перебивает он меня.
Даже не удивляюсь. Было бы чему.
— А есть то, что не знаешь? — спрашиваю, склонив голову.
— Есть. Только ты должна пообещать — обязательно ответить.
Заинтересованно сужаю взгляд и откладываю приборы.
Невозможно есть, когда этот мужчина все время захватывает мое внимание: мускулистым телом, своими вопросами или даже красивыми руками, которые он сейчас складывает на столе.
— Точно отвечу, — обещаю.
Андрей приближается, протягивает ладонь и кончиком большого пальца стирает с моей нижней губы остатки соуса. От этого нежного жеста у меня трусики увлажняются.
Блин.
Все-таки я сама по себе извращенка и беременность здесь вовсе ни при чем.
— Говори же, — нетерпеливо стучу по столу ноготками.
— Какие ты хочешь Лобутены? — спрашивает он на полном серьезе.
Смотрит на меня с нескрываемой нежностью.
— Андрей, — недовольно фыркаю. — Очень смешно, блин.
— Ты обещала…
Выглядит довольным. Мне эта игра вдруг тоже начинает нравиться. В конце концов, что здесь такого? Не будет отказывать мужчине в желании потратить деньги.
— Кажется, у них есть модели со шпилькой в пятьдесят пять миллиметров, — выговариваю, снова хватая вилку. Подцепляю ещё кусочек, отправляю его в рот и монотонно жуюсь.
Из таверны, расположенной на набережной, мы уходим только через час, потому что к нам подсаживается её хозяин, и на английском языке весело рассказывает мне, при каких обстоятельствах познакомился с Адрианом.
А когда подходим к дому, из машины, припаркованной на обратной стороне узкой улицы, выбирается мужчина средних лет. В строгом костюме. И с максимально серьезным выражением лица.
Подойдя к нам, он приветствует Макриса по-гречески и начинает довольно быстрый, активный монолог. Я только успеваю ловить окончания слов и то, как меняется лицо Адриана. Становится каменным. Он несколько раз уточняет у мужчины какие-то детали, а потом быстро прощается с ним.
— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно.
Вечерняя прохлада забирается под юбку и становится не по себе. Тревожно.
— Ничего. Чего ты распереживалась? — успокаивающе поглаживает меня по спине, пропуская вперед.
— Кто это был?
— Сосед…
Скинув обувь, оборачиваюсь и наблюдаю, как Адриан закрывает дверь, а затем проверяет замки, подергав ручку.
Ободрительно мне улыбнувшись, тянет за руку на второй этаж.
Его дом — здесь, в небольшом курортном пригороде Афин, мне действительно очень понравился. Просторный, светлый, но за счет минимального количества мебели, немного мрачный внутри. В общем, очень напоминающий своего хозяина.
— Можно, я сама? — спрашиваю, убирая его руку с верхней пуговицы на сарафане.
Мягко толкаю на кровать.
Молча наблюдаю, как Адриан усаживается, чуть отклоняясь назад и упираясь ладонями в покрывало, и киваю, когда вижу, что готов.
Медленно расстегиваю сарафан.
Только в прошлую ночь я наконец-то перестала комплексовать. Весь вид Макриса: его пышущий похотью взгляд, сжатые зубы и то, насколько твердый у него член, по которому я веду ладонью — всё это доказывает, что он меня хочет и все еще считает красивой.
Самой красивой. Даже с целлюлитом и появившимися на животе белесыми растяжками. Он, кстати, их вообще не видит и говорит, что я все придумываю.
Оставив на себе лишь лифчик с трусами, приступаю к раздеванию своего мужчины. Он же трудно дышит и упирается мне в макушку губами, когда я пытаюсь вытащить края рубашки из-под пояса брюк.
С ремнем справляюсь быстро, дергаю замок на ширинке и обхватываю член уже без дополнительных слоев. Нетерпеливо и жадно.
— Ты будто бы долго ждал, — замечаю, как бы между прочим.
Аккуратно устраиваюсь на колени между его разведенных ног. Искренне при этом надеюсь, что выглядит это не слишком неуклюже.
Облизнувшись, погружаю горячую головку в рот и обильно смачиваю её слюной.
Боже. Я с таким удовольствием это делаю, что у самой пальчики на ногах поджимаются.
— Ты спрашивала, как я представляю нашу жизнь? — произносит Адриан хрипло.
Тут же ругается по-гречески от мерных движений языка и ладони, сжимающей подрагивающий ствол.
— И? — склоняюсь, ещё раз насаживаясь поглубже.
Макрис подается бедрами вперед и, зафиксировав мою голову руками, несколько раз вбивается мне в горло. Задерживаю дыхание и прикрываю веки.
— Вот примерно так я себе её и представляю, — выговаривает Адриан с еле сдерживаемым смехом.
Чего?..
В наших сталкивающихся друг с другом глазах купается искреннее веселье. Более женоненавистническое и узурпаторское он бы вряд ли придумал, но у меня внизу живота так свербит, что становится не до шуток.
— Иди ко мне, — говорит Адриан, подтягивая меня к себе.
Зацепляет лямки лифчика и варварски сминает потяжелевшую грудь ртом. Играется с сосками, вместе с тем, как сдвигает по дрожащим бедрам трусы. Сжимает ягодицы и склоняется к животу. Целует его, стараясь сдерживаться.
Переминаясь с ноги на ногу, наблюдаю, как он, привстав, стягивает с себя брюки. Тяжелый член раскачивается, вызывая спазмы удовольствия у меня в промежности.
Перекинув ногу, усаживаюсь в позе наездницы и дышу трудно. Адриан разглаживает влажные стенки пальцами и довольно стремительно проталкивается внутрь. Встречаю его твердый орган тем, что несколько раз сжимаю мышцы влагалища, заставляя вновь скрипеть зубами.
В голове вспышками отражение реальности. Моё возбуждение такое очевидное, что между нами, кажется, наводнение случается. Горячо, скользко, напряженно.
Подаюсь вперед, позволяя сильным рукам теперь зафиксировать мои ягодицы.
В сексе Макрис всегда ведет. Я могу быть какой угодно «до», но во время --- ведущий только один. Подавляет и властвует.
Чувствуя приближение оргазма, утыкаюсь во влажную шею и сладко стону. Андрей все еще удерживает мои бедра на весу, чтобы не навредить ребенку. Вколачивается последний раз и спаивает наше удовольствие воедино…
Всхлипываю от нахлынувших чувств и осоловело смотрю на него. Целую в губы, путаю короткие волосы на висках.
Приглядываюсь. Замираю от ужаса.
— Тебе было больно? — спрашиваю, разглаживая мелкие шрамы в виде точек на лице.
— Нет, не было.
Врёт специально.
После оргазма я чувствую себя опустошенной, поэтому эмоции вываливаются наружу с помощью слез, которые стекают по щекам Адриана, когда я забрасываю острые скулы лаконичными поцелуями.
— Т-ш-ш… тише, моя девочка, — останавливает и аккуратно укладывает голову к себе на грудь.
Кусаю губы, пытаясь успокоиться.
— Давай запланируем свадьбу на следующую неделю? — спрашивает. На мой взгляд, больше для того, чтобы отвлечь.
Замираю.
Я не из тех, кто хотел бы пышное представление или кучу родственников. У меня их просто нет. Мама бы в любом случае не пришла, папа тоже. Он сейчас по рекомендации Адриана проходит лечение от зависимости.
