Зажигательные танцы перетекают в медленный танец жениха и невесты, а потом в долгие проводы.
Когда мы наконец-то на третий раз со всеми прощаемся и выходим из ресторана, на улице уже глубокая ночь, а я чувствую такую наполненность счастьем и приятную усталость, что, кажется, усну, едва коснувшись подушки.
Внутри наконец-то никакой тревоги, только покой. У Адриана чудесная семья! Какие они дружные! И я теперь — её часть. А наша дочь? Она будет расти в окружении целого клана. Слезы на глаза наворачиваются.
— Адриан, — сзади тихо окликают.
— Да, — отвечает он, когда мы оба поворачиваемся.
Слабо улыбаюсь, увидев Эрику.
— Можно тебя на пару слов?
Сталкиваемся с ним непонимающими взглядами и снова уставляемся на неё. Чувствую, как напрягаются его плечи.
— Это касается Хлои, — обеспокоенно выговаривает она. — Вера, надеюсь, ты меня извинишь. Вопрос деликатный.
— Конечно, — отвечаю, сжимая мужскую ладонь. — Иди, я подожду.
— Только зайди, — кивает Андрей на здание ресторана. — Не стой здесь одна.
— Хорошо, — закатываю глаза от его заботы.
Наблюдая, как Макрис с матерью своей старшей дочери скрываются за аркой, не чувствую ничего негативного.
Наконец-то.
С опаской посматриваю на белую дверь. Чтобы еще раз туда зайти и попрощаться? Ну нет. Да и душно там.
Обняв себя, стискиваю в ладонях пиджак Адриана и склоняю голову, чтобы ещё раз ощутить запах его туалетной воды.
Муж.
Обалдеть.
С улыбкой смотрю на свои бежевые туфли, которые Андрей преподнес мне сегодня утром. Действительно, очень удобная колодка. Ноги чуть-чуть тянет, но это результат того, что к вечеру от жары немного отекли.
Подняв голову, наблюдаю, как к ресторану подъезжает темная машина. Поравнявшись со мной, она останавливается, а окно открывается.
— А где Адриан Константинович? — спрашивает водитель.
Голос кажется смутно знакомым.
— Он сейчас подойдет, — с улыбкой отвечаю. — Я пока сяду? Устала очень.
— Да, конечно, я пододвину переднее сидение, чтобы вам было удобно.
Открыв дверь, еще раз посматриваю за угол, откуда доносится равномерный голос Андрея. Улыбаюсь, снова радуясь, что негативных эмоций во мне ни грамма.
А дальше все происходит слишком быстро.
Только усевшись на сидение, даже не успеваю забрать ногу с асфальта, как водитель с пробуксовкой резко стартует с места, а я теряю туфлю. По инерции быстро закрываю дверь, чтобы не вылететь.
— Вы куда? — пугаюсь.
В ответ молчание.
Паника внутри максимальная. Повернувшись, оглядываюсь и пытаюсь распознать удаляющиеся огни ресторана. Вижу движение, наверное, Адриан услышал звук и возвратился.
— Немедленно остановитесь, — грубо тыкаю его в плечо. — Что происходит? Что за шутки?
Мужчина протягивает руку и поправляет зеркало заднего вида. В один момент сталкиваемся глазами.
Нет…
В вены будто дикий ужас впрыскивают. Эта инъекция медленно и неумолимо растекается по всему телу, замораживая и заставляя каменеть.
— Ты? — шепчу, безвольно опуская руки.
— Привет, Вер…
Глава 41.
— Феликс… Что ты делаешь?
Пытаюсь не показать в голосе чудовищный страх, который поднимается изнутри. Лавиной. Волной. Нет. Целым настоящим наводнением.
Инстинктивно обнимая живот, снова оборачиваюсь в заднее окно и ныряю левой рукой в сумочку, проверяя мобильный телефон.
— Приехал к тебе в гости, Вера, — произносит Умаров, в зеркале сверкая совершенно дикими, даже немного звериными глазами. — Ты не рада?
Сукин сын.
— Рада, конечно, — нервно улыбаюсь. — А почему на свадьбу не зашел?
— На свадьбу, — усмехается и резко бьет ладонью по рулю. — Так, вы ж не пригласили.
— Надо было мне позвонить. Ты ведь знаешь, что я всегда рада тебя видеть? — с радушием выговариваю, а у самой пальчики на ногах поджимаются.
— Конечно, Вера. Я вообще всё про тебя знаю…
Искры в его глазах становятся похожи на пролетающий от извергающегося вулкана пепел, и я в ужасе стискиваю тонкую ткань пиджака. На секунду ныряю в воротник, чтобы ощутить аромат Адриана. Подчерпнуть его, как глоток воды. Это немного бодрит и придает сил.
— Всё знаешь?
— Конечно… А ты думала, я богатенький мажор без мозгов? Так ведь все про меня говорят?.. Даже отец так считал.
— Никогда так не думала, — посматриваю в окно. — Я считаю тебя талантливым художником и не раз говорила об этом твоим родителям. И матери, и отцу.
— Отцу, — приподнимает он темные брови. — Тому, которого ты убила?
Спину холодом обдает.
— Я никого не убивала, — возражаю, все еще пытаясь держать лицо.
Боже, храни журналистику. Беременность, конечно, внесла свои коррективы, и я ничего не могу поделать с тем, что покрываюсь липким потом и язык заплетается.
— Зачем ты приехал, Феликс? — спрашиваю напрямую.
— Отомстить за отца, — отвечает он мрачно, сворачивая с главной дороги вправо.
Напоследок смотрю туда, откуда мы приехали. Ни одного огонька, ни одного автомобиля.
Черт…
— Может, отомстишь тому, кто реально устроил взрыв? — предлагаю.
— Прохорову? — усмехается Феликс. — Ему я уже отомстил.
Прикусываю язык.
— Как же?
Хохот, который звучит в салоне автомобиля, заставляется внутренности сжаться. Да этот парень явно не в себе!..
— А… ты ведь давно не была дома… Ничего не знаешь.
— Что ты сделал, Фел?..
— Помнишь Луизу Корневу?..
Прикрываю глаза, отчетливо чувствуя, как подскакивает давление, когда слышу имя и фамилию внебрачной дочери Всеволода Андреевича.
— Что с ней? — замираю.
— На дорогах очень опасно, Вера. Ты ведь журналист. Сама знаешь…
Мотаю головой. Значит, покушение на Адриана — тоже его рук дело.
— Луиза жива?
— Увы, да. Будем надеяться, что стреляю я лучше, чем сбиваю.
Снова ржет. И заинтересованно на меня смотрит, ожидая реакции.
Его поведение определенно точно кричит о том, что Феликс не в себе. Его щеки даже выглядят безумно горячими, волосы взъерошены, а рот странно приоткрыт.
Когда автомобиль останавливается, я начинаю в панике озираться и вглядываться в темноту за окном. Молюсь всем богам, чтобы хоть кто-то пришел ко мне на помощь.
— Выходи, Стоянова, — приказывает Умаров.
— Ты… ведь шутишь? — стискивая зубы, шепчу. Сжимаю кулаки. — Скажи, что ты шутишь, Феликс, — срываюсь на крик.
Испуг накрывает. Окатывает с головой. Сопротивляться и быть сильной просто нет возможности.
Наверное, вот оно — реальное искупление.
Я ведь знала, что так просто моя ошибка с рук не сойдет, просто надеялась… надеялась, дурочка, что как-то обойдется. Но в жизни так не бывает, и за все надо платить.
За все.
Не сдерживания рыданий, вжимаюсь в кожаное кресло, потому что я оказывается, та ещё скряга. И мало того что не желаю платить, я не хочу, чтобы «долги» забирали жизнь моей девочки.
Прикрываю глаза и обжигающие слезы обрушиваются на лицо.
Господи Боже, помоги мне. Я за всё отвечу, любой крест унесу. Но она… За что?..
— Выметайся из тачки? — орет Умаров, как больной.
А у меня ноги окаменели, я их совершенно не чувствую. С ужасом жду, пока он обойдет машину и распахнет заднюю дверь.
— Я сказал выметайся, — повторяет, подхватывая меня под локоть и вытягивая наружу. Ночной холод помогает мобилизоваться. — Твой грек просто подарок мне сделал. Море всё смоет. Твои грехи… и мои… Всё смоет.
— Феликс, — мотаю головой, пытаясь поспевать за ним. — Зачем?.. Почему?.. Ведь не я устроила тот взрыв…
Голос опускается до умоляющих интонаций.
— Прохоров с Макрисом думают, что обошли меня, — цедит он.
— При чем здесь Адриан? Они ведь конкуренты.
— Были, — орет Феликс. — Были конкурентами. Макрис пообещал мне, как только ты родишь ублюдка, я могу делать с тобой все, что захочу.
— Я не верю, что Адриан такое сказал, — шепчу.
