– Желаю вам счастья, мадам.
– Вам также, – процедила она сквозь зубы.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Вот мы оба и ведем себя как воспитанные, приличные люди. Спасибо за урок. Прощайте…
Брасс хлопнул дверью и выскочил в коридор. Как назло, лифт задержался на верхних этажах, а потом безостановочно пролетел вниз. Эдди тупо ждал, отсчитывая светящиеся и гаснущие на узеньком табло цифры. Наконец лифт прибыл. И первым, кто шагнул ему навстречу, оказался Джек Уолш.
– Мистер Брасс, не так ли? – радушно развел он руками. – Вот неожиданность. Кажется, у вас с Дороти общее дело? Извините, я немного в курсе… Надеюсь, ее советы пошли вам на пользу?
– Мы разобрались, – без всякой учтивости бросил Эдди, развернулся и, вместо того чтобы дождаться лифта, направился к лестнице.
Эту страницу своей жизни он захлопнул навсегда.
Эдди плохо помнил, как ехал домой, даже проскочил развилку, где должен был свернуть на Кейп-Код, пришлось разворачиваться и возвращаться назад.
Нет, так нельзя, собирая всю свою волю, думал он. Нельзя распускаться! Не стоит из-за женщины, как бы дорога она тебе ни была, давать волю эмоциям. Все встанет на свои места, как только ты вернешься в тот мир, где чувствуешь себя королем, и займешься своим делом. Оно тебя не обманет и не предаст.
В настоящий момент Эдди жалел, что накануне отказался от спасательных работ в районе Мадагаскара, где затонул сухогруз. Не захотел надолго расставаться с Дороти. Вот и глупец! Сейчас возглавлял бы команду, а не копался в собственном, потерпевшем кораблекрушение сердце. Впрочем, в таком состоянии нельзя работать. Это равносильно самоубийству. Одно неверное движение – и море безжалостно возьмет свою дань…
Он представил, как изведется дома, если будет сидеть сложа руки и не найдет себе применения. И тут Брасс вспомнил о давнем предложении приятеля принять участие в подводных киносъемках. С маленькой группой тот снимал для телевидения сюжет о морских обитателях северной части залива Мэн у острова Монхиган. Брасс предпочитал более серьезное занятие, чем погружение с камерой на незначительную для его квалификации глубину, но для теперешнего раздрызганного состояния – это как раз то, что надо. Вполне безопасно, а главное – он отвлечется и успокоится.
– Могу я положиться на тебя, если уеду на несколько дней? – спросил за ужином Эдди своего племянника. – Хочу смотаться по одному делу.
– И далеко ли? – поинтересовался Клод, приканчивая пиццу.
– Да нет почти рядом. Я думаю, ты лучше меня справишься с уходом за собакой и щенками.
– А ты сомневался?
– По части ветеринарии – конечно нет.
Клод как-то странно улыбнулся. Вроде как самодовольно. Эдди отставил банку пива, вопросительно заглянул ему в лицо.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Пока ничего. Поезжай, только не забывай об осторожности. Обо мне не беспокойся. У меня вообще все о'кей.
Если не считать истории, в которую ты вляпался, подумал Эдди, но не стал в очередной раз напоминать о болезненной для семьи теме. Клод, конечно, еще молод, впрочем, как человек и личность уже вполне сложился, а в отношении к своему нежданному отцовству – так вообще проявляет себя по-мужски.
– Что-то ты очень беспечен сегодня, – тем не менее заметил он. – Как будто прикупил к козырям туза.
Клод поплевал через плечо:
– Тьфу, тьфу, тьфу, не сглазь.
– А есть что?
– Я же сказал – потом узнаешь… Жаль, не могу поехать с тобой. С удовольствием понырял бы, половил рыбу.
– У Монхигана в самом деле отличная рыбалка. Я обещаю, Клоди, что в другой раз возьму тебя. И сейчас бы взял, если бы не Джеки со своим выводком. Пойдем-ка, поможешь собрать снаряжение. Кислородные баллоны заправлены, но не мешает все проверить. Хочу уложиться сейчас, чтобы рано утром тебя не будить…
Прошло три дня. Они не принесли Дороти Ламбер облегчения – ее душа болела, но уже как-то по-другому. Говорят, такие боли бывают после ампутации. Называются они фантомными, возникающими после перенесенного шока. Шоковое состояние миновало, вернее она преодолела его, силой воли взнуздав себя. Выручала привычка сосредоточенно работать. С поразительной продуктивностью Дороти разобралась в куче не требующих отлагательства дел, засиживаясь в офисе допоздна.
Тина, наверное, уже собирается домой, подумала Дороти, услышав, как в соседней комнате та включила телевизор. Секретарша всегда, прежде чем уйти, смотрела программу новостей. Так и есть – ровно семь вечера, отметила Дороти, взглянув на часы и погружаясь снова в свои папки. Однако секретарша бурей влетела в кабинет.
– Ужасно! Ужасно! – вопила она. – Иди скорей!
То, что она услышала, потрясло ее. Бесстрастный голос диктора называл имя Эдди Брасса: «Всемирно известный аквалангист-спасатель Эдди Брасс находится на грани жизни и смерти. Несчастный случай произошел с ним под водой у западного побережья острова Монхиган в заливе Мэн. В следующих выпусках новостей мы сообщим о состоянии его здоровья, а сейчас напоминаем о важнейших событиях этого дня…»
Дороти показалось, что она вмиг оглохла. В висках стучало, голова отказывалась соображать.
– Не может быть! Это какая-то ошибка, – едва выговорила она побелевшими губами.
– Какая ошибка, если на экране показывали фотографию! – взволнованно возразила Тина. – В конце наверняка кадр повторят. Смотри!
И точно. На экране был Эдди. Веселый, улыбающийся, с аквалангистской маской в руках, а диктор снова повторил: «Всемирно известный… спасатель… находится на грани…»
– Какой кошмар! Какая беда, Господи! – заламывая руки, металась секретарша. – Неужели барокамера не поможет ему? Хорошо, что вертолетом его доставили в Портленд.
– В Портленд? – тупо переспросила она.
– Его поместили в ближайшую больницу, где оказалась барокамера.
Только тут Дороти осознала величину постигшего ее несчастья. Ушло все нелепое, наносное, глупое. Ею овладел страх потерять единственное, ради чего вообще стоит существовать, – любовь… любимого… самого дорогого ей человека.
Ранним утром, преодолев много миль, Дороти отыскала портлендскую больницу.
В медицинской информационной службе еще никого не было. Меряя шагами коридор, насквозь пропахший лекарствами, она опасалась, что рухнет в обморок не столько из-за невыносимых острых запахов, сколько из-за неизвестности, в которой приходилось пребывать и всю эту ночь, и все утро…
Наконец в окошечке мелькнул халат дежурной медсестры. Стараясь быть сдержанной, она немедленно обратилась к ней с вопросом о состоянии Эдди.
– Вы родственница мистера Брасса? – учтиво поинтересовалась та.
