страстью взглядом и безоговорочно верил каждому прошептанному в экстазе слову. Чёрт! Она ведь действительно может думать, что я не хочу детей. Кажется, она что-то припоминала мне на эту тему в больнице… Чего уж тут скрывать, я сам просрал всё то, что она хотела мне отдавать искренне, взамен ожидая только моей любви.
По дороге собираю все возможные красные светофоры и пробки. Какой леший дёрнул меня решить, что я умнее навигатора? Поэтому к месту назначения приезжаю не заранее, как планировал, а ровно в тот момент, когда около входа останавливается такси, из него выходит Катя и замирает перед ступеньками в нерешительности. Вцепившись руками в руль, даю ей возможность зайти в здание и только после этого иду следом. Сквозь стеклянную дверь вижу, как медсестра провожает девушку в кабинет и возвращается на ресепшн с документами. Сижу в зоне ожидания на твёрдом металлическом стуле, размышляя, что идея застать Катю врасплох своим появлением после приёма врача, может быть вполне успешной для диалога, как вдруг слышу тихий разговор медсестёр:
– Маша, внеси, пожалуйста, в базу данные вот по этой карте: УЗИ, общий анализ крови, ВИЧ и гепатит. И выставь счёт на вакуумный.
– Не поздно для вакуумного аборта? Тут уже показан медикаментозный.
– Анна Филипповна сказала так оформлять, может, знакомая какая.
До боли памятное слово лупит по струнам нервов, приобретая реальность кошмара. Диафрагму скручивает в узел, заставляя почувствовать на языке тошнотворную горечь. К чертям собачьим отключается вся адекватность. Кажется, что вокруг меня рушится мир. Срываюсь с места и пру в сторону кабинета, как бык. В голове бьёт гонг, отдаваясь ударами в сердце, вышибает из меня воздух и лишает возможности снова вдохнуть. Быстрым шагом прохожу мимо ресепшн, слыша в спину крики:
– Мужчина, куда вы?
За мной бегут следом, но я уже влетаю в кабинет.
Катерина
– Катя, я вам повторяю, что с точностью до дня определить зачатие в вашем случае не представляется возможным. Дождитесь восьми недель беременности и приходите с предполагаемым отцом ребёнка на неинвазивный ДНК-тест. Срок исполнения – три рабочих дня, дополнительной опцией сможете определить и пол малыша, – женщина в белом халате снимает очки и откладывает их в сторону. – У вас есть какие-нибудь жалобы? Не кровит, ничего не тянет? Сонливость или онемение конечностей?
Она – профессионал без эмоций, но, наверное, так даже проще. Никто не закатывает глаза в припадке морализма и не ругает современную молодёжь, которая «может с разными за три дня».
– Нет, я прекрасно себя чувствую, – отвечаю тихо.
– Это хорошо. Тогда раздевайтесь, посмотрим вас на кресле, – врач встаёт из-за стола, заходит за ширму и начинает готовить пробирки. – Сегодня возьмём у вас мазки, они вам пригодятся при постановке на учёт в консультации. На ранних сроках эти манипуляции менее неприятны.
Встаю со стула, чтобы подойти к тому самому креслу, но моё внимание привлекают крики из коридора.
– Мужчина, куда вы? Вам туда нельзя!
Дверь с силой отлетает в стену.
– Тыыы! – в кабинет со звериным рыком влетает Сергей.
Мне хватает одного взгляда на него, чтобы испугаться по-настоящему, меньше всего он сейчас похож на человека. Волоски на моих руках и ногах начинают шевелиться, но я не могу отвести взгляда от его глаз, в которых горит адское пламя.
– Девушка уходит, – он хватает меня за предплечье и тащит к выходу, больно дёргая, чтобы шла быстрее.
– А вот и мавр, – слышу вслед слова медсестры. – Может, догнать их?
– Не надо, – отвечает врач. – Пусть разбираются.
– Пусти меня, слышишь?! – пытаюсь докричаться до его спины и освободиться от захвата, но мужчина одним рывком закидывает меня на переднее сиденье и блокирует замок. Обходит машину вокруг, садится за руль и оборачивается на меня, обдавая тонной льда и презрения.
– Лучше помолчи сейчас, Катерина! Иначе я сделаю с тобой что-нибудь, о чём потом пожалею!
– Ты ненормальный! – задыхаюсь от злости. – Да что ты себе позволяешь? – царапая пластик, пытаюсь открыть дверной замок. Набираю воздух в лёгкие, чтобы послать его ко всем жителям преисподней, но он хватает меня за плечи и прижимает к сиденью.
– Какая же ты дрянь! – катает последнее слово по языку. – Родишь мне ребёнка, а потом можешь проваливать на все четыре стороны.
– Ты же больной, посмотри на себя! Глаза красные и дёргаются! Какие тебе дети?! – ехидно кидаю ему в лицо.
– Не доводи меня, Катя!
С ужасом понимаю, что Сергей действительно на грани. Перестаю вырываться из его рук. Мне хочется сейчас только одного – проснуться, как от ночного кошмара. Но это не сон. Вот он – самый любимый, желанный мною мужчина, и в его взгляде столько ненависти, будто я – что-то вопиюще мерзкое. В отчаянном порыве кладу руку на его щёку, чувствуя такую родную жёсткость щетины, но Сергей отшатывается от меня в сторону, как от кипятка.
– За что? Я знаю, что тебе не нужен этот ребёнок… – говорю тихо, сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
– Что ты несёшь? Да я готов тебя убить сейчас за то, что люблю, люблю вас обоих, а ты… Да что у вас, у баб, в голове? Для вас что? Пойти аборт сделать – как котёнка в унитазе утопить?
– Какой аборт, Серёжа? С чего ты решил?
Любит? Что ж это за любовь такая?..
– Вот только не лги мне! – Сергей орёт. – Я слышал, как медсёстры оформляли документы на оплату аборта!
– Какие документы? Врач видела меня в первый раз! Она даже карточку завести не успела! Это были документы предыдущей девушки!
Мужчина зависает на несколько секунд и медленно поворачивается ко мне.
– Так значит, ты не собиралась избавляться от ребёнка?
– Да как ты вообще такое мог подумать? – нервно перебрасываю волосы, упавшие на лицо, за спину и, будто защищая малыша, кладу руки на живот. – Это самое дорогое, самое главное в моей жизни сейчас.
– Тогда почему ты не пошла к тому врачу, которого посоветовала Юля? Тебе нужна экстренная помощь? – мужчина замечает движение моих рук и накрывает их широкой ладонью сверху.
Сжимаюсь в комок на сиденье, ощущая тепло его пальцев. Я должна сказать Сергею правду, но моя новость ничем не лучше его предположения.
– Ребёнок может быть не твоим, – зажмуриваясь, выдаю на одном дыхании.
– Что ты сказала? – кажется, он не дышит.
– Я не могла признаться тебе раньше. В ночь нашего с Ромой знакомства я была сильно пьяна, и совершенно ничего не помню, – слова даются настолько тяжело, что напряжение выплёскивается в рыдания, буквы смешиваются со всхлипами. – Не
