нужно рассказать обо всем Стасу. Не знаю, как он отреагирует, но он должен знать, что скоро станет отцом. Пусть мы так некрасиво расстались, и наверняка он больше не хочет ничего обо мне знать, но я ведь ничего не прошу. Просто хочу поставить его в известность. Он даже не знает моего адреса, а значит, не сможет найти меня. Хотя, нужно ли такие вещи сообщать по телефону? Я не знала. В любом случае, подумаю об этом завтра. Жизнь так непредсказуема, что никогда нельзя загадывать наперед. Нужно наслаждаться каждым прожитым днем и не жить прошлым. Я была счастлива, и уснула с легким сердцем и с предвкушением долгих счастливых дней в ожидании малыша.
Не хотела признавать, но мне было страшновато. Где-то в груди затаился предательский холодок, который не давал мне покоя, и я сходила с ума от беспокойства. Да, сейчас, спустя несколько дней после того, как узнала о беременности, я вдруг увидела себя со стороны — без работы, со съемным жильем, я представляла жалкое зрелище и весьма невыгодную кандидатуру для брака. Если я вижу это, то, что тогда видит Стас — богатенький сынок успешного папы, имеющий большой потенциал в будущем? Зачем ему такая женщина как я? Как известно — богатые тянутся к богатым, а бедные к бедным. Но разница в том, что я ни на что не претендую. Я просто не готова скрывать правду всю свою жизнь. Не считаю, что это будет правильно по отношению к Стасу. Да и к любому мужчине.
Я как никогда ярко видела осуждение и насмешку в глазах всех его дружков, наверное, лишь Марго была бы рада. Ведь по ее меркам, я достигла основной цели — села на шею богатенькому мажору. По ее мнению — высший пилотаж — забеременеть и родить ребенка от богатого. Беременность в 80 % гарантирует безбедную жизнь, и не важно, по любви или нет. Но я никогда не воспринимала Стаса как добычу. Только вряд ли в наше время в это смогут поверить.
Я сидела в том самом кафе, в котором проходило наше собеседование с Михаилом, и потягивала молочный коктейль через трубочку. На пластиковой тарелке прямо передо мной лежали эклеры. Я откусила всего один кусочек, и больше не смогла — крем внутри противно скользил по горлу, и меня сразу начинало тошнить. Вокруг меня сидели люди. В утреннее время было больше школьников, которые забегали сюда на перемене, чтобы перекусить перед началом урока. Когда открылась стеклянная дверь, по удивлению на лицах некоторых школьников, я поняла, что пришел Стас.
На самом деле, я была уверена, что он не приедет. Это было бы естественно. Но он приехал. С трудом протиснулся сквозь стеклянные двери и подкатил коляску ко мне. Теперь на нас смотрели все, и я пожалела, что пришла именно в кафе. Нужно было просто встретиться в сквере, но уже было поздно. Я улыбнулась, пытаясь скрыть нервную дрожь, которая могла выдать мое волнение. Лицо Стаса было мрачным, губы сжаты в тонкую линию. Я хорошо знала это выражение неприступности и напускного равнодушия.
— Ты что-то хотела сказать? — сухим голосом спросил он.
— Здравствуй, Стас. — Я смотрела на свои пальцы, и собиралась с силами, — да, я подумала, что по телефону такие вещи не говорят. Прости, что приходится тратить на меня время. — Я замолчала, просто не могла произнести слово «беременна» вслух.
— Так что ты хотела сказать, я тебя слушаю. Не заставляй меня упрашивать.
— Хорошо. Не знаю, как ты это воспримешь, но…я беременна.
Между нами повисла звенящая тишина. Я быстро подняла глаза и посмотрела на Стаса. На долю секунды, его лицо озарилось счастьем, и тут же «потухло», словно кто-то невидимый выключил лампочку. И теперь, кажется, что он побледнел еще больше.
— Ты ничего не скажешь? — мой голос дрожал, — я понимаю, это очень неожиданно. Но я ничего не прошу. Я хочу, чтобы ты понимал, что все это не ради того, чтобы получить твой дом, или что-то еще. Наверное, все твое окружение будет думать иначе. Но мне все равно. Я никогда не появлюсь в твоем доме и ничего не попрошу. Эта беременность для меня такая же неожиданная, как и для тебя сейчас. Но я счастлива и рожу этого ребенка. Просто, я считаю, что ты должен знать, что станешь отцом. Я не хочу скрывать это. Понимаешь? Пожалуй, это все, что я хотела сообщить.
Стас смотрел на меня, в его глазах читалась боль вперемешку с отчаянием.
— А ты точно уверена, что этот ребенок от меня, а не от твоего мужа?
Этого вопроса я не ждала, и на глаза набежали слезы.
— Ты…нет, конечно же нет. По моим подсчетам все сроки совпадают с той ночью… — пробормотала я, чувствуя, как щеки заливает краской от унижения. Боже, какая же я дура, как я могла вообще додуматься до того, чтобы сообщить ему?
— Твои подсчеты настолько верны? — Стас горько усмехнулся, а я не могла понять выражение его лица.
— Я была в женской консультации. Срок 8 недель. Все совпадает. — Я с трудом сглотнула ком в горле, и неловко поднялась со стула, — но, наверное, не стоит показывать заключение. Наверное, я совершила ошибку, не нужно было приходить сюда. Извини.
Стас молчал. На негнущихся ногах, я развернулась и пошла к стеклянной двери. В ушах приглушенно гудели голоса, никто ничего не замечал, жизнь шла своим чередом. В который раз все плыло перед глазами, но на этот раз это слезы застилали глаза. Я бездумно брела по улице и лишь иногда смахивала слезы, которые текли по щекам. Интересно, чего я ждала? Я не собиралась за него замуж, но можно было проявить понимание. Можно было сказать «хорошо, я искренне рад за тебя». Зачем же столько злобы и ненависти? Не понимаю, почему мне сейчас так больно. Я не собиралась бросаться к нему на шею, но было чертовски больно видеть его равнодушие. Как он мог предположить, что ребенок — не его? Неужели, он на самом деле думает, что я бы смогла обмануть вот так подло?
В эту минуту я так одинока. И снова, единственным местом, где я могла успокоиться была квартира. Не помню, как я дошла до дома, но лишь закрыв дверь на все замки, я почувствовала себя немного защищенной.
Налила кружку чая, положила несколько ложек малины и устроилась у окна. На город опускалась ночь, и я оставалась одна в этом огромном
