кино ходили… — расписываю в красках свой вечер.
Парень кивает и вроде как внимательно меня слушает, да только у меня создаётся впечатление, что и десятая доля моих слов не доходит до его сознания, словно он думает о чём-то своём. Не показываю вида, что поняла это, и продолжаю вещать, стараясь не выдать, как меня его невнимательность задевает.
В последнее время у нас так постоянно. Меня начинают изматывать наши эмоциональные качели. Я просто не понимаю, почему у нас то всё хорошо, то вдруг холод и чуть-ли не тотальный игнор. И не сказать, что Тим плохой, просто его эмоции вдруг переключаются на противоположные без всякого предупреждения.
— А я не понимаю, почему ты с ним не поговорила? — восклицает Алёнка, когда я дохожу до этих воспоминаний.
— Ты действительно думаешь, что я не пыталась с ним об этом поговорить? — иронично хмыкаю я и склоняю голову на бок, внимательно глядя в глаза подруге. — Он не видел в таких изменениях ничего значимого. Говорил, что у всех людей независимо от их желания настроение меняется, даже когда ничего не предвещало именно такой эмоции в определённый момент.
— Так-то в этом что-то есть, — задумчиво тянет подруга и отпивает из бокала. — Но это всё равно не объясняет его поведение. Слишком оно… изменчивое было, слишком… необъяснимое. Вот я, например, если подумаю, то могу объяснить почему в выходной день встала в мрачном настроении, хотя должна радоваться, что нет работы и могу спать до скольки хочу. А вот его настроение так кардинально менялось только в твоём присутствии.
— Хочешь сказать, что я виновата в этом?
— Нет-нет-нет, — мотает та головой и чуть не сваливается со стула от интенсивности действия. Будь она трезвее, не пришлось бы хвататься за стол и стены, чтобы удержать равновесие. — Хочу сказать, что он пытался быть рядом с тобой воплощением идеала, да только частенько срывался и переставал действовать по книжным канонам, — неожиданно громко икает.
— Правду говоришь, — замечает бабуля, которая по-прежнему не вмешивается в наш пьяный разговор, хотя с высоты своего жизненного опыта может что-нибудь дельное подсказать.
— То есть он менялся из-за меня, но это давалось ему с большим трудом? — скептически смотрю на подругу сквозь мутный бокал. — Зачем? Я ведь не просила его об этом.
— Нет, что-то не сходится, — неожиданно отметает свою же собственную идею подруга.
— А ты что скажешь, ба? — поворачиваюсь к женщине.
— Скажу, что вам пора на боковую, — обламывает нас та.
— Ну ба!
— Что вы хотите услышать? — обводит нас внимательным взглядом, а мы усиленно строим просящие моськи, как у кота в «Шреке».
— Твоё мнение.
Бабуля вздыхает и, сдавшись, садится обратно, а мы готовимся внимать слова мудрой женщины.
Тимофей
Виски нещадно ломит. Сижу в своём кабинете, прикрыв глаза, и жду, когда боль хоть чуть-чуть схлынет. Оказалось, что самое сложное было не в организации поимки крысы, а в общение с дражайшим родителем, который с чего-то решил поучить сына жизни. Впервые за двадцать с хвостиком лет. Плюсом его жёнушка подсуживала. На вскидку, ничего плохого она не хотела — всего лишь, чтобы отец с сыном общались. Зачем ей это — непонятно, но и я почему-то поддерживал этот спектакль, пока меня срочно не вызвали в офис. И вот теперь, мучаюсь головной болью, проанализировав несколько дел.
— Тим, надо срочную командировку оформить, — ураганом появляется на пороге моего кабинета одна из подчинённых.
— Ты взяла дело из другого города? — недоверчиво уточняю я, сканирую взглядом женщину средних лет, которая всех заставляла обращаться к ней просто по имени и на «ты», не взирая на разницу в возрасте, даже когда она существенна.
— Взяла, — просто подтверждает, но больше ничего не объясняет. — Так организуешь?
— Конечно, организую. Куда тебе?
Набираю нужный номер, чтобы отдать поручение.
— Екатеринбург, — коротко отвечает, а потом, немного поразмыслив, добавляет. — Пока месяца на три, а дальше как пойдёт. Мутная история вырисовывается.
— Надеюсь, ничего опасного?
— Точно сказать не могу.
Следом за Лизой ко мне вваливается Арс с предложением вместе поужинать, а заодно вытащить меня из офиса. Напротив нашего здания как раз находится неплохое заведение, которое пользуется популярностью наших работников и не только их. Как только оказываемся на улице, нам в лицо бьёт ледяной ветер, на миг оглушая и перекрывая доступ к воздуху. Бегом добираемся до ресторана, укутавшись в вороты курток, где нас встречает милая администратор и провожает до свободно столика, сообщив информацию о нашем сегодняшнем официанте.
У друга звонит телефон. Как только он отвечает, из трубки слышатся возбуждённые вопли Ленки, которая что-то пытается втолковать незадачливому парню. Арс слушает её молча, иногда хмурится и усталым жестом потирает переносицу.
— Нет, никаких Гималаев в ближайший месяц точно, — наконец говорит он и на возмущённый вопль закатывает глаза. — Малышка, я сказал — нет. Вот только не надо на меня обижаться. У меня в отличии от некоторых работа по графику, и я не могу отлучаться от него, когда вздумается. Это ты у нас вольный писарь.
Смотрю в противоположную сторону, чтобы не смущать друга, но не могу удержаться от широченной улыбки, которая так и норовит показаться на лице. Эти двое такие забавные. Как курица с наседкой. Только ещё непонятно кто из них курица, а кто — наседка.
— Всё пытается из тебя верёвки вить? — со смешком спрашиваю, когда заканчивается их разговор.
— Можно подумать, что у тебя нет той, кто будет верёвки вить, — невозмутимо парирует Арс. — Кстати, о Яне. Ты почему ещё здесь? — я непонимающе на него смотрю. — А где же твои походы к неприступной крепости по имени «Яна Милославская»? Я думал, ты так просто не сдаёшься.
— А кто сказал, что я сдаюсь?
— Ну конечно, не по этой причине ты тут сидишь в моей компании вместо того, чтобы возвращать к себе девушку, — иронично говорит он и невозмутимо отрезает кусок стейка из говядины.
— У меня были неотложные дела, — туманно отвечаю я.
— Да ладно, — отмахивается от моих слов друг. — Передо мной можешь не оправдываться.
— Больно надо, — фыркаю, и мы замолкаем, полностью сосредоточившись на поглощении еды.
Зал заполняется посетителями, решившими отдохнуть после работы. Официанты снуют туда-сюда. Движение на проезжей части тоже не останавливается ни на миг, а на улице появляется всё больше и больше людей, спешащих по своим делам.
— И всё же, почему ты не вертишься вокруг Яны?
— Ты не успокоишься? — вздыхаю я, покончив с чашкой кофе.
— Разумеется нет, — фыркает Арсений. — Я же должен понимать, как действовать в той или иной ситуации.
