— …Джинсы, — закончила за него Кэрри, когда он подал ей одну из газет. — Мог бы и не напоминать, Майкл. Но мне казалось, мы собираемся в загородный дом на уик-энд.
— Мы можем поехать туда когда угодно, а такой шанс выпадает лишь раз в жизни… И потом, это мой свадебный подарок тебе. — Он помедлил в дверях ванной. — Если мне будет позволено сказать, мой подарок намного лучше того ужасного галстука.
— Послушай, Майкл, я выбирала его несколько часов…
— Нисколько не сомневаюсь. Должно быть, нелегко было найти столь уродливый экземпляр.
Полет показался Кэрри быстрым и увлекательным, а наводненный толпой шумный Каир, по которому они ехали от аэропорта к отелю, — калейдоскопом незабываемых впечатлений: Нил, блестевший в лучах яркого солнца, фелуки, носившиеся по своим торговым делам от берега к берегу, высокие, одетые в белое фигуры, величественно вышагивавшие по пыльным улицам, кафе, переполненные стариками, пившими мятный чай из крошечных стаканчиков. Кэрри была очарована.
— А мы осмотрим музеи? Пирамиды? — затаив дыхание, спросила Кэрри, когда они входили в отель.
— Пирамиды ты увидишь вечером, — сообщил Майкл.
— Вечером! О, это чудесно! Они освещены? — Внезапная дрожь возбуждения охватила ее. — Майкл?
Он заполнил регистрационный бланк, передал их паспорта клерку и повернулся к Кэрри.
— По твоему лицу я вижу, что ты ждешь не дождешься моего сюрприза. Я ведь обещал сводить тебя на «Аиду» и подумал, что тебе, возможно, будет приятно послушать оперу в естественных декорациях.
— Приятно?.. — Пораженная великодушием Майкла, Кэрри порывисто обхватила его за шею и поцеловала в щеку, позабыв о том, что они находятся в холле самого роскошного отеля столицы. — Никто никогда не дарил мне лучшего свадебного подарка! — задохнувшись, проговорила она.
— Ну, все еще впереди, дорогая. Ты замужем лишь первый раз. Возможно, твой следующий муж порадует тебя «Мадам Баттерфляй» в Нагасаки. — И он отвел ее руки.
Только то, что они находились в людном месте, удержало руку Кэрри, уже готовую взметнуться к его щеке. А еще то, что, ударив его, она обнаружит, как больно ранили ее слова Майкла.
Как бы сожалея о своем утреннем ухаживании, он с самого завтрака пребывал в крайнем раздражении. Радостное возбуждение не покидало Кэрри на протяжении всего путешествия, но сейчас ей пришлось признать тот факт, что, постоянно принуждая ее носить маску счастливой новобрачной, Майкл, очевидно, не считает, что те же правила касаются и его. Впрочем, здесь их никто не знает и никого не волнует, счастливы они или нет.
— Я вовсе не думаю, что коллекционирование мужей войдет у меня в привычку, Майкл. Судя по всему, месяцев, проведенных с тобой, мне хватит до конца жизни, — произнесла Кэрри отчетливо ледяным тоном, не оставлявшим никаких сомнений в том, что она очень зла. Кэрри повернулась и направилась за ожидавшим их портье к лифту, не заботясь о том, последует ли за ней Майкл.
Кэрри переодевалась долго. Она взяла с собой струящееся платье, которое Джулия заставила купить, несмотря на немыслимую цену. Состоявшее из искрящихся жемчужных ромбов, скрепленных тончайшими шнурами, оно покорило Кэрри с первого взгляда. Повязав на шее воздушный шарф в тон платью, и закинув его длинные концы назад, Кэрри скользнула в шелковые бальные туфельки. Теперь пора взглянуть на себя в зеркало, подумала она.
Однако отражение ее не порадовало: из зеркала смотрела не Кэрри Ховард, а миссис Майкл О’Берри с лицом бледным и напряженным. Кэрри взяла сумочку и открыла дверь.
Майкл стоял на балконе, опершись руками на перила и внимательно следя за оживленным движением по Нилу. Мгновение он оставался неподвижным, и глаза Кэрри смягчились, задержавшись на его могучей фигуре. Затем он обернулся и окинул ее холодным отсутствующим взглядом.
— Еще одно состояние, полагаю, — пробормотал он, выпрямившись.
— Совершенно верно, — ответила Кэрри, борясь с дрожью в голосе. — Притом весьма значительное…
Майкл наградил ее скупой улыбкой за неукротимый дух борьбы.
— Платье стоит того, уверяю тебя. Но следует приложить гораздо больше усилий, чтобы заставить меня содрогнуться, — заметил он, мрачно насмехаясь над ее наивностью. — Ведь именно таково твое намерение?
— Будь осторожнее со словами! — посоветовала Кэрри.
— Но я с удовольствием пойду тебе навстречу, — заверил ее Майкл. — А теперь дай мне свое запястье.
— Зачем? Хочешь сломать?
— Очень заманчиво. Но нет.
Майкл ждал. Немного нервничая, Кэрри протянула руку и с недоверием наблюдала, как он застегивает браслет — полоску неограненных алмазов, заключенных в прекрасную филигранную золотую оправу, — на ее запястье.
— Майкл, — попыталась возразить Кэрри, — я не могу это принять.
— Даже если я скажу, что это очень обидело бы меня? — Его подбородок напрягся. — Рассматривай браслет всего лишь как реквизит, Кэролайн. Что ты с ним сделаешь потом… меня не касается.
— Верну тебе, — с отчаянием в голосе произнесла Кэрри. — И кольцо. Все.
— Нет, спасибо. — В его глазах промелькнула улыбка, немного согревшая сердце Кэрри. — Мне все это ни к чему.
— Я… я пойду возьму плащ.
И когда она, склонив голову, надевала мягкий бархатный капюшон, зеркало убедило ее, что бледность больше не проблема. Щеки Кэрри горели огнем.
Вестибюль отеля был переполнен мужчинами в вечерних костюмах и женщинами в потрясающих платьях. Очевидно, все они собрались на представление «Аиды» под открытым небом. Но Майкл шел, не задерживаясь, несмотря на несколько попыток завязать с ним разговор. Он помог Кэрри сесть в ожидавшую их машину, и шофер тут же тронул с места.
— Это далеко? — спросила она, когда они достигли окраин города, где в заброшенных карьерах, откуда добывали камни для пирамид, разместился рынок с огромным количеством глиняной посуды, лежавшей рядами и поблескивавшей в лучах заходящего солнца.
— Ты скоро увидишь пирамиды, — пообещал Майкл и оказался прав.
Солнце уже склонилось к самому горизонту, когда машина наконец остановилась. Майкл О’Берри помог жене выйти и повел ее по бесплодной каменистой земле к краю песчаной гряды.
Внизу, в долине Гизы, стояли три огромные пирамиды, окруженные развалинами меньших гробниц. Тени удлинились до бесконечности, и огненный шар, медленно опускавшийся там, где начиналась пустыня, казалось, воспламенил небо. Песок на мгновение вспыхнул багрянцем, а затем все кончилось, и только розовые блики окрашивали надвигающиеся сумерки. В потемневшем небе зажглась первая звезда.
