— Ты мокрый, — сказала она наконец. Более того, его джинсы и черная рубашка были в грязи, а сам он небрит.
Майкл провел рукой по лицу.
— Дождь идет. А почему ты не в постели?
Не дожидаясь ответа Кэрри, он прошел в гостиную и поднес спичку к дровам в камине. Его невозмутимое спокойствие больше всего потрясло Кэрри.
— Майкл, где ты был? — спросила она. Ее голос прерывался рыданиями. — Я была так напугана… Идиотизм… Я просто не могла с собой справиться…
Но прежде чем она успела продолжить, он подбежал и обнял ее, утешая. Прикосновение грубой щетины к ее щеке показалось Кэрри блаженством.
— Ты вся дрожишь! — нетерпеливо вскрикнул Майкл. — Я испачкал тебя — сделал только хуже! — Он попытался отступить, но Кэрри вцепилась в него.
— Неважно, — быстро сказала она. — Просто обними меня. — Она положила голову ему на грудь. — Когда я проснулась и поняла, что совсем одна…
Кэрри посмотрела Майклу в лицо. Глаза ее расширились, словно требуя ответа на немой вопрос.
— Кэролайн, извини…
Он, похоже, не в силах был продолжать. Внезапно внутри у Кэрри все похолодело, и зловещее предчувствие заставило ее отстраниться от Майкла. Ну конечно, Гарри отправился в Нью-Йорк запаковывать вещи, а Лесли осталась, чтобы избежать ненужного риска долгого перелета, и занималась благоустройством нового дома, который помог им купить Майкл.
Кэрри попыталась вырваться, но Майкл удержал ее.
— Нет, не говори ничего! — Кэрри не хотела знать ужасную правду и принялась отбиваться так, словно от этого зависела ее жизнь.
— Прекрати! — Майкл встряхнул ее, но она продолжала бороться. — Послушай меня…
— Не хочу! Ты был с Лесли! — выкрикнула она. Ее руки безвольно повисли вдоль тела. — Тебе все равно не удалось бы это долго скрывать…
— Ты расстроена и сама не ведаешь, что говоришь…
— Неужели? Ты не спускал с нее глаз. Даже на свадьбе. — Она помотала головой, и волосы ее разлетелись в разные стороны. — Ты так оберегал ее. А вдруг бедняжку Лесли обидит эта скверная Кэрри Ховард, которую нельзя оставлять наедине с чужими мужьями? Не верю, не могу поверить в твое полное бескорыстие. Ты едва дождался момента, когда Гарри уехал из страны… — Глаза ее потемнели. — Сколько времени тебе потребовалось, Майкл, чтобы соблазнить Лесли? Она боролась за каждый дюйм своей чести, прежде чем полностью покориться неотра… — ее душили рыдания, — неотразимому обаянию Майкла О’Берри?
Со стоном она опустилась на колени. Майкл, все еще держа Кэрри за запястья, упал на колени рядом.
— Разве это имеет значение? — спросил он.
Его лицо было так близко! Капли дождя стекали по нему с волос, а горящие глаза словно заглядывали в душу, пытаясь найти ответ там.
— Будь ты проклят, Майкл! Почему ты меня терзаешь? — Она наконец положила голову ему на грудь и разрыдалась. — Ты же знаешь, что имеет.
Некоторое время он продолжал обнимать Кэрри, легонько дуя на ее волосы, поглаживая спину.
— Скажи мне, — потребовал Майкл, когда она немного успокоилась. — Скажи, почему это имеет значение.
Сказать? Что она может ему сказать? Только правду. Кэрри подняла голову.
— Я люблю тебя, Майкл О’Берри. Я так хочу тебя, что это похоже на боль, на муку, которые никогда не отступают.
Несколько секунд он молчал.
— Как… как ты можешь любить меня? После всего, что я тебе причинил?
— Так уж случилось… — К горлу Кэрри опять подступили рыдания.
— В Каире… ты именно это пыталась мне сказать?
— А что же еще?
— Я подумал… ты чувствуешь себя обязанной. После моего глупого поведения тем утром…
— Ты дразнил меня. Я поняла это, как только миссис Вэллз постучала в дверь. Я собиралась отомстить за себя… Но ты так и не дал мне шанса.
Последовало долгое молчание.
— А Гарри? — наконец спросил Майкл.
Кэрри покачала головой.
— Мы с Гарри знакомы очень давно. Возможно, слишком давно. Он просто задел мою гордость в ответ на то, что я задела его. Но он не смог бы разбить мне сердце, поскольку, едва встретив тебя, я поняла: оно ему не принадлежит.
Майкл не отрываясь смотрел на Кэрри, словно на только что обретенный шедевр, сокровище, чудо!
— О господи, какими же дураками мы были! — Он поднял руку и очень нежно смахнул слезы с ее щек. — Кэролайн, я знаю, мы оба вступили в этот брак, преследуя определенные цели, и я обещал отпустить тебя… Но скажи, возможно ли, чтобы ты осталась со мной по-настоящему — «в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас»?
Это было восхитительно и ужасно. Кэрри открыла рот, чтобы ответить, но так и не смогла вымолвить ни слова.
— А Лесли? — наконец прошептала она.
— Лесли — моя сестра.
— Твоя сестра?
Майкл, заметив, что ее глаза потрясенно расширились, легко прикоснулся пальцем к ее губам.
— Точнее, сводная сестра. Дочь моей матери. Идем. Я покажу тебе. — Он встал и, обняв Кэрри за талию, повел через гостиную к портрету, который привлек ее внимание в первый вечер пребывания в этом доме. — Это моя мать.
Как она могла не узнать — и мягкое облако темных волос, и такая же приветливая улыбка…
— Сходство поразительное. Не пойму, почему я не догадалась раньше. — Кэрри повернулась к Майклу. — Джулия говорила мне, что мать вас оставила…
— Она была певицей — колоратурное сопрано. Я однажды видел ее выступление. Отец водил меня. Подарок ко дню рождения. Мама показалась мне королевой. Королевой она, конечно, не была. Ее нельзя было назвать даже звездой, хотя при удачном стечении обстоятельств могла бы ею стать. Боюсь, потеря разбила сердце моему отцу, но этого следовало ожидать. Она была намного моложе его.
— На сколько моложе?
— На двадцать пять лет. О, Кэрри, — пробормотал Майкл, и ее имя зазвучало по-новому, неожиданно нежно и ласково. Он провел губами по ее волосам, вискам, шее.
— А где ты ночевал все это время? — растерянно спросила она, ошеломленная столь удивительным ходом событий.
— Кэрри, Кэрри, ты задаешь слишком много вопросов. — И он взял ее лицо тонкими пальцами и поцеловал, задавая собственный вопрос. Вопрос, на который она теперь могла ответить.
— Майкл, — задыхаясь, прошептала Кэрри чуть позже, слабо оттолкнувшись от возлюбленного.
Он посмотрел на нее опасно затуманенным взором.
— В чем дело? Ты решила немного подумать?
— Сколько бы я ни думала, все мои мысли — замечательные! — сказала она, проводя пальцем по его щеке, затем по подбородку, пока не добралась до чувственных губ. — Но самая замечательная — о том, что нам неплохо бы освободиться от мокрой одежды.
