— Буду рад помочь, мэм, — пробормотал Майкл, но, когда он принялся расстегивать пуговицы ее пижамы, Кэрри перехватила его запястья.
— А не лучше ли нам опробовать кровать под балдахином?
— У меня сложилось устойчивое впечатление, что тебе нравится на полу. Или ты стала немного старовата для такого?..
— Кто староват?
— Ты. Разве забыла, что сегодня — твой день рождения?
— Сегодня?.. — Она взглянула на часы.
Они показывали десять минут первого.
— Я… Да, забыла!
— Зато я — нет. — Он мягко рассмеялся и, взяв ее на руки, осторожно понес по ступеням лестницы наверх. — И мне не терпится преподнести тебе особенный подарок.
— Ты так и не сказал, где ночевал все это время, — сонно пробормотала Кэрри спустя много часов.
— В подвале галереи. Поэтому я и узнал, что сработала сигнализация. Там есть отвод.
— В подвале? В этом пустом, гулком, мрачном месте? Почему?
— Потому что я не мог находиться с тобой в одном доме и не заниматься любовью.
Кэрри вспомнила, как она желала его в первое утро после свадьбы.
— Понимаю… — протянула она. — Но признайся же, что случилось с циником, который не верит в любовь. Я думала, у тебя нет сердца.
— У меня нет сердца, Кэрри. Я отдал его тебе. — Затем он громко, рассмеялся. — Ты кажешься такой самодовольной, ты, маленькая нахалка!
— Ну, девушке хотелось бы услышать, что она неотразима.
— Так и есть, поверь. — Он сжал ладонью ее грудь, попробовал на вкус теплую кожу, гордо восставший сосок. Затем медленно откинулся назад и провел рукой по выпуклости ее живота. Его брови слегка нахмурились.
— В чем дело? — спросила Кэрри.
Он покачал головой.
— Должно быть, я туго соображаю по старости лет. Когда ты собиралась сообщить мне, или не собиралась этого делать вообще?
Кэрри почувствовала, как ее щеки медленно заливает румянец.
— Да, я помню, ты говорил, что всегда можешь определить… Ты заметил?
— Заметил? Что ты носишь моего ребенка? Любимая, да я счастливейший человек на свете!
— Я до сих пор не понимаю, почему ты был так уверен, что Лесли — твоя сестра, — сказала Кэрри за завтраком. — Ты знал, что у твоей матери есть еще ребенок?
— Нет. Все произошло случайно. Когда на свадьбе твоего отца я вдруг увидел Лесли, то решил, что столкнулся с привидением. Я побежал за ней, собираясь поговорить, выяснить, кто она такая, а вместо этого стал участником той ужасной сцены — когда вы встретились все трое.
Кэрри очень живо помнила случившееся.
— И она сказала тебе, что ее мать была певицей.
— Вот видишь — мне необходимо было разобраться. Поэтому я и пригласил их в оперу. — Ему, казалось, стало неловко. — А когда я понял, что между тобой и Гарри что-то есть, мне сделалось жутко. Захотелось защитить ее, помочь ей. Я был в такой… ярости. А ты представляла явную угрозу. Джулия очень убедительно говорила о том, что ты не слишком щепетильна…
— А Лесли знала, кто ты?
— Нет. И до сих пор не знает… но я поделился с Гарри своим предположением.
— Так вот о чем ты хотел поговорить с ним перед свадебным обедом, — выдохнула Кэрри.
— Да. Я и сам летал в Нью-Йорк, но у меня было очень мало времени, и я почти ничего не выяснил. Лесли удочерили, когда… когда родители погибли, и дали ей другую фамилию. Вот мне и понадобился Гарри — чтобы уточнить кое-какие детали, не вызывая у Лесли подозрений. Пару дней назад я получил от него письмо с копией свидетельства о рождении Лесли. Сомнений быть не может.
— Когда ты собираешься ей сказать?
— Позже. Стоит подождать, пока вернется Гарри. По-моему, сказать должен он. А я сообщу Джулии. Может быть, устроим здесь семейный обед? У меня осталось от матери несколько вещей, которые Лесли, возможно, захочет взять. Портрет, например.
— Конечно. — Кэрри дотронулась и ласково погладила его по руке — Это будет замечательно.
Майкл посмотрел на нее.
— Да, замечательно. И уж коли мы заговорили о семейных обедах, думаю, пора вручить тебе мой подарок ко дню рождения.
— Я думала, что уже получила его. — Хихикая, Кэрри пошла за мужем в кабинет.
Майкл поднял большой плоский прямоугольный сверток в плотной коричневой бумаге и положил на стол.
— Похоже на картину, — сказала она, развязывая веревку.
— Это и есть картина.
Кэрри посмотрела строго.
— Ну вот, испортил сюрприз…
Но, развернув бумагу, она издала вопль восторга.
— Майкл, это же моя свинья! Моя любимая жирная свинья. Но ведь ее продали с аукциона на прошлой неделе за бешеные тысячи…
— Тысячи, которые ты тут же пожертвовала на деревенские нужды.
Она отмахнулась от его слов, как от чего-то совершенно неважного.
— Но ведь ты сидел рядом со мной. Как тебе удалось купить ее?
Майкл слегка пожал плечами.
— У меня очень выразительные брови. Ты довольна? — спросил он, опираясь на стол.
— Еще бы! Показать тебе, как я довольна? — предложила Кэрри, обхватывая руками его шею.
Позади внезапно послышалось вежливое покашливание.
— Лучше прекрати, пока мы не зашли слишком далеко.
Кэрри обернулась.
— Джулия! Папа!
— С днем рождения, дорогая! — Отец вложил ей в руку маленькую коробочку. — Небольшой подарок для тебя. — Он кивнул в сторону картины, лежавшей на столе. — И где же вы собираетесь повесить этот шедевр? — поинтересовался Том, оглядывая работы известных современных художников, висевших на стенах.
— В малой гостиной…
— В загородном доме… — выпалили Кэрри и Майкл одновременно и тут же свирепо уставились друг на друга. Но в следующую секунду оба разразились хохотом.
— Мы найдем ей место, — пообещал Майкл и повернулся к Джулии. — Вы отпразднуете с нами вечером?
— Боюсь, мы будем лишними, дорогой, — сказала она.
— И потом, мы только что пришли в себя после минувшей ночи. Вы видели награждение? — спросил Том.
— Награждение?
— Сейчас как раз передают запись. Тебе, наверное, будет любопытно посмотреть, Кэрри.
И с этими словами ее отец нажал на кнопку телевизора. На экране известный актер читал список претенденток на звание актрисы года, одной из которых была Джулия.
Стали показывать отрывки из фильмов, и вдруг появилась Джулия крупным планом. Она сжимала телефонную трубку, костяшки ее пальцев побелели.
— Мы спасены, дорогой. Я его заполучила! Один бог знает, как мне пришлось потрудиться, чтобы убедить старого дурака… Но прикрытие идеальное…
Затем последовала пауза, и Джулия мягко засмеялась.
— Я не могу сбежать во время медового месяца, дорогой, как бы мне ни хотелось. А потом… Я сохранила за собой квартиру, и мы сможем встречаться, когда захотим. Единственная ложка дегтя в бочке меда — папочкина дочка. Она такая бдительная… Но у меня уже есть небольшой план… Думаю, мне удастся от нее избавиться…
