— Я здесь живу, забыл? — Девушка указала кивком на сумку. — Ты мне что-то принес или забираешь это с собой?
— Что ты имеешь в виду? — Сумка с глухим звуком упала на землю.
Вздрогнув, Питер усилием воли заставил себя остаться на месте.
Норманн начал медленно подниматься к Анхеле по ступенькам крыльца, оставив сумку на земле. У Питера сжалось сердце от дурного предчувствия, и он пожалел, что не арестовал Норманна сразу, как тот появился из-под крыльца.
Когда же появятся Пабло и Диего?
Норманн уже приблизился к Анхеле и встал рядом с ней. Она по-прежнему лениво облокачивалась на перила, словно их разговор был просто праздной болтовней. Пират обнюхал брючину Норманна и дружелюбно вильнул хвостом.
— Ты ведь прятал свои вещи под моим домом задолго до того, как я сюда переехала, так? — насмешливо заметила Анхела. — По ночам я слышала какие-то звуки, но не думала, что это ты.
У Питера внутри все оборвалось. Только не конфронтация, взмолился он про себя, никакого давления.
— Видишь ли, я ее нашла. — Девушка указала на сумку. — И мне стало интересно, чьи это драгоценности и куда они потом деваются.
— Тебе действительно хочется это узнать? — наконец обрел дар речи Синклер.
Неважно, насколько чувствительным был диктофон Питера. Голос Анхелы был таким отчетливым, что, наверное, был бы хорошо слышен даже на другом конце большого зала суда. Но почему она так рискует? Почему дает Норманну понять, что все знает? Неужели она не понимает, насколько это опасно?
— Да, потому что я работала в кругах, недалеких от ювелирного дела. Опознать еврейские драгоценности не стоит большого труда. Поэтому я хочу знать вот что: когда я получу свою долю?
У Питера к горлу подкатила тошнота, и он больно прикусил нижнюю губу.
Так вот в чем дело. Неужели его рассудок оказался прав, а сердце ошибалось? Снова…
Синклер попятился назад, к сумке, словно проверяя, на месте ли она, но при этом он не спускал глаз с Анхелы.
— Доля, какая доля?
Девушка подбоченилась.
— Может, хватит повторять мои слова? Ты несколько месяцев пользовался моим домом как тайником, верно? Мне полагается плата. Если угодно, можно назвать ее арендной.
Даже на таком расстоянии Питер уловил в ее голосе странные нотки. На страх непохоже. Должно быть, злость. Или, скорее, нетерпение.
Синклер взглянул на Анхелу.
— Не думаю, что соглашусь платить тебе «арендную плату».
— А я думаю, что согласишься. Да ладно, Норманн. Скажешь покупателю, что мы партнеры, просто меня еще не было на борту. Но сейчас — это так. Я смогу тебе помочь.
— Мне не нужна помощь!
— Но тебе же помогает Эстебан. Не говоря уже об остальных.
— Откуда ты знаешь?
— Что же я могу поделать, если стою у окна, когда к тебе заходят знакомые мне люди. Да еще они при этом помахивают такими знакомыми черными бархатными шкатулочками.
— Мне кажется, Анхела, ты суешь нос не в свое дело.
— Неужели? — насмешливо сказала девушка. — А я думаю, что это мое дело. Учитывая, что мне многое известно, мы могли бы стать неплохой командой.
Питер с отчаянием оглянулся на диктофон, тихо выполняющий свою работу. Голос Анхелы звучал так же отчетливо, как на ее радиопередачах. Словно она…
Детектив застыл на одном месте.
Ее голос…
Большинство людей никогда не разговаривают отчетливо в личной беседе, тем более уж не думают о голосе, когда разговаривают с преступником в темноте. Для девяноста процентов людей говорить таким голосом без усилий просто совершенно невозможно. Исключение составляют актеры и радиокомментаторы.
С сердца Питера будто упал камень, и он упрекнул себя в непонятливости.
Это был гениальный спектакль одной актрисы, которая была уверена в том, что, кроме преступника, других зрителей у нее нет. Нет ни одного человека, который мог бы помочь…
Анхела думала, что она совершенно одна, и, потому делала все возможное, чтобы задержать Синклера с товаром в руках, надеясь, что кто-нибудь за это время придет.
Храбрая, сумасшедшая женщина. Она все время держала Питера в напряжении, эта женщина, которую он любил.
Да, любил, черт возьми! Сомнения, которые преследовали Питера, отравляли его ум и отдаляли от Анхелы каждый раз, когда он вспоминал о сумке с драгоценностями, растаяли как дымка на солнце.
Призрак Деборы засмеялся из глубины его памяти, но он уже не имел над Питером такой власти, как раньше. Нет, нельзя больше покорно сидеть в кустах, когда женщина, которую он любит, в опасности. Нужно как-то показать, что она не одна.
Синклер стоял спиной к деревьям, а Анхела лицом к Питеру. Медленно, движимый силой своей неопровержимой догадки, детектив распрямился, показавшись в поле зрения девушки.
Их взгляды встретились.
— Есть люди, которым не понравится то, что ты шпионишь, — заметил Норманн. — Канингхем об этом знает?
Анхела откинула голову назад и засмеялась с облегчением. Этот смех легко можно было бы принять за издевку, если неизвестно, что к чему.
— Ты шутишь? Конечно, нет.
Питер снова скрылся из виду, и прилив уверенности расправил плечи Анхелы.
Синклер кивнул, криво улыбнувшись.
— Видно, ты совсем задурила ему голову. — Тут он кинул на девушку сердитый взгляд. — А сейчас самое время поговорить о партнерстве. У тебя был шанс пойти со мной на свидание.
Она пожала плечами.
— Я не об этом. Думаю, из нас получится неплохой деловой альянс, мне нравится твоя смекалка.
И снова Питер услышал странные нотки в ее голосе. Так вот что это: гнев. Она была зла на Синклера за то, что он так с ней поступил. Не показывай этого, Анхела, подумал детектив. Подожди, пока не представится подходящий момент, и тогда я его схвачу.
— У меня уже есть партнеры. Ты мне для этого не нужна.
— Да? И кто же они? — Норманн не отвечал, и Анхела махнула рукой. — Я уже и так знаю. Это связано с казино, верно?
— Гляжу, ты ничего не упускаешь…
— Да уж, — протянула Анхела. — Ходят слухи, что ты на Гибралтаре продаешь драгоценности за рубеж через своих людей.
— Ты слишком любопытна, — резко сказал Синклер. — И болтлива. Если будешь так дальше трепаться, для тебя это может плохо закончиться.
— Норманн! — Ее взгляд из-под ресниц был полон упрека. — Как ты можешь такое говорить? Я думала, что нравлюсь тебе.
— Да, нравишься, поэтому я тебя и предупреждаю. В это дело вложено немало средств многими людьми, поэтому тебе лучше закрыть рот. Все ясно?
— Ну и что ты можешь со мной сделать?
— В твоем доме может произойти пожар. Будет очень жаль, столько тяжкого труда, и все пойдет прахом. А может, и с тобой произойдет какой-нибудь несчастный случай… Сложно сказать, что именно придумают мои друзья. Думаю, тебе стоит пойти со мной прямо сейчас и поговорить с ними лично.
