Не желая портить ее хорошее настроение, особенно в свете того, что она так болезненно воспринимала замечания относительно собственных форм, хотя сам Трэвис все больше терял от них голову, он решил рассмотреть статую женщины перед ними. Он коснулся мраморной груди и хищно улыбнулся.
— Должен заметить, что твои груди намного более впечатляющие, чем ее.
Лили шлепнула его по плечу.
— Тихо! Не так громко. Ты меня вгоняешь в краску.
Трэвис удивленно приподнял брови.
— Неужели ты думаешь, что Лео не оценил твоих достоинств, прежде чем делать тебе комплименты?
Лили скрестила руки на груди, но не настолько быстро, чтобы Трэвис пропустил момент, когда ее соски набухли, как почки.
— Ни о чем я не думала, хотя спасибо, — сказала она, не в силах скрыть улыбки.
— В таком случае, юная леди, — продолжая дразнить ее, сказал он, — вам придется многому научиться, коль скоро речь идет о мужчинах. Особенно об итальянских мужчинах.
Трэвис повернулся к статуе и пробежал рукой вдоль линии ее талии.
— Я бы сказал, что ты исключительно соблазнительная, в гораздо большей степени, чем эта мадам. У меня не возникает сомнений на этот счет.
— Соблазнительная? — фыркнула Лили. — Когда ты пришел к этому выводу?
Трэвис взял Лили за руку.
— Когда впервые занимался с тобой любовью.
Лили вспыхнула, но не отдернула руку, когда он наклонился к ней и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. В нем была не столько страсть, сколько нежность. Все складывалось слишком правильно, слишком хорошо, и эти новые ощущения грозили захлестнуть Трэвиса, поэтому он вынужден был побороть вдруг возникшее желание убежать, скрыться от новой Лили. Он не хотел ее отпускать, но не мог подчинить ей свою волю.
Он представил, какая жизнь ждет его, если он откажется от того нового, что предлагала ему судьба: каждый уик-энд новая пассия, которая выглядела как картинка, но не умела поддержать и пятиминутной беседы. И это он считал свободой? Он вдруг сильно засомневался, что эта перспектива манит его, как прежде.
Словно читая его мысли, Лили пристально посмотрела на него, охваченная застенчивостью и волнением. Ее неуверенность заставила Трэвиса быстро переключиться.
«Я не хочу возвращаться к той жизни, какой жил прежде», — отчетливо понял Трэвис. Ему было хорошо в настоящем.
Он схватил Лили за руку, позвал Лео, сказал ему, что они созвонятся позже, чтобы договориться об отгрузке, и повернулся к своей спутнице:
— Пойдем веселиться.
Лили последовала за ним. Они сели в свою маленькую арендованную машину, и Лили нарушила молчание:
— Я уже веселюсь, Трэвис, поверь мне. Этот день прошел для меня, как в счастливом сне.
Трэвис провел рукой по ее волосам и жадно приблизил к себе ее губы. Он включил радио, и они помчались вдоль виноградников и олив, сопровождаемые звуками популярных мелодий. Он удерживал руку Лили на своем колене. Ему было отрадно, что она не убрала ее, а постукивала пальцами по его бедру в такт песням. Он попытался хоть на миг отвлечься от похотливых мыслей, но в компании такой любовницы, как Лили, это было непосильной задачей. Его эрекция росла с каждой минутой. Ему было все труднее сосредоточиться на дороге.
Он остановил машину на узкой дорожке, усыпанной гравием, у старой фермы. Он надеялся, что Нона была дома. Бабушка одного из его клиентов. Он познакомился с ней пять лет назад и каждый раз, когда бывал в городе, заезжал к ней, словно попадая домой. Он точно знал, что она придет в восторг от Лили. Ворота открылись, и до его слуха донеслась темпераментная итальянская скороговорка. Лили вышла из машины, и пожилая женщина приблизилась к ней и поцеловала ее в обе щеки.
Трэвис объявил:
— Нона собирает самые лучшие в городе корзинки для пикников.
Он сжал ее руку.
— Все ли готово для пикника? — спросил он ее по-итальянски.
Она радостно кивнула:
— Конечно! — и посмотрела в сторону Лили с хитрецой. — Какая красивая донна, верно? — обратилась она к Трэвису.
— О да, — сказал он и увидел, что Лили смотрит на них с недоверием, поэтому быстро пояснил: — Она говорит, что ты очень красивая женщина.
Лили вспыхнула и начала было протестовать, но Трэвис оборвал ее:
— Ты же не хочешь спорить с человеком, который отличается колоссальной житейской мудростью? А еще от нее зависит, отведаем ли мы самый вкусный обед, — советую не забывать об этом.
— О нет, — сказала Лили с сияющей улыбкой. — Я не стала бы рисковать расположением этой милой женщины. Как жаль, что я не понимаю по-итальянски.
Трэвис и Лили последовали за Ноной в маленькую кухню.
— В следующий раз мы останемся здесь на месяц, и ты сама не заметишь, как начнешь его понимать.
Лили замерла.
— В следующий раз?
Трэвис не знал, что сказать. Он и сам был потрясен тем, что такие слова сорвались с его уст, но ему казалось, что нет ничего более естественного, чем такой ответ. Он не знал, что предложить ей в качестве объяснения, поэтому просто наклонился и поцеловал ее.
Нона улыбнулась, увидев этот жест. Лили оттолкнула его.
— Мы ведем себя неприлично, — настойчиво произнесла она.
Трэвис усмехнулся, довольный тем, что неловкий момент позади, но потом сказал:
— По-моему, ты преувеличиваешь. Это ты считаешь, что мы ведем себя неприлично, а не она.
Лили приняла его вызов, замерла, а потом притянула к себе и поцеловала в губы.
— Неужели ты и сейчас так считаешь, умник?
Трэвис не мог прийти в себя секунд пять, но потом улыбка триумфа озарила его лицо:
— Ты меня убедила в своей правоте.
Лили удивляла его каждую минуту. За несколько дней она превратилась из незаметной серой мышки в жар-птицу с ярким оперением. Чего ему следовало ждать дальше?
Он отставил стул, предлагая Лили сесть. Они сидели в кухне за изъеденным временем столом, потягивая из стаканчиков граппу. Нона налила им ее из округлой приземистой бутыли, горлышко которой было запаяно красным воском. Они хранили уютное молчание, пока Нона складывала в корзинку домашний хлеб с оливками, сыр, соления, бутылку кьянти, салями, орехи и зелень.
У Лили заурчало в животе, и Трэвис усмехнулся, когда ее щеки покрылись легким румянцем.
— Каждый раз, когда я проезжаю мимо Ноны, я ощущаю приступ волчьего аппетита, — сказал он, желая сгладить неловкость, вызванную беспокойством Лили, возникавшим всякий раз при упоминании еды. — Он наклонился к ней и тихим голосом, в котором таились многозначительные обещания, произнес: — Честно говоря, это происходит и когда я смотрю на тебя.
Лили улыбнулась, но в этой улыбке не было ни искренности, ни шарма. Она жалко скривила губы, так что Трэвису захотелось погладить ее по волосам в знак утешения.
