Лили улыбнулась, но в этой улыбке не было ни искренности, ни шарма. Она жалко скривила губы, так что Трэвису захотелось погладить ее по волосам в знак утешения.
— Готова поспорить, что ты здесь бывал не с одной девушкой. Интересно, что думает Нона, сравнивая их и меня.
Трэвис не мог скрыть своего раздражения.
— Лили, почему тебе всегда требуется все испортить?
Лили покраснела, но смело выдержала его взгляд:
— Не у меня было десятка два… О, какая я глупая, ведь в твоем случае счет следует вести на сотни. Так вот, не у меня были сотни любовниц. Так почему бы мне не предположить, что ты бывал здесь в обществе хотя бы еще одной женщины?
Нона прекратила наполнять яствами корзину.
— А эта девушка с перцем, ее не надо будет долго заводить, — заметила она по-итальянски.
— Да, Нона, ты права, — ответил ей Трэвис.
— Что? — Лили стукнула кулаком по столу и посмотрела на свою раскрытую ладонь с удивлением, словно не понимала, что только что произошло.
Она смутилась и спросила:
— Как сказать «извините» по-итальянски?
— Scusi.
— Scusi, Нона, — сказала она, и ее большие голубые глаза наполнились слезами.
Повернувшись к Трэвису, она прищурилась и спросила:
— Давай, я жду. Что она сказала?
Трэвис откашлялся и попытался не рассмеяться. Сейчас было не до шуток. Лили выглядела такой взбешенной, что любому мужчине в ее присутствии могло бы не поздоровиться.
— Она сказала, что ты заводишься за десять секунд.
Лили открыла рот.
— Я?
Трэвис кивнул.
— О, она ошибается, — сказала Лили, опустив руки на колени и благопристойно их сложив. — Я очень спокойная.
Трэвис развел руками, а потом приблизился к Лили.
— Поверь мне, Нона имела в виду не это. Она хотела сделать комплимент твоему темпераменту. Думаю, что в свое время она была та еще штучка.
Словно понимая, о чем речь, Нона подмигнула Трэвису, оглянувшись через тонкое плечо.
— Кстати, — добавил он, — раз уж об этом зашел разговор, я хотел тебе сказать, что ты первая женщина, которую я привел к Ноне.
Лили подняла свои голубые глаза, и в них мелькнула надежда.
— Ты готов присягнуть? — прошептала она.
— Клянусь, — ответил он, приложив ладонь к сердцу.
Нона вздохнула и вручила ему корзину.
— Поезжайте!
Лили поблагодарила Нону, блеснув единственным известным ей итальянским выражением «Tante grazie», но и его она не успела договорить, потому что хозяйка дома неожиданно обняла ее.
Трэвис тоже заключил Нону в объятия при прощании, напомнив себе, что должен не забыть послать женщине хороший подарок. Затем он подхватил корзину, а другой рукой увлек за собой Лили. Он все еще удивлялся тому, как она повела себя несколько минут назад, но при этом отдавал себе отчет в том, что сам во многом спровоцировал ее вспышку гнева. Что хорошего он сделал за последние двадцать лет, чтобы теперь рассчитывать на доверие Лили?
Откуда такое горячее желание все исправить?
— У тебя есть на примете какое-то особое место для пикника? — спросила она, когда они спускались по холму от дома Ноны. — Или я снова должна искать старую стену, на которую отбрасывает тень раскидистое дерево?
Трэвис отвел взгляд от узкой дороги и улыбнулся Лили, довольный тем, что к ней вернулось хорошее настроение.
— Думаю, что тебе придется по вкусу место, куда я тебя везу, — сказал он, резко сворачивая налево у какого-то полуразрушенного сарая.
Дорога стала ухабистой, и Лили через несколько минут пути заметила:
— Такое впечатление, что ты намерен меня похитить.
— И никто не найдет тебя там, куда я тебя везу, красавица, — в тон ей ответил Трэвис.
Лили захихикала. Они пересекли последний холм. Трэвис остановил машину под высоким кипарисом. Рядом виднелись другие машины. Он схватил корзинку и повел за собой Лили. Они очутились на узкой тропинке.
— Прямо туда.
Хотя Лили сомневалась, она все же последовала за ним.
И вот они оказались перед небольшим озером, с берега которого открывался потрясающий вид. На траве располагались пары и семьи с детьми, которые играли в песок маленькими лопатками.
— Здесь так прекрасно, — тихо заметила Лили.
Она увидела старые деревянные качели, свисавшие с древнего дуба, и направилась к ним. Усевшись на доску, она коснулась земли носками туфель.
Трэвис твердой рукой подтолкнул ее вперед. Она только успела охнуть:
— Трэвис! Не так высоко!
Но уже летела вниз, и он все больше раскачивал ее. Ее волосы развевались на ветру, и юбки задирались выше колен, но ей ничего не оставалось делать, как держаться покрепче. Она смеялась.
Трэвис радовался как дитя, а когда качели замедлились, не стал противиться искушению, схватил ее в охапку и поцеловал. У него громко заурчало в животе.
— Кажется, пришло время перекусить, — сказала Лили, и ее теплое дыхание приятно защекотало шею Трэвиса. Она отстранилась и потянулась за шерстяным покрывалом, которое Нона уложила им в корзинку. Лили расстелила его на мягкой траве и начала выкладывать пакеты с едой.
— Бог ты мой, — сказала она, выуживая все новые и новые свертки. — Я, наверное, не обратила внимания на то, что нам положила Нона. Здесь хватит еды на целую армию.
— Нона знает, что у меня хороший аппетит, — сказал Трэвис, подмигивая.
— Что ж, — засмеялась Лили. — Я не могу не согласиться, что кое в чем у тебя действительно превосходный аппетит.
Трэвис притворился, что собирается на нее прыгнуть, но она лишь рассмеялась в ответ и запихнула ему в рот кусок бутерброда.
— Ешь, — сказала она, и он прилег на покрывало, наблюдая, как солнце играет на поверхности озера.
Аромат хлеба защекотал ноздри, когда Трэвис надломил корочку.
Они приступили к еде, и тень от огромного дуба создавала им приятную прохладу. Трэвис не мог вспомнить другого такого случая, когда он чувствовал себя настолько удовлетворенным. Он сидел немного сонный, но потом встал и привлек Лили в свои объятия.
— Потанцуй со мной, Лили.
— Трэвис, — сказала она, и от ее смеха у него побежали приятные волны по всему телу, — все подумают, что мы сошли с ума.
Он удерживал ее на весу, а затем опустил вниз, так что рыжие локоны коснулись земли, и сказал:
— Они слишком заняты тем, что гадают, как это мне так повезло. Я ведь самый удачливый парень на земле.
Лили замерла в его объятиях. Трэвис не мог понять, почему его комплименты производят на нее такое впечатление. Большинство женщин воспринимали их, как кошки порцию сметаны. Неужели она не верила в то, что мужчины могли бы ввязаться в драку из-за ее прелестей?
