— Я знаю свою сестру. Скорее всего, ты чего-то не понял или не все мне сказал.
Барнет молчал.
— Это связано с Отисом? — осторожно спросил Джейсон.
— Нет, — солгал Барнет и поморщился, уловив в своем голосе нотку безнадежности.
— Если это так, — продолжал Джейсон, не обратив внимания на его ответ, — то она напрасно тянет время. Отис мертв. Никакая скорбь не вернет его.
— Хорошо, если бы все было так просто, — пробормотал Барнет.
— Но ты ведь не собираешься сдаваться, а?
Барнет снова вздохнул, не зная, что сказать.
— Понимаешь, я до смерти не хочу, чтобы моя сестра связала свою жизнь с этим торговцем антиквариатом. Тебе нужно сделать что-то, чтобы изменить ее настрой. Да побыстрее.
Барнет поднял брови.
— Послушай, Джейсон, я стараюсь изо всех сил. Но Шерил одна из тех женщин, которым не угодишь, хоть в лепешку расшибись. Честно сказать, я уже в растерянности.
— Вот черт! Ну почему в нашей семейке все идет кувырком?! — Джейсон шумно вздохнул. — Я думал, хоть у моей сестры есть толика здравого смысла. У меня-то его, наверное, отродясь не водилось.
Барнет встревожился. Джейсон никогда не смотрел на жизнь в таких мрачных тонах.
— В чем дело, дружище? Еще какие-нибудь неприятности?
Джейсон помолчал, затем, видимо справившись с собой, ровным, бесцветным голосом сказал:
— Помнишь, письмо в редакцию, которое я написал?.. Ну, что полиция должна одинаково относиться ко всем нарушителям закона, будь то даже родственники крупного городского чиновника… Так вот, редактор решил сделать из него статью. Она появится в завтрашнем номере. Мое начальство считает, что это может вызвать нежелательную дискуссию.
— Ты шутишь?
— Хорошо, если б так. — Джейсон издал сухой безнадежный смешок. — Я думал, все закончится легким шлепком, но, видать, они решили раздуть эту историю. Во вторник мне надлежит явиться в комиссию по дисциплинарным расследованиям.
Барнет присвистнул.
— Ну и дела… Я могу чем-нибудь помочь?
— Расскажи обо всем Шерил. Не хочу, чтобы завтрашняя статья в газете свалилась на нее кат снег на голову.
— Непременно расскажу, — пообещал Барнет с прежней безнадежностью в голосе — раз говор с Джейсоном оптимизма не прибавил. — Не забудь, мое предложение насчет пляжного домика остается в силе. Поживешь там, как в раю: никаких газет, никакого телевидения, ни чего, кроме чаек и шума волн.
Джейсон издал долгий прерывистый вздох.
— Спасибо, старина. Буду иметь это в виду. А ты, между прочим, вникни в то, что я говорил о сестре. Шерил заслужила немного счастья, и от тебя зависит, получит ли она его.
— Да, сэр! Будет сделано, сэр!
— Ну, тогда пока.
— Пока.
Шерил водила вилкой по тарелке, не в силах проглотить ни кусочка. Она никак не могла выбросить из головы, как обиженно и недоуменно смотрел на нее Барнет, когда она закрывала за собой дверь. Наверное он до последнего момента не верил, что она уйдет на свидание, оставив его сидеть с ребенком. Как же жестоко она с ним поступила!
— Я нашел их на Фиджи, где проводил свой отпуск. Наша ассоциация снимает там, на сезон небольшую гостиницу и кусочек пляжа. Конечно, как вы понимаете, я их купил.
Шерил кивала, вполуха слушая Прескота. Не свидание, а какая-то пытка. Прескот — весьма приятный мужчина, вежливый, обходительный: но… он не Барнет.
— Одну из этих фигурок из розового дерева я даже решил оставить себе.
Шерил вежливо кивала и пыталась представить себе, чем сейчас занимается Барнет. Наверное, Уолли уже спит, а он бродит по ее дому, одинокий, расстроенный, ничего не понимающий… Ее сердце сжалось.
— Но, оказалось, эти прелестные фигурки невозможно продать.
Шерил отрешенно водила пальцем по краю бокала с минеральной водой. Случалось, конечно, она попадала в неловкие ситуации, но в такую…
— Шерил! — окликнул ее Прескот с едва заметным раздражением.
Она вздрогнула и подняла на него вопрошающий взгляд.
— Вы слышали хотя бы слово из того, что я говорил?
Шерил вспыхнула от смущения.
— Конечно. Что их трудно продать.
— Правильно. — Прескот покачал головой и улыбнулся. — Насколько я понимаю, в ваших улетевших отсюда мыслях присутствую, увы, не я. Вероятно, какой-нибудь другой мужчина. Верно?
— Конечно, нет, — слабо запротестовала она.
— Шерил, нужно быть слепым, чтобы не заметить, что между вами и этим вашим старым другом — кажется, его зовут Барнет? — что-то происходит.
Шерил вздохнула.
— Мне очень жаль, Прескот…
— Нет-нет, Шерил, это мне следует извиняться. — Он помолчал, потом, пристально глядя на нее, спросил: — Скажите, это «что-то» очень серьезно?
Она нахмурилась, подыскивая подходящие слова.
— В данный момент все немного осложнялось. Барнет и я… мы столкнулись с некоторыми проблемами.
— И то, что вы сейчас со мной, еще больше осложняет ситуацию. Я прав?
Шерил поморщилась.
— Немного.
Прескот положил салфетку на стол и подозвал официанта.
— Думаю, пора отвезти вас домой.
— Нет-нет, Прескот, на самом деле все не так…
— Именно так, Шерил! — решительно заявил он. — Я не хочу пользоваться трудностями вашего положения и тем более — соревноваться с человеком, которого здесь нет.
— Мне очень жаль, — пробормотала Шерил.
Боже мой, и этот мерзкий, отвратительный вечер называется свиданием?! — пронеслось у нее в голове. А что меня ждет дома?.. Подумать страшно.
— Чек, пожалуйста, — сказал Прескот и, повернувшись к ней, улыбнулся: — Поверьте мне, Шерил, вам не за что извиняться. Забавно, до чего приятно щекочет самолюбие факт, что ты стал причиной ревности другого мужчины…
— Вы очень приятный и весьма достойный человек, — смущенно сказала Шерил. — Поверьте, я так неловко себя чувствую…
Прескот положил свою ладонь на ее руку.
— Шерил, вы заслуживаете счастья. И, если Барнет тот, кто может вам дать его, — Прескот невесело усмехнулся, — придется мне с этим смириться. К сожалению, не все в нашей власти. Но, если ему не удастся сделать вас счастливой, мы вернемся к этому неоконченному свиданию.
Вопрос о счастье с Барнетом вообще сомнителен, а уж после сегодняшнего вечера особенно, думала Шерил, пока Прескот вез ее домой.
Скорее всего, Барнет просто не станет со мной разговаривать.
При этой мысли сердце у нее сжалось, к горлу подступили рыдания.
По-видимому, я не отношусь к числу тех, кто умеет видеть правду, даже если эта правда заглядывает мне в лицо, продолжала она свои горькие размышления. Сначала не разглядела сущность Отиса, потом, если верить Мейбл, не разобралась в чувствах Барнета, а вот теперь опять не могу признать очевидное: я влюблена в Барнета, поэтому и боюсь его потерять.
