— Он тогда и поранил руку и залил кровью рубашку. — Казалось, Джейми получает от рассказов не меньше удовольствия, чем его приятель Кит. — Смотреть было страшно.
Меган взглянула на невестку.
— Если Джос повредил руку, ему трудно самому приготовить поесть.
Джейми нахмурился.
— Знаешь, мам, а бабушка права. Как думаешь, не стоит ли его проведать? Можно отвезти ему бабушкин суп. У нас полно осталось.
— Уверена, у Джоса все в порядке, — начала Хелен. В порядке? Опять это противное слово.
— А если нет? — настаивал Джейми. — Если ему нечего поесть?
Хелен взглянула на кастрюльку с супом, потом на свекровь. Вдруг рана Джоса вовсе не поверхностная, как он утверждал…
— Полагаю, не повредит съездить и отвезти суп, — тихо согласилась она. — Может, Джейми тоже поедет?
Джейми быстро взглянул на бабушку.
— Лучше я останусь здесь, ведь бабушка только что выписалась из больницы, — заторопился он. — Ты быстро управишься, мам.
— Наверное. — Хелен неуверенно встала.
— Вообще-то можешь не торопиться, с нами ничего не случится, — добавил сын.
Хелен внимательно посмотрела на него, но вид у Джейми был вполне невинным.
— Передай Джосу привет, — попросила Меган. — Скажи, мы надеемся, что он скоро поправится.
Хелен послушно кивнула. На мгновение она заподозрила свекровь и сына в заговоре против нее, но потом неохотно отказалась от этой мысли, решив, что становится параноиком.
На ней были шорты и легкая футболка. Проходя через холл, она засомневалась, не стоит ли переодеться, но испугалась, что может раздумать, не поехать, и сразу же пошла к машине.
Во время короткой поездки она никак не могла сосредоточиться на том, что скажет Джосу. Перед ее мысленным взором мелькали картины прошлого. Молодой Джос с длинными, непослушными, черными, как смоль волосами — таким она увидела его впервые. Джос в грязной футбольной форме принимает приз за победу в матче. Ее шестнадцатилетие и ощущение его губ, когда он поцеловал ее. И тот первый раз, когда они любили друг друга. В горле застрял комок. Как же она его любила! И все еще любит.
Когда она свернула с дороги и подъехала к дому Джоса, в нескольких окнах на первом этаже горел свет. Выключив зажигание, она несколько минут сидела в машине, сомневаясь, следовало ли приезжать. Ее тянуло к нему так же, как раньше, и она знала, что так будет всегда. Что бы ни случилось. Да, конечно, после его возвращения она старалась держаться от него, как можно дальше. Ведь ей всегда казалось, она его ненавидит за то, что он сделал. Однако в тот момент, когда он вошел в зал собрания, она поняла, что обманывает себя. Обманывала все эти годы!
Но разве она уверена, что Джос снова не обидит ее?
Он предложил ей выйти за него замуж, напомнила она себе. Однако мысль, что он делает это только из-за сына, продолжала терзать ее. И все равно ей хотелось, ох как хотелось, принять его предложение на любых условиях.
Расстроившись, Хелен вылезла из машины и нажала кнопку звонка, еще толком не сообразив, что делает.
Звонок гулким эхом прозвучал в доме, но никто не открыл дверь. Она позвонила еще раз — с тем же результатом.
Что, если Джосу стало хуже, и они решили оставить его в больнице? Что, если?… Хелен заставила себя опомниться. Если бы Джос остался в больнице, в окнах дома вряд ли горел бы свет.
Хелен нажала дверную ручку, и та повернулась. Осторожно приоткрыв дверь, она позвала Джоса. Никакого ответа.
Она вошла в холл и снова позвала его. Заглянула в кабинет и на кухню. Оставив на столе кастрюлю с супом, снова вернулась в холл. На веранде горел слабый свет, и она заметила, что раздвижные стеклянные двери открыты.
Он стоял у края веранды, глядя на залив. В тишине гулко раздавались удары волн о берег.
— Джос!
Он обернулся, услышав ее голос.
— Я звонила, но ты, верно, не слышал.
Ей трудно было разобрать выражение его лица в неясном свете уходящего дня.
Джос вышел на свет из открытых дверей. На нем ничего не было кроме стареньких джинсов с отрезанными штанинами.
— Я пришла… — Хелен запнулась. — Привезла немного домашнего супа Меган. Мы подумали, что тебе трудно готовить. Ну, что рука мешает и… — Голос отказал ей.
— Я обошелся как-то. Но все равно спасибо.
— Не стоит.
Они смотрели друг на друга, и, казалось, воздух, окружающий их, сгущается.
Хелен с трудом отвела взгляд от его обнаженного торса.
— Тогда я, пожалуй, пойду. Меган и Джейми станут беспокоиться, если я задержусь. — Она сообразила, что ее слова можно понять по-разному, и покраснела. — Ну, до свидания.
Она медленно повернулась и заставила себя пойти к двери.
— Хелен!
Она остановилась, но не оглянулась, и услышала, как он вздохнул.
— Спасибо, — резко сказал он. — За суп. За то, что приехала.
В голосе было столько отчаяния, столько горечи поражения, что она не смогла сдержать слез.
— Я серьезно, Хелен. — Джос подошел к ней сзади, и она почувствовала, как шевелятся от его дыхания волосы на шее.
Хелен быстро опустила голову, чтобы закрыть волосами лицо. Не хотелось, чтобы он видел, как она плачет.
— Я знаю, чего тебе стоило приехать. За эти последние недели я ничего не сумел…
— По правде, я приехала вовсе не из-за супа. — Слова эхом отозвались в ее голове и она замерла, не уверенная, действительно ли она их произнесла.
— Тогда почему? — По голосу чувствовалось, что он знал ответ.
— Я приехала потому, что… — Хелен вздохнула и незаметно смахнула слезы со щек.
— Потому, что?..
— Я… я о тебе беспокоилась. — Она сделала пару шагов вперед, потом повернулась к нему лицом. Он был слишком близко. Внезапно Хелен поняла, что не знает, куда девать руки. Ей хотелось протянуть их к нему, но она лишь сжала их перед собой.
Джос стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку.
Как завороженная, Хелен опустила глаза на его забинтованную руку, перевела их на обнаженную грудь, потом скользнула взглядом ниже. Она судорожно сглотнула, сообразив, что пояс джинсов расстегнут, и они слегка спущены вниз по бедрам. Ничего в жизни ей так не хотелось, как наклониться и поцеловать упругую кожу его живота. Сердце снова начало колотиться в уже привычном бешеном ритме.
Она подняла на него глаза.
— Знаешь, я поверить не могла, что ты смог уехать и бросить меня, — услышала она свои слова. Она не собиралась их говорить, ее сдерживала память о пережитой боли.
Джос побледнел, костяшки пальцев, сжимавших дверной косяк, побелели.
— Я сам дико страдал, — тихо проговорил он. — Мне ведь тогда казалось, что я поступаю правильно. Благородно. Даю тебе время повзрослеть. Самому получить образование, чтобы иметь возможность лучше тебя обеспечить… — Она видела, как ходят у него желваки под скулами. — Я хотел…
