Джеймс вздохнул.
— К родителям я ехать не хочу, потому что они запилят меня нравоучениями. А в гостиницу… Ты же знаешь, что к сервису я нормально отношусь только в вынужденных командировках.
Джеймс усмехнулся.
— Что скажешь, братик? — Кортни бросила на него умоляющий взор. — Ты не откажешь сестре в гостеприимстве?
— Если ты сможешь мириться с присутствием Шерил, то нет, конечно, — ответил Джеймс.
Кортни нахмурилась.
— А что, она часто бывает у тебя?
— Практически все время, — кивнул Джеймс. — Дело в том, что она неделю как перебралась ко мне.
— Что?! — вскричала Кортни. Она даже вперед подалась, словно опасалась, что неправильно расслышала.
— Ну, мы уже давно встречаемся. Шерил показалось, что настало время для более близких отношений, — пояснил Джеймс.
— Господи! Во что ты себя втягиваешь?! — воскликнула Кортни.
Джеймс пожал плечами.
— По-моему, все должны быть довольны, — с легким сарказмом заметил он. — Во всяком случае, Шерил из приличной семьи и родителям не будет стыдно за нее в обществе, если мы поженимся.
— Но это же твоя жизнь, — попыталась Кортни достучаться до брата.
Тот лишь нахмурил брови.
— Вот именно, что моя, — отрезал он поднимаясь. — И я решил жить с Шерил. Так что не вмешивайся в это.
— Ты же ее не любишь, — попробовала Кортни использовать последний аргумент.
— А зачем она нужна, эта любовь? — с горечью поинтересовался Джеймс. — Я уже хлебнул ее достаточно. И теперь хочу просто жить. У тебя все? — Он выразительно посмотрел на сестру, давая понять, что собирается вернуться к работе.
— Да, — кивнула она. — И боюсь, что не смогу воспользоваться твоими апартаментами. Я лучше сниму номер в гостинице.
— Как знаешь, — ответил он, занимая свое рабочее место и возвращаясь к документам, которыми занимался.
— Ладно. Удачи, братик. — Кортни направилась к двери. — Поверь, она тебе не помешает, — добавила она, напоследок окинув его озабоченным взглядом, и вышла.
Джеймс нахмурился и отодвинул документы, которые делал вид, что просматривает.
Кортни разбередила старые раны.
А он не собирался возвращаться к прошлому. Нет, не собирался.
И он будет счастлив с Шерил.
И мать наконец успокоится. Шерил достойна того, чтобы войти в их семью. Она родит детей. Родители будут счастливы.
А ты? — спросил вдруг внутренний голос.
Джеймс невесело усмехнулся.
А что я?
Мне ничего не надо.
Когда-то давно он захотел слишком многого. Жизнь поставила его на место. И теперь он не собирался уклоняться от выбранного курса.
Кортни шла по коридору и хмурилась.
Она была очень сердита.
Если бы сейчас она встретила Николь Уинберг, то вцепилась бы ей в волосы и не успокоилась бы, пока не выдрала хотя бы несколько ее роскошных локонов.
Бедный Джеймс!
Он так любил ее! Он хотел жениться на ней!
А как поступила она? Просто взяла и исчезла! Словно ее и не было! Она бросила всех.
Кортни до сих пор терялась в догадках, что же тогда произошло. Сначала она переживала, думала, что с Николь что-то случилось. Но потом поняла, что та просто решила вычеркнуть их из своей жизни.
Почему ты это сделала, Николь?!
Почему?!
Кортни не хотела признаваться самой себе, но она очень скучала по бывшей подруге.
У нее было много знакомых, но лишь Николь всегда была честной с ней, не льстя и говоря правду в лицо. Кортни ценила это. Она понимала, что только на Николь можно положиться.
И когда Кортни в этом окончательно уверилась, та пропала, словно была миражом, иллюзией, чем-то нереальным.
Однако Кортни знала, что это не так. Она рассчитывала когда-нибудь встретиться с Николь и задать ей один-единственный вопрос: почему? Но это, конечно, после того как она оттаскает бывшую подругу за волосы. Именно в таком порядке.
Кортни могла простить Николь за себя. Но она очень любила Джеймса. И помнила, как он страдал, когда Николь исчезла из его жизни навсегда.
Тряхнув головой, она остановилась возле лифта и нажала кнопку вызова.
Не будет она об этом думать.
Николь уже давно нет в их с Джеймсом жизни. И что толку ворошить прошлое? Его не вернуть. И Кортни не хотела к нему возвращаться.
Она вздохнула.
Кого она обманывает?
Это было счастливое время. И воспоминания о нем всегда вызывали улыбку на ее лице. И грусть в ее сердце.
Двери лифта бесшумно разъехались.
Дождавшись, когда выйдут люди, Кортни зашла в пустую кабину. Нажав кнопку первого этажа, она прикрыла глаза.
Она хотела одного — перестать мучить себя воспоминаниями, которые упорно не хотели отступать.
Джеймс поднял глаза на секретаршу, убиравшую со стола. Белоснежная блузка ее была расстегнута, и он прекрасно видел в глубоком вырезе ее красивую грудь, словно специально выставленную напоказ.
Но ничего не дрогнуло внутри него. Абсолютно ничего.
Старею, усмехнувшись подумал он.
Трейси выпрямилась, бросила в его сторону пронзительный взгляд.
Джеймс отвел глаза.
Вздохнув, секретарша направилась к выходу.
Джеймс улыбнулся ей вслед.
Да, пора остановиться. На работе он больше не будет этим заниматься. Девушки, только и ждущие, чтобы затащить шефа в постель, больше не привлекали его.
И опасения Кортни были напрасны.
Но он не мог устоять, чтобы не позлить ее.
Джеймс грустно улыбнулся.
Кортни. Его младшая сестра. Они очень тепло относились друг к другу. И когда-то давно именно Кортни познакомила его с Николь.
Когда же это произошло?..
Но он тут же одернул себя. Нет!
Не сегодня.
Надо было закончить с документами. Завтра они подписывали крупный контракт, очень важный для будущего их компании.
Они долго шли к этому.
Джеймс понимал, что сейчас все зависит от него. И отец, доверив ему этот проект, очень многое поставил на карту.
Поэтому ему нельзя расслабляться.
В этот момент на столе завибрировал мобильный телефон.
Вздохнув, Джеймс взглянул на табло.
Шерил прислала эсэмэску: «Люблю тебя!».
Джеймс усмехнулся. Время от времени она просто сходила с ума, забрасывая его сообщениями, подкладывая записочки в карман пиджака. Он подозревал, что всему этому ее научили женские журналы, которые она читала запоем. И он никак не мог объяснить Шерил, что порой его раздражают подобные знаки внимания. Особенно когда они проявлялись на какой-нибудь деловой встрече или важном совещании.
Шерил словно не слышала его. Она жила в своем мире и поступала так, как ей вздумается. И Джеймсу иногда казалось, что, лиши он ее этого, она обидится как ребенок, у которого отобрали любимое лакомство.
