Она моргнула и широко открыла глаза.
— Почему вы так говорите?
— Я хочу помочь вам.
Виктория насторожилась. Потом она выдохнула и нахмурилась. Она посмотрела ему в глаза.
— В чем помочь?
— Не понял?
— Я попросила вас называть меня Виктория, и вы согласились. Вы намекаете, что даете людям то, что они хотят.
— Если меня кто-то просит называть его по имени — почему бы нет, — улыбнулся Калеб. — Конечно, найдется немало людей, которые скажут, что я не выполняю их желаний, так как печатаю правду о том, что происходит в этом городе. Не все хотят, чтобы люди знали, как они ведут свои дела.
Она немного отступила назад. Итак, леди что-то скрывает. Интересно...
— Я не прошу у вас интервью, Виктория. По крайней мере пока не узнаю, что вы сделали что-нибудь интересное. Или пока вы не совершили преступление. Вы ведь не совершали?
— Пока нет.
О, у леди есть чувство юмора.
— Но я собираюсь совершить нечто ужасное.
— Хотите меня заинтриговать?
Она смотрела на него несколько секунд, как бы пытаясь понять, заслуживает ли он доверия. Наконец она кивнула.
— Вообще-то, да. Я уже говорила, что хочу внести некоторые изменения в мою жизнь. Мне тридцать шесть лет, и пора что-то менять, мистер...
— Калеб, Виктория, — сказал он. — Называйте меня Калеб.
Ее уверенность слегка пошатнулась, когда она увидела эти карие глаза. Потом она кивнула.
— Хорошо, Калеб, — мягко сказала она. — Просто я не люблю, когда люди пытаются руководить мной. — Она поставила одну руку на бедро, как бы демонстрируя свою решимость. Калеб был очарован.
— Я не руковожу вами, Виктория. Я просто... жду.
Выражение ее лица смягчилось.
— Чего?
Он ухмыльнулся.
— Что вы скажете, что вам нравится и что вы собираетесь сделать такое страшное.
Виктория молчала.
— Вы передумали? Вы не хотите знать мое мнение? — спросил он.
Она медленно покачала головой.
— Нет, я не передумала, но я не могу спросить вас прямо сейчас. Я должна еще подумать. Вы не против, если я приглашу вас поужинать сегодня у меня дома? Это только бизнес, — скороговоркой произнесла она. — Я не приглашаю вас на ужин в обычном смысле, я знаю, что вы не хотите встречаться с ринвальскими женщинами. Я тоже не хочу встречаться с вами.
Калеб был удивлен. Эта женщина знала, как поставить мужчину на место.
— Я не имею в виду, что не хочу встречаться именно с вами, — быстро сказала она. — Я не хочу встречаться ни с кем, так же, как и вы.
Его это не успокоило, наоборот, он был заинтригован. Виктория Холбрук приглашала его к себе домой обсудить деловое предложение. Она меняла свою жизнь и свой бизнес. Она знала, как дороги годы жизни, хотя была еще не старой женщиной.
— Вы согласны? — спросила она. Сильная и уверенная деловая женщина неожиданно превратилась в нежную леди. — Вы согласны?
К своему удивлению, он согласился и не знал почему. Может, потому, что она сравнила себя с ним? Она была женщиной строгих правил. Она не боялась признать это, а он был уверен, что многие ее осуждали за это.
Сейчас она отошла от своих правил, хотя сохраняла определенную дистанцию. Он не знал про нее ничего, хотя она жила здесь уже два года. Газетчик положительно должен больше знать о своих читателях.
Кроме того, она сказала, что это деловая встреча. Она была правдивой и прямой женщиной, и он поверил ей.
Если она собиралась сделать какое-то деловое предложение, то оно наверняка должно быть интересным. Он еще не видел, чтобы уверенная в себе, удачливая женщина так нервничала, обсуждая бизнес.
О нет, он не упустит такой случай. Если Виктория Холбрук собирается сделать что-то ужасное, он должен узнать, что именно.
Конечно же, это чисто деловое свидание, сказал он себе и обещал Виктории прийти.
Но, идя вверх по улице, он обернулся и посмотрел на нее. Виктория, скрестив руки сзади, смотрела на свою новую вывеску. Эта поза выгодно подчеркивала ее стройную фигуру.
— Ну и что она делает? — Дэниз высунулась из окна и посмотрела на него, как бы говоря: «А ну, колись».
— Она приводит в порядок свой магазин. В этом нет ничего необычного.
— Ты такой простодушный. Когда такая женщина начинает что-то менять, это всегда что-то значит. Это какой-то знак. Хотела бы я знать, какой.
— Ах, это.
Дэниз ткнула в него длинным пальцем.
— Что ты хочешь сказать этим «ах»?
Он улыбнулся.
— Знак, говоришь, Я знаю, что это.
— Да-а, и что же?
Калеб протиснулся мимо Дэниз и вошел в офис.
— Ей надоело, что ее зовут «мисс Холбрук». Она хочет, чтобы ее называли Виктория.
— Виктория?
— Да, довольно милое имя, правда?
— Ты имеешь в виду, что она хочет, чтобы ты называл ее Виктория.
— Да, она хочет, чтобы я ее так называл. И все остальные тоже.
Дэниз закатила глаза.
— Это уловка. Она хочет тебя. Я догадалась.
Калеб сталкивался с этим. Но Виктории он явно был не нужен. У него было такое чувство, что и дела она с ним вести не собиралась. Происходило что-то странное.
— Она не хочет меня.
Он почувствовал некоторое сожаление, когда произнес эти слова вслух.
Дэниз засмеялась.
— Что? — спросил он.
— Эта женщина отказала тебе. Ты запал на нее, а она отказала тебе.
— Я не запал на нее, Дэниз. — Он вспомнил красивые ноги Виктории под классической черной юбкой и действительно захотел ее.
Если бы она жила в каком-нибудь другом месте, я бы действительно запал на нее. Он не произнес этого вслух — Дэниз сообщила бы об этом всем в течение часа, включая и саму Викторию.
Он не хотел, чтобы Виктория Холбрук знала, что ее тело вызывало в нем желание.
Она, наверное, упала бы в обморок, узнав об этом.
А он, как принц из сказки, поцеловал бы ее.
Калеб ругнулся.
— Дэниз, давай, наконец, поработаем, — прорычал он. — Времени нет. — Несколько часов спустя он разберется с этим странным наваждением, причиной которому была Виктория Холбрук.
— Я не могу. И о чем я только думала, когда приглашала его? — бормотала Виктория, открыв шкаф и выбирая, что надеть.
Она знала, почему пошла на это. У нее оставалось все меньше и меньше времени. Она и так пряталась долгие годы.
И если она хочет ребенка, то ей надо внести некоторые изменения в свою жизнь. Ей нужно больше общаться, заводить друзей, она должна создать мир широких возможностей для своего ребенка.
У нее будет ребенок. Калеб Фремонт или другой мужчина дадут ей его. Но Калеб был предпочтительнее. Она читала его статьи и увидела в них оригинальный и живой ум. Она вспомнила, сколько деловых людей уважали Калеба за его честность и чувство справедливости. И Виктория вспомнила, что он был добр к ней. Он не смотрел на нее так, будто она была странноватой, что делали другие. И у него крепкое тело.
